Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

— Не толерантненько.

— Что, прости? — переспросил меня Антон. Именно он ходил встречать меня на проходную.

— Не толерантно, говорю. Почему у вас ансамбль называется именно «Музыкальная юность»? А старость разве музыкальной быть не может? Или старики не любят музыку и не поют? — риторически спросил я, когда мы зашли внутрь репетиционной студии, где находился только Мефодий.

Антон смутился, внимая лекции. А я продолжал.

— Ну, подумайте сами. Что им — остается в свободное от просмотра телевизора время делать, если не петь? Что? Пить?!

Закончил я свою отповедь в виде минилекуции улыбнулся.

Повисла не большая пауза, и уже через секунду все засмеялись, приговаривая:

— Да, точно, ха-ха-ха! Молодец!

Я осмотрел студию. Стены оббиты поролоном и завешены тканями для звукоизоляции. На небольшом деревянном подиуме стоит барабанная установка, вторая установка лежит в разобранном состоянии в углу. По краям комнаты стоят колонки. На них лежат усилители. В небольшой каморке стоит микшерный пульт. В общем, для этого времени это не студия, а мечта.

— Мефодий, а зачем ты покупал тарелку «Amati», если здесь есть тарелки?

— Эка ты сравнил, наши звучат плохо и мнутся, — ответил ударник.

— А эти — нет, — с ехидством в голосе сказал Антон. — Они не гнутся, они колются.

— Да, колются, но звучат намного лучше, — приняв вызов защитил «Amati» Мефодий.

— Так вот же, в углу, стоят такие же тарелки, — показал я пальцем.

— Эти две колотые. Я трещины надфилем растачивал, не помогает. Трещина дальше ползёт. Денег отдал за них немерено. А, что говорить… — махнул он рукой. — Вот смотри, — протянул мне барабанщик треснутую тарелку. — Видишь, с края трещина идёт в центр. После каждой репетиции она всё больше и больше. Я их на концерт берегу.

— А если ее полукругом вырезать, чуть ниже трещины. Вот так, — я показал, — а уже затем, обрабатывать напильником. По идее рваться дальше не должно. Попробуй вырезать, всё равно особо ничего не потеряешь, ещё пару концертов и ей «монтана» наступит.

— «Монтана»?

— Ну да. Видел герб штата «Montana» на джинсах? Распятый орёл, ну или поднявший крылья орёл — это уж кому как нравится. Многие считают, что на самом деле это вообще распятая курица, — ухмыльнулся пионер.

Мефодий задумался.

— Действительно. Нужно будет попробовать вырезать. Может, и не наступит тогда твоя эта «монтана».

— Или наступит позднее, — хохотнул Антон.

Я присел на стул и приступил к более детальному осмотру репетиционного помещения. Две колонки, три комбика, огромный шкаф, на котором лежат несколько барабанов (альты). Рядом со шкафом стоит барабанная бочка.

— А для чего вторая ударная установка? Экспериментируйте? — поинтересовался я.

— Нет, это старая… — сказал Антон. — Мы ж тебе вчера рассказывали. Когда мы хорошо выступили на свадьбе главного бухгалтера, то директор завода спросил, что же нам не хватает для ещё более успешного исполнения песен. Мы и составили список. Наверное, директору очень понравилась выступление, потому что после концерта нас решили отметить не только премиями по двадцать пять рублей, но и инструментами! Очень ему, как и другому руководству, песня одна понравилось. Мы её три раза подряд на бис исполняли.

— И что за песня? — осведомился любознательный пионер.

— ВИА «Песняры», песня называется «Белоруссия», слышал?

— Наверное, — наврал я, ибо эта песня была мне хорошо известна и симпатична.

— Так вот. Мы подготовили список того, что нам нужно, и отдали его на рассмотрение. Как сейчас помню: две гитары, бас-гитара, клавишные, саксофон, баян, четыре усилителя, четыре комбика, восемь колонок, микшерский пульт, провода, двенадцать микрофонов, два магнитофона и так далее. Внизу списка, подписали, что аппаратура нужна именно японская. В общем, хотели организовать не студию, а сказку.

Мефодий, перевешивающий тарелки, хмыкнул и с горечью вздохнул:

— Ага, сказку.

— Там — на верху, наверное, обалдели, — смеясь, продолжил Антон, — когда посчитали, в какую сумму это выльется, и решили, что хватит и меньшего. В общем, урезали наши аппетиты. Закупили меньше и не тех фирм что просили. Гитары из ГДР, установка из Чехословакии, два электрооргана: один японский, другой наш. Другая аппаратура тоже отечественная. Микрофоны, правда, импортные, а остальное мэйд ин ЮССА. В общем-то, неплохо и, можно даже сказать, хорошо, так как у других и такого нет. Но только жаль, что не всё импортное. А то было бы вообще блеск.

— Действительно, неплохо, — согласился я с очевидным. Для этого времени даже аппаратура ГДР была верхом мечтаний большинства музыкантов. И поинтересовался: — А что, ударная установка без тарелок была, что ли?

Я подошёл к барабанам и потрогал пластик на них.

— Угу, — ответил Мефодий опечаленно. — Или своровали, пока везли, или забыли в магазине. А может, при разгрузке как-то потерялись… не знаю. Остальное-то новое всё в комплекте есть, а вот тарелки… Эх-х… Руководство обещает помочь, но пока не чешется. Теперь вот деньги откладываю и сам покупаю потихонечку. А тарелки, заразы, дорого стоят, да и вообще тяжело достать. Вот за эту — ткнул в неё пальцем, — тридцать пять рублей отдал, — вздохнул. — Ну да ничего. Уже одна есть, а если ещё и старые удастся реанимировать по твоему способу, то вообще будет шикарно. Кстати, вот сам послушай, сравни звук наших тарелок и чехословацких, — он ударил по нашей — «энгельсовской», а потом по «амати»…

Бух… бух …

— А?! Видишь разницу! Какой звук! Тут и какой тут!

Бух… бух … бух …

— Не понятно только одно, в стране столько металла, неужели нормальные кованые тарелки сделать не могут? Видишь, как импортная звучит? Сравни! — И он стал колотить то по одной, то по другой тарелке, радуясь как ребёнок.

— Стоп, стоп! Хватит уже долбить! Дай гитару настроить, — прокричал Антон.

В этот момент открылась дверь и в помещение вошла девушка.

— Привет, ребята, — сказала она.

— Привет, — сказали ребята.

— Ну, ничего себе! — прошептал я и сел на пол.

В нескольких метрах от меня стояла Люси.

Вы верите в реинкарнацию? А в клонов? Ну, так вот, девушка была практически точной копией моей неадекватной подруги из будущего. Конечно же, на ней не было килограммов пирсинга, татуировок, да и волосы были рыжие, а не покрашенные в не пойми какой цвет, но вот черты лица были до боли знакомые. И голос. Голос был её — моей маленькой, глупенькой Люси.

Я сидел ни жив ни мёртв и смотрел на вошедшую девчонку как на призрак.

Очень красивая, миленькая, курносенькая девушка. Такая прям «няш-мяшечка». Наверняка именно такой, когда-то задолго «до металлического периода», была и моя красавица, оставшаяся в 2019-м.

За призраком вошел высокий парень с усами а-ля «Песняры».

— Физкультпривет, старики. Мы чуть-чуть опоздали. Извините нас. А где Сева и Дима, ещё не пришли?.. Сева, наверное, опять задерживается в своей консерватории, тираня орган?! А Димка что? Опять сегодня не может? — развил бурную деятельность усатый.

— Вот познакомьтесь. Это наш знакомый — Александр, — не обращая внимания на реплики, представил меня вновь прибывшим Антон.

— Здравствуйте, Юля, — представилась реинкарнация.

Если бы она назвалась Люсей я бы, наверное, полез целоваться, а так… Просто пожал протянутую ладошку.

«Нет, не она», — с сожалением пронеслось в голове, а жаль.

Конечно же, не она, и при ближайшем рассмотрение это становилось совершенно ясно — очень, очень похожа, но другая. Лицо более загорелое, на носу больше веснушек, реснички более густые, но вот глаза… глаза и ямочки на щеках были точь-в-точь как у той, будущей.

— Иннокентий, — представился усатый басом и как-то нехотя протянул мне руку.

Я тоже нехотя её пожал и отвернулся к Антону. Тип мне сразу не понравился, и, вероятно, это было взаимно.

Минут через десять открылась дверь, и вошёл запыхавшийся парень с гитарой. Такой же лохматый, с чёрными волосами и с такой же прической а-ля «битлы», как и у других присутствующих здесь индивидуумов мужского пола. Насколько я понял, это и был Дмитрий — второй гитарист, и, по-моему, был он навеселе.