Патриот. Смута (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Иного я от такого, как он не ждал.

Федор забрал коня, кафтан мой припрятал и был таков.

По моим подсчетам где-то через час явились Григорий и Пантелей. Мужик был заросший, крепкий, одет в простенький грязно-зеленого цвета кафтан. Сабля, лук-саадак, все как у всех. Я тоже облачился попроще. Ценное оружие постарался максимально спрятать. Шапку дорогую тоже решил снять.

Конь только меня выдавал, но с ним я расставаться не решился. Эта животина стоит столько, что я, пожалуй, дом смогу себе купить неплохой. Может, не в Москве, но здесь уж точно.

Так, вчетвером, конно мы выдвинулись по тропе на юг, к Воронежу. Шли споро, коней погоняли не сильно, но двигались быстрее пешехода. Поначалу между распаханными участками изредка встречались куски леса. Это земля была возделываемая крестьянами, жившими в Чертовицком. Но потом, как обрубило. Луга и все больше и гуще — лес. Дороги, как таковой не было. Тропами мы двигались, держась пока русла реки. По холмистой, прибрежной местности двигались. Местами путь вообще исчезал из виду, приходилось пробираться по высокой траве.

Солнце всходило все выше, припекало сильнее, день обещал быть знойным, по-настоящему летним.

— Первый день такой, жаркий. Удача будет. — Григорий улыбнулся, побуждая коня двигаться чуть в горку.

Чем дальше мы шли на юг, тем более лесистой становилась местность.

Коней мы не торопили. По словам Якова, проводившего нас из Чертовицка до околицы, до Воронежа двадцать верст, по прямой. Как мы идем, несколько больше. Значит, к вечеру мы должны добраться туда без каких-то проблем и перенапряжения лошадей.

Места я узнавал. По косвенным признакам и изгибам реки Воронеж. В душе рождались теплые эмоции от понимания того, что еду я по земле, на которой прожил десятки лет. Да, в ином времени, но все же. Наблюдать за тем, что и как здесь существует сейчас в начале семнадцатого века невероятно интересно.

В районе полудня тропа, по которой мы шли, практически исчезла. Путь вел нас на подъем. Лес становился гуще, и мы стали забирать вправо, уходя о треки. Ее и так за деревьями было уже почти не разобрать. а так мы уходили от нее дальше и дальше.

Людей на ней, за полдня мы заметили всего один раз. Маленькая рыбацкая лодка покачивалась в камышах на другой стороне. Да и то, не приметили бы, если бы не шли в тот момент по краю луга.

Ни души.

И тут я смотря по сторонам, остановился.

Ветки сломаны, прилично так, как будто прошел не один зверь, а несколько. И следы копыт. Стадо лосей? Сомнительно.

— Господа. — Проговорил я, указывая на находку.

Спешился, подошел, присел. Следы не просто копыт, а подкованных лошадей. Здесь были люди. Шли откуда-то с запада на восток к реке Воронеж. Лошади ступали тяжело, нагружены были прилично или под седоками.

Глава 10

Григорий слез с лошади, подошел. Пантелей осматривался по сторонам. Лица у обоих враз стали напряженными. Ванька тоже перестал ухмыляться. Насупился, озирался.

— Откуда тут людям взяться?

Ясно — дело темное. Опять разбойники? А может разведывательный отряд татар уже на этой стороне реки Воронеж, конный.

Подьячий Поместного приказа сел рядом со мной на корточки. Ткнул пальцем в след. повозил. Поднялся, перешел к другому. Их здесь было много. Шли кучно, не скрывались.

— Чего молчишь?

Он поднял на меня взгляд.

— От дороги они идут. Тут она есть, плохонькая совсем. Если на запад, двинуть, дорога. От нас до нее неблизко. Проще напрямки к Воронежу, чем круг закладывать. — Проговорил встревоженный Григорий. — А у Ямного она забирает от Дона вглубь. Тоже далеко, но ближе.

— И чего? Кто это может быть? Какие мысли?

У меня в голове уже сложилось два плюс два, но хотелось услышать мнение местного человека с опытом.

— Груженые, значит с добром. Конные, значит… Либо татары, либо казаки, либо люди служилые. Им тут делать, особо нечего. Вот совсем. Поселков вблизи нет. На охоту поехать. Мог, конечно, кто, но торопились они. А звериных следов нет. Зверя не гнали. На татарские подковы, не особо похоже. — Служилый человек поднялся, погладил свою небольшую, козлиную бороду, подытожил. — Получается так.

Недоговариваешь. Четко и конкретно не говоришь, только размышления.

— Здесь же недалеко, близь реки родников много, так.

— Ну, так.

— А еще обзор на реку хороший и руины здесь и дальше. Ближе к Воронежу — Казарское поле. А тут, в дубраве, курганов много.

— Откуда знаешь? — В голосе Григория слышалось удивление. — Ты же не местный, московит.

— Меня в Москве казак учил, рассказывал.

— Вот оно как. Хорошо он места знал. Местный, что ли?

— Не знаю, говорил с ним несколько раз.

Спишем мои познания географии близ Воронежа на обучение того самого Корелы.

— Ладно. Надо ехать. — Григорий направился к лошади.

— За ними?

Подьячий остановился, повернулся.

— Куда? В чащу. Лошади ноги переломают. Опасно. Да и кого мы там ловить будем?

— Разбойников. Ты же сам к этому подвел. Они это. Награбленное везли. А раз торопились, думаю, ночью лодки там к берегу подойдут.

— Думаешь, к Маришке пойдут? — Дворянин погладил свою тонкую козлиную бородку.

— Уверен. А что до коней, так мы по чужим следам пойдем. Не спеша, с толком, с расстановкой.

Нежелание местных служилых людей гонять всякую сомнительную сволоту и наводить порядок меня поражало. У вас здесь под боком кто только не лазит, чего только не творит, а вы дальше своей околицы нос не суете.

Злость стала накатывать. Сердце забилось быстрее.

— У нас дело важное. — Служилый человек не унимался. Не хотелось ему на рожон лезть, и я это понимал. Но не принимал! Нас четверо, а тут…

— Сколько их?

— Думаю, прошло пятеро, и еще две вьючные лошади. Но если они идут к реке, то у них там логово оборудовано. Может быть, и десяток и два, а нас…

— Нас рать. — Криво усмехнулся я.

Вот ты и выложил то, что мне нужно. Сколько их могло быть, сколько везли.

Григорий уставился на меня с неудовольствием. В глазах его я видел борьбу. Страх сражался с чувством долга. Защита людей, живущих на земле — самое важное дело. Без них — смерть.

— Разбойники там, товарищ мой. Еще одно воровское логово. А раз груженые шли, добра набрали. Надо свернуть, глянуть и побить их всех. Чтобы не повадно было. Мы кто?

— Мало нас, боярин.

— Едем.

Лица моих спутников не выражали энтузиазма, но все же наш небольшой отряд свернул с намеченного в Воронеж пути и пустился по следам, уходящим в более густой лес. Я вспоминал, как лазил в свое время по Нагорной дубраве. Место заросшее, осмотр там плохой, притаиться легко, буераков масса.

Отличное место для засад.

Сейчас, правда, весна. Подлесок еще не весь листвой покрылся, негустой. Да и травы еще не много. Это и плюс, и минус.

Без знания дороги заплутать можно.

Но, раз они на лошадях прошли, значит — и нам можно. Разбойники вряд ли далеко от лагеря будут сторожевой пост делать. Но точно будут. Если они, конечно, не полные идиоты. А на дурость людей надеяться — план очень плохой.

Следы петляли. Те, кто промчался перед нами, точно знали, куда и как пробираться.

— Григорий. До реки далеко?

— Верста, около того. Мы же забрали к закату. Не хотел я по берегу идти. Там, где песок, кони вязнут, а где луг, вообще неясно, куда ногу ставить. Думал все эти буераки стороной объехать.

— А до родника ближайшего?

— Эка ты. Настолько хорошо местность не знаю. Родников много. До руин старых, под которыми один из ключей бьет, версты две где-то. Думаю так. Бывал я там. Страшное место. Курганы вокруг в лесу. Смертью пахнет.

— Кого же хоронили там?

Скифов, как говорила нам официальная история. Вся северная часть Воронежа — их захоронения, а в Нагорной Дубраве, по реке Воронеж старые города стояли. В мое время от них не осталось ничего. Сейчас в начале семнадцатого века, может быть, еще что-то было. Руины какие-то могли сохраниться. О них и говорил служилый человек.