Экстрасенс в СССР (СИ) - Яманов Александр

Как результат, меня зажало между комсомольским молотом и наковальней из пирожкового изобилия. Теоретически можно было ответить на флирт. Но все мои мысли занимал пропавший дар. Поэтому поведение девиц казалось излишне навязчивым. Я даже решил не идти в столовую. Пообедал в среду бутербродами и запил чаем.

Ко всему прочему атмосфера коммунальной квартиры давила словно пресс. Запахи чужой еды, бегающие по коридору дети, требования не занимать телефон и ванну сливались в сплошной белый шум, не дающий сосредоточиться на восстановлении сил. Даже редкие встречи с родителями не приносили никакой радости. Я ведь не знаю, можно ли изменить их судьбу.

Спасительной соломинкой должна стать поездка в колхоз. Во-первых, это возможность прекратить бесконечный водоворот событий. Во-вторых, четыреста рублей в месяц — сумма не просто приличная, а отличная.

Выяснилось, что я чуть ли не единственный воспринимаю поездку как средство заработать. Многие женатики хотели попросту сбежать от опостылевшего быта. И дело не в поиске интрижки. Мужики хотели переключиться с монотонной работы на заводе и отдохнуть от семьи.

Первую часть бригад сформировали к среде, поэтому в четверг за нами приехал колхозный транспорт. Товарищ Михеев лично вышел проводить заводской десант. Закурив фирменное «Мальборо», он проверил списочный состав, что-то пробурчав под нос. Вдруг сработал дар или его остаточные эманации:

«За четыреста рублей и я бы лет десять назад в колхоз сорвался. Да хоть на целину».

После осмотра первой партии механизаторов в количестве восьми человек начальник цеха остался доволен. Он только задержал на мне взгляд, удовлетворённо кивнув. Конечно, Михеев не знал о наших контактах с Лидой. Скорее всего, дело в племяннице. С глаз долой, короче.

Загрузка в тентованный ЗИЛ-130 напоминала эвакуацию. Рабочие быстро зашвырнули в кузов вещевые мешки и принялись за ящики с инструментом. Я занял место в углу, прижав спортивную сумку, привезённую из ГДР. Рядом устроился Саня. Сияющий Рыжий вновь завёл разговор о своих амурных планах. Счастливый человек! Кроме девок, его ничего волнует.

Колхозный шофёр, представившийся Степаном, предупредил, чтобы мы держались крепче. Мол, дорога за городом только называется асфальтированной. А водитель колоритный! Усатый мужик чуть за тридцать в рабочем комбинезоне и похожий на киношного Василия Ивановича Чапаева. Обветренное лицо и «Прима» в зубах дополняли образ. Казалось, сигарета является продолжением его тела. А вот взгляд у товарища тяжёлый и какой-то усталый. Закрыв задний борт, он залез в кабину, и грузовик рванул с места.

«Привет труду» находится в тридцати пяти километрах от города. Значит, придётся потрястись.

— Говорят, в селе девчонки кровь с молоком, простые и душевные! Не то что наши городские зазнайки, — Рыжий мечтательно закатил глаза.

Я покачал головой, глядя на воодушевлённое лицо друга:

— Саня, ты хоть понимаешь, что там не курорт? Работа от рассвета до заката, жара, комары, грязь.

— Фигня! — отмахнулся друг. — Главное — конечная цель. А у меня она есть. Не ссы, я не дам тебе помереть от тоски.

Чего-то я далёк от оптимизма, охватившего Рыжего. И мои предположения подтвердились. Стоило отъехать от Яньково — и началось! Дорога оказалась не просто плохой, а безобразной. Грузовик прыгал на ямах и колдобинах, аж зубы стучали. Поднятая пыль через многочисленные дырки лезла под брезент. Даже Саня быстро приуныл, жалуясь на тряску.

Примерно на полпути раздался хлопок, и ЗИЛ начал оседать на один бок. Степан вовремя среагировал, остановившись у обочины и заглушив мотор. Выйдя из кабины, он осмотрел спущенное переднее колесо и, выплюнув окурок, выматерился.

Мужики повалили из кузова, разминая затёкшие мышцы. Белоручек среди нас нет, поэтому пауза продлилась недолго. Кто-то полез за запаской и домкратом. И работа закипела. Степан руководил короткими фразами:

— Сюда. Мля, держи. Малость поддомкрать. Держу…

В его прищуренных глазах появилось одобрение. Видать, не доверял городским, считая их обалдуями. Деревня!

Когда запаска была поставлена, а спущенное колесо заброшено в кузов, Степан достал из пачки очередную сигарету и чиркнул спичкой.

— Спасибо, мужики! — хрипло выдохнул он после первой затяжки. — А то я думал, придётся одному возиться.

А ведь его что-то гложет изнутри. Не досада из-за пробитого колеса, а давняя боль. Позже узнаю. Если помогу, то колхозный шофёр может стать полезным товарищем. В глуши, куда нас везут, такой человек на вес золота. Мысленно поставив зарубку, я полез в кузов.

Посёлок Зажолино встретил нас пыльными улицами, вдоль которых расположились сотни одноэтажных домов. Зданий повыше мало, кирпич тоже встречается редко, ибо российская глубинка к такому непривычна. Это вам не Прибалтика, являющаяся витриной СССР. Русский народ может потерпеть. Но деревянные дома, сады и огороды выглядят ухоженными. Покосившийся забор я заметил только у одной хаты. Это вам не опустевшие и сгнившие деревни двухтысячных, когда народ массово рванул в города, бросив стариков. А вообще, населённый пункт немаленький. Я думал, будет хуже.

Под лай дворовых собак грузовик прокатился по улицам, поднимая клубы пыли, и въехал на утрамбованную грунтовую площадку. Степан остановился напротив одноэтажного здания сельсовета, увенчанного самодельным фанерным щитом с названием колхоза «Привет труду».

Здание конторы типичное. Несколько комнат, скрипящие полы и обтянутые дерматином двери. Нас провели вдоль коридора, а далее через приёмную в большую комнату. Только секретаря здесь не было. Это скорее помещение для ожидания, судя по расставленным вдоль стен скамьям.

Внутри нас ждал председатель, Жуков Фёдор Михайлович. Мужчина средних лет с серьёзным лицом. Товарищ одет в пиджак, накинутый поверх офицерской рубашки. Он поздоровался с каждым за руку, затем выстроил нас в подобие шеренги и с ходу взялся наставлять:

— Добро пожаловать в наши края! Вы прибыли в самый ответственный момент. Как говорится, с корабля на сенокос! — начальник обнажил в улыбке крепкие зубы. — Работать придётся с шести утра — и пока не сделаете две нормы. Колхоз, в свою очередь, вас не обидит. Перевыполнение нормы — дополнительная премия. Это я вам гарантирую.

Разумеется, Рыжий не выдержал до конца речи председателя:

— А как у вас с питанием, товарищ председатель? Не отощаем?

Жуков сначала опешил, но увидев выражение лица Сани, улыбнулся:

— В поле вас будут кормить два раза в день. Стряпуха Наталья готовит отлично! А Степан всегда доставит горячее. У хозяек, где вас разместят, положен ужин. Харчи у нас свои, добротные, не чета магазинным. Поэтому исхудать у тебя не получится.

Народ заулыбался, услышав столь важную новость. Между тем лицо председателя посуровело:

— Теперь о правилах. У нас для всех приезжих сухой закон! — Жуков с вызовом посмотрел на лица мужиков, ожидая возмущения, но его слова встретили лишь скептические усмешки. — Для особо непонятливых объясняю. Продавщице Зойке строго настрого запрещено отпускать вам спиртное! Поэтому без моего разрешения — ни-ни!

Возникшую паузу нарушил милиционер, всё это время стоявший возле окна. Я его не сразу заметил, больше разглядывая добротную мебель и портреты ответственных товарищей во главе с «дорогим Леонидом Ильичом», висящие на стенах. Новый стол, свежая отделка стен и массивные шторы намекали, что дела у колхоза идут хорошо.

— Я местный участковый, старший лейтенант Панфилов Сергей Иванович — представился мент. — Предупреждаю заранее, за порядком буду следить строго. Поэтому советую не безобразничать. Пьяных дебошей не потерплю и сразу приму меры. Запомните, местным самогонщицам, как и продавщице в сельпо, тоже велено вам спиртное не продавать. Проявите себя с положительной стороны — сделаем поблажки в выходные. Только пока отдых по расписанию не предусмотрен.

Пока участковый говорил, мужики тихонько посмеивались. Запреты, конечно, могли помешать. Но кто захочет найти в деревне пол-литра, тот всегда найдёт. Сухой закон — это так же, как запрет на дождь.