Экстрасенс в СССР (СИ) - Яманов Александр

Я же наблюдал за участковым с другой целью. Милиционер произносил правильные слова, но мысли его были где-то далеко. Взгляд у него какой-то остекленевший, словно устремлённый внутрь себя.

Похоже, дома у старлея серьёзные проблемы. Скорее всего, со здоровьем близкого человека. Мне не нужен дар, чтобы понять очевидное. Хватило опыта из прошлой жизни. А ещё, как и в случае со Степаном, я почти физически почувствовал ауру чужой беды. Она будто витала рядом, сопровождая человека. Неужели начинает получаться чувствовать чьи-то боль и отчаяние, даже тщательно скрываемые? Ведь старший лейтенант вёл себя естественно. Это я более внимательно его рассмотрел, остальные ничего не заметили.

После председателя с участковым перед нами выступил местный парторг Романов Антон Григорьевич. Этот представительный товарищ лет двадцати пяти носил слишком хороший для деревни костюм, а ещё и обут был в заграничные туфли. Говор и манера держаться выдавали в нём сугубо городского жителя. Чего этот молодой хлыщ с брезгливой рожей делает в деревне? Судя по прикиду, мажор не бедствует. Значит, мог устроиться на более тёплое местечко.

Говорил Романов вроде правильные вещи, но в его тоне ощущалось пренебрежение. Мне он сразу не понравился, как и его формализм. Да и председатель с участковым слушали парторга без особой радости. Как здесь кипят страсти! Мы тут всего пятнадцать минут и уже столько информации. Вот тебе и отдых с перезагрузкой.

После объяснения политики партии наступило время расселяться. Мы снова погрузились в кузов грузовика, и Степан начал развозить народ по домам. Рыжая голова Сани, словно мигалка, вращалась по кругу, с жадностью ловя новые впечатления. И хотя женского пола, кроме тёток и бабок, копающихся в огородах, на горизонте не попадалось, друг не унывал.

Когда развезли всех, кроме нас с Рыжим, тот толкнул меня локтем, указав на пригорок, находящийся недалеко от местной речушки. Стоявший на возвышении двухэтажный дом явно выделялся на фоне остальной застройки.

— Лёха, нас, походу, туда везут. Ух ты! Какие хоромы! Заживём как бояре!

Восторг Сани понятен. Дом, обнесённый высоким забором с настоящими резными воротами, больше напоминал жилище зажиточного купца, чем простого колхозника.

Нижний уровень сложен из камня и оштукатурен по углам. Вместо окон нечто похожее на бойницы. Второй этаж деревянный, но выглядит солидно. Окна верхней части дома большие и обрамлены разукрашенными ставнями. Крыша покрыта новым шифером. На шесте возвышался металлический петух, покрашенный в синий цвет. Из крыши этого архитектурного гибрида торчали аж три кирпичные трубы, намекая на наличие такого же количества печей.

Грузовик не стал взбираться по засыпанной гравием дороге, остановился у подножия пригорка. Степан выбрался из кабины, разминая спину. Неизменная сигарета торчала из-под жёлтых усов.

— Мужики, вам двоим к бабке Матрёне, — выпустив струйку дыма, шофёр заговорил тише, но так, чтобы работающий мотор не мешал расслышать: — Сразу предупреждаю, ей лучше не перечить. Она, в общем-то, нормальная. Это повитуха местная и знахарка. Половине посёлка бабка помогла на белый свет появиться. Ну, из старшего поколения. Молодёжь предпочитает роддом. Заговоры Матрёна тоже знает. От сглаза там или от зубной боли. Вы осторожнее и лучше не злите её. Может порчу навести или проклянёт, век мучиться будете. Всё, ступайте с богом, вас уже ждут.

Забавное напутствие. И ведь он не шутит. Судя по спокойному тону, для деревенских — это обыденность. Зато Саня слушал водителя, уже с опаской посматривая на странный дом.

— «Проклянёт»? — переспросил он шёпотом. — Это как?

— Я откуда знаю? Так наши бабы болтают, — отмахнулся Степан. — Ладно, ступайте, сдавайтесь Матрёне. Завтра к шести утра выходите сюда, я вас подберу. Поедем технику на полевой стан принимать. Сразу предупреждаю: если проспите — ждать не буду и тем более сигналить. Старуха шум не любит.

Не став отвечать, я подхватил сумку и зашагал вверх по дороге. Рыжий также молча последовал за мной.

Поднявшись, мы остановились перед воротами. Калитка тут же отворилась, и на пороге появилась хозяйка. Ею оказалась отнюдь не хрупкая старушка, а крепкая, кряжистая бабка невысокого роста. Волосы убраны под цветастый платок, лицо испещрено морщинами, но не дряблое, а словно вырезанное из дерева. В руках повитуха держала не клюку, а здоровенный ухват, будто только что отлучилась от печи.

— Ну, здравствуйте, гости городские, — произнесла она низким голосом.

Рыжий моментально забыл про свои страхи и начал разговор с самой обаятельной улыбкой:

— Здравствуйте, бабушка! Мы к вам на постой при…

Саня вдруг запнулся, наткнувшись на тяжёлый взгляд хозяйки.

— Бабушка я для своих внуков, — резко сказала она. — А для вас — Матрёна Ивановна. Запомнили сразу, чтобы не переспрашивать.

— Как скажете, — спокойно отвечаю старухе.

Вроде ситуацию надо исправлять, но гнуться под кого-то я не собираюсь. Саня не сказал ничего оскорбительного. А меня подобными взглядами не проймёшь.

Будто прочитав мои мысли, Матрёна посмотрела мне в глаза. Этот взгляд был не просто внимательным, а пронизывающим. Этакий деревенский сканер. Тёмные глаза старухи буравили насквозь, словно пытаясь проникнуть в душу. В ответ я просто усмехнулся, выдержав столь дешёвый психологический приём. Там, где она училась, Иннокентий Белый преподавал.

— Ладно, негоже гостей на пороге держать, — сразу сдала назад бабка или действительно увидела что хотела. — Заходите во двор, покажу, где вы будете обитать.

Матрёна развернулась и повела нас мимо большого дома, летней кухни и огромной раскидистой яблони.

Мы с Саней зашагали следом вглубь обширного двора. Если честно, ожидал, что нас поселят в одной из комнат основного дома. Но хозяйка прошла мимо высокого крыльца, ведущего в верхнюю часть жилища, направившись к бане, стоявшей у забора.

— А вот и ваши хоромы.

Толкнув ухватом мощную дверь, она позволила осмотреть огромный предбанник, а затем покачала головой, заметив взгляд Сани, направленный на особняк.

— В этот дом люди за советом приходят, там мне спокойнее одной быть. А вы — парни молодые, да ещё в поле допоздна пропадать будете. В баньке вам жить намного удобнее. Обмыться после работы тёплой водой всегда можно. И я не буду мешать своим брюзжанием.

С этими словами она щёлкнула прикрытым резинкой выключателем и махнула рукой, чтобы мы вошли внутрь. Вопреки ожиданиям, воздух в предбаннике оказался нормальным и не пах старыми обмылками. Он был насыщен ароматами висящих вдоль стен дубовых веников, высушенных трав и древесины.

Как сразу выяснилось, баня топилась по-белому. Справа от входа в парилку возвышалась основательная кирпичная печь с вмурованным огромным баком. Кроме этого в помещении имелся грубо сколоченный, но добротный стол и две широкие лавки, на которых лежали тюфяки, судя по запаху, набитые сеном. Под потолком горела единственная лампочка без абажура, отбрасывая жёлтый свет на стены. Ничего так, пойдёт. Я думал, будет хуже.

— Розетка внутри есть, свет жечь не бойтесь, я за киловатты ругаться не буду, — пояснила Матрёна. — Печку лучше подтапливать каждый день, чтобы вода в баке оставалась тёплой. Кстати, можете помыться с дороги, я вчера топила. Но предупреждаю, бак всегда должен быть полным. Уборная за садом, не промахнётесь.

Старуха ушла, но буквально через минуту вернулась, неся в одной руке глиняную крынку, а в другой краюху домашнего пшеничного хлеба. У нас сразу слюнки потекли от одуряющего запаха выпечки.

— Подкрепитесь с дороги.

Молоко оказалось не парным, а волшебным! Почти сливки. Хлеб плотный, душистый, с хрустящей корочкой. Мы ели молча, чувствуя, как усталость и напряжение понемногу отступают.

Матрёна же стояла у двери, опершись на ухват, и излагала правила проживания:

— Правила у меня простые. Ночью не шуметь. В бане не курить. Дух табачный на вениках оседает и потом портит пар. Девок сюда не водить. Здесь не постоялый двор. Водку пить можно, но только если я разрешу. И чтобы при мне не сквернословили. — Она немного помолчала, давая нам усвоить информацию. — Теперь о ваших обязанностях. Про воду в котле уже сказано. То же самое касается дров. Поленница, колода и колун за баней. Чурбаки свалены рядом у забора. За неделю всё порубите. Далее, ко мне гости разные приходят. Запомните: не вашего ума дело — кто и зачем. В разговоры не влезать и не мешать. Дом не заперт, но без моего разрешения — не входить. Вам всё понятно?