Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

Ну да ладно… Помыв руки, вышел в коридор. В тот же момент буквально мне на встречу из комнаты напротив, вышел мужчина, которому на вид было лет пятьдесят пять — шестьдесят, ну или около того.

— Берёза Иван Павлович, — представился он.

Я пожал руку и представился в ответ.

— Александр Сергеевич? Отчество как у великого поэта Пушкина, — весело прокомментировал профессор, как решил я его для себя называть.

Почему профессор? Ну, очень уж он походил на каких-то киношных профессоров, как они показаны в кинематографе. Стереотип конечно, но тем не менее. Невысокий, немного сутулый, с козлиной бородкой, не удивлюсь, если и со своей супругой он общается на «Вы». Взгляд мудрый, разговор снисходительный. К тому же, он и говорил, как киношные герои, иногда добавляя в слова букву «с», особенно после «ну». В наше время, в той жизни — в двухтысячных, таких профессоров уже практически не встретишь.

— Ну-с, проходите, молодой человек, на кухню. Присаживайтесь. Сейчас Эмма Георгиевна нальёт нам чай, и будем завтракать. Вы любите бутерброды с балыком? Вот, не стесняйтесь. Эмма Георгиевна, молодой человек стесняется, сделайте ему бутерброд… Вот кушайте, кушайте. Ну-с, рассказывайте. Как живёт наша молодежь? Какие заботы её одолевают? Чем мы, старшее поколение, можем помочь нашей подрастающий смене? — перешёл профессор от балыка к беседе.

Кстати говоря, профессором он был всамделишним, поэтому и прозвище было вполне объективно. Жуя бутерброды с балыком и красной икрой, я рассказал о мечтах и чаяниях нашего поколения. Я заверил профессора, что: «Мы, наше поколение, твердо стоим на коммунистической платформе, подготовленной товарищем Лениным, партией и лично дорогим и любимым Леонидом Ильичом Брежневым. Мы, наше поколение, неустанно будем бороться за нашу страну и никогда не отдадим Знамя Свободы в руки капиталистических агрессоров, которые не перестают предпринимать свои грязные попытки по уничтожению нашей прекрасной Советской родины».

О том, что не пройдёт и десяти лет и попытки вредителей начнут приносить им заметные плоды, я профессору, конечно, не сказал. Равно как не сказал и о том, что в 1991 году наша страна — СССР прекратит своё существование. Ни к чему это, лишнее…

Не мог я и не упомянуть о роли Коммунистической Партии и правительства в обучении молодого поколения: октябрят, пионеров, комсомольцев, которые «крепко стоят на основных величайших ценностях, которые провозгласил Владимир Ильич Ленин и лично товарищ Брежнев».

Закончив этот доклад, перевёл взгляд от ошарашенных лиц с открытыми ртами на стол и принялся делать себе бутерброд с сервелатом и сыром — некий вариант «бургера». Откусив добрый кусок бутерброда, я мило улыбнулся этим милым людям, как бы спрашивая: «Ну как, понравилось?»

Милые люди, закрыв всё же рты, молча отвечали: «Охренеть и не встать! Невероятно! Дас ист фантастиш!»

— Саша, может, ещё чайку? — решила прервать мёртвую тишину библиотекарь.

— Не откажусь, — согласился вежливый я.

— Александр, — немного прокашлявшись, решил брать быка за рога Иван Петрович, пока я был занят едой и ещё чего-нибудь не отчебучил. — Эмма Георгиевна говорила, что Вы увлекаетесь наукой. Это так?

Я, молча, кивнул, так как рот всё равно был забит бутербродом.

— И как же так получилось, что в столь юном возрасте Вас тянет не к игрушкам или веселью, а к менее интересному занятию?

— Дело в том, что к познанию мира я начал тянуться с самого раннего детства, — почти прожевав, начал я. Речь была заготовлена с утра, так как я понимал, о чем со мной хотят поговорить, и я старался особо не отходить от тезисов, придуманных дома.

— С самого раннего возраста? Сколько же вам было?

— Годика три-четыре…

— Невероятно! — удивился тот и посмотрел на жену, как бы ища подтверждения слов юного дарования.

Та в ответ лишь пожала плечами и улыбнулась.

— Да-да, — проговорил я и приступил… — Именно в детстве мне стало всё интересно. Интересно, почему игрушки падают? Отсюда я узнал, что существует закон притяжения. Кто его открыл? Где жил? А когда узнал, то начал интересоваться далеко ли это от Москвы? На другом конце Земли? А Земля большая? Ещё и круглая? Земля состоит из ядра и земной коры? А откуда это знаете? Кто открыл? Учёные? Ещё и древние философы? Что за философы? А кто такой Диоген? Философия это наука? А наукой занимаются учёные? Что за учёные? А как стать учёным? А какие учёные бывают? Ломоносов открыл МГУ? Не может быть?! А Земля находится в Солнечной системе? Не может быть?! Ах, ещё и не одна? А система большая? Сколько планет в системе? Ох, как много! Кто открыл? И все звёзды на небе — это именно звезды? Как наше Солнце? Ничего себе! — без запинки чесал я ахинею. — Вот вам и краткий учебный конспект, каким образом заинтересовать наукой ребёнка. А ведь тут схематично показан интерес к таким наукам, как философия, география, биология, математика, физика, химия, астрономия. Да и еще к некоторым, например, к литературе и музыке… Почему? Потому что через ученых мы можем прийти к Ломоносову, который любил не только физику, химию, математику, но и писать стихи, в том числе вирши.

Супруги сидели, не шевелясь и не моргая, внимая каждому слову лектора.

— К примеру, его стихотворение… как же там… э-э-э… — играл я, — ах вот, вспомнил:

Я долго размышлял и долго был в сомненье,

Что есть ли на землю от высоты смотренье;

Или по слепоте без ряду всё течет,

И промыслу с небес во всей вселенной нет.

Однако, посмотрев светил небесных стройность,

Земли, морей и рек доброту и пристойность,

Премену дней, ночей, явления луны,

Признал, что божеской мы силой созданы.

— Так, кажется, у него?..

— Вроде бы, — ответила за двоих явно поражённая библиотекарь.

То, что ответ школьника будет настолько замороченным, Иван Павлович себе не представлял, и поэтому, закрыв в очередной раз от изумления рот, проникся к юноше, тянущемуся к знаниям всей душой.

— Саша, вот поставь, пожалуйста, рядом со своим списком цифры. От одного до трёх по приоритету. Я завтра постараюсь тебе несколько книг достать. Ну, а пока их прочтёшь, попробую достать и остальную литературу, — сказал «проф» и протянул мне листок.

Я наугад поставил цифры. Какая мне разница, какие книги он сможет достать. Главное во всём этом спектакле было то, чтобы супружеская чета крепко накрепко меня запомнила.

— А чем ты ещё увлекаешься? — решила поучаствовать в дискуссии библиотекарь.

— Музыка и спорт.

— Просто эталон советской молодёжи, — сказал профессор.

И тут же осёкся, вероятно, вспомнив, что я могу продолжить демагогию и вновь начать задвигать телеги и про советскую молодежь, и про страну Советов, и про роль партии и правительства, и про роль лично горячо любимого… а вспомнив, протёр носовым платком вспотевший лоб и быстро сменил тему.

— Да, спорт — это хорошо. И музыка — это замечательно. Молодец! Какое же прекрасное поколение мы воспитали, — сказал он вслух, и в этот момент перед его глазами встала картина студентов-шалопаев из института, где профессор одно время преподавал. От такого жуткого кошмара его передёрнуло.

— Иван Павлович, а вы чем занимаетесь? — вывел из задумчивости профессора мой голос, и тот встрепенулся.

— Я? Работаю, конечно. Работаю в одном НИИ, — солидно ответил он.

— А в какой области трудитесь? Если, конечно, это не секрет.

— Ничего секретного нет. Работа связана с химией. Изучаем высокомолекулярные соединения. Ищем, в общем.

— И что ищите? Как успехи на этом поприще? Находите?

— Бывает! — не без гордости улыбнулся Иван Павлович, глаза его словно вспыхнули и он сразу же перешел на явно любимую стезю. — Вот, к примеру, сейчас появилась неплохая перспектива, попробовать выделить именно такое высокомолекулярное соединение с помощью лазера… — химик кашлянул, глаза его взгляд его чуть потускнел став более спокойным и он на секунду замолчал. — Тебе, наверное, всё это вряд ли интересно? — наконец поинтересовался собеседник, очевидно забыв, что по состряпанной на скорую руку легенде мне интересно всё.