Меченый. Том 4. Точка кипения (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

В рамках борьбы с засухами и эрозией почв было предложено реанимировать сталинский план создания лесозащитных полос на юге страны. Эти меры, успешно применявшиеся в 1940–1950-х годах, позволят защитить плодородные земли и повысить урожайность. «Опыт прошлого должен служить на благо народа!» — отметили участники совещания.

Серьёзная дискуссия развернулась вокруг проблемы опустынивания в республиках Средней Азии. Было решено усилить мелиоративные работы, расширить оросительные системы и внедрить научно обоснованные методы землепользования.

Товарищ Горбачёв потребовал срочного сокращения вредных выбросов промышленных предприятий в городах СССР. «Заводы и фабрики должны работать не только на экономику, но и с оглядкой на здоровье трудящихся!» — заявил он. Партийным комитетам и министерствам поручено разработать жёсткие экологические стандарты и внедрить современные системы очистки.

Генеральный секретарь выступил с инициативой подписания международной конвенции по борьбе с загрязнением воздуха и воды. Кроме того, было предложено частично переориентировать Советский фонд мира на экологические программы.

Вперёд, к светлому и чистому будущему под знаменем социализма!

— С наступающим, Михаил Сергеевич! — кивнул какому-то смутно знакомому сотруднику аппарата и тоже пожелал хорошего Нового года.

Во второй половине дня 31 декабря в коридорах Кремля было откровенно пусто. Сотрудники, несмотря на полноценный рабочий день — среду, — всеми правдами и неправдами разбегались по домам. Кто-то начинал тихонько отмечать, запершись в своих кабинетах, и я даже не собирался никого в этом упрекать.

Зашел к себе в кабинет. Достал початую бутылку коньяка. Налил пятьдесят грамм «Юбилейного» — не самый мой любимый напиток, но почему-то партийцы наши именно коньячок уважают больше всего. Немедленно выпил. Тепло пробежало по пищеводу и ухнуло в желудок.

Конец 1986 года получился… неспокойным. Даже по меркам этой реальности, которая, кажется — впрочем, вероятно, это просто субъективное ощущение — была куда более сумасшедшей, чем моя родная.

15 декабря бахнул очередной «черный понедельник» на Нью-Йоркской фондовой бирже, дав рекордный обвал индексу Доу-Джонса в 23%. Нет смысла рассказывать об этом особенно подробно — данный кризис оказался во многом калькой тех событий, которые имели место в нашей истории на год позже. Там тоже сначала все обосрались, а потом рынок быстро отыграл назад. Ну и, как обычно в таких случаях, богатые стали еще богаче, а бедные — еще беднее.

Разве что стоит упомянуть, что случился он на фоне большой двухмесячной — с ноября по январь — забастовки дальнобойщиков, из-за которой едва не коллапсировала вся американская предновогодняя логистика. Президенту Бушу пришлось объявлять чрезвычайную ситуацию и привлекать к перевозкам силы Национальной гвардии, что опять же совсем не добавило ему рейтинга. А седых волос — наоборот, добавило.

Но главной международной темой в декабре вновь стали события на Ближнем Востоке. После почти трехмесячного перерыва — вероятно, во многом связанного с ливийскими событиями — американская армия вновь пошла в наступление. И быстро стало понятно, что иракцы сломались. Тщательно укрепленная, подготовленная к боям в окружении, подобно Басре и Эль-Кувейту, Насирия пала всего за десять дней. Ее защитники просто не готовы были умирать за Саддама без понимания даже теоретической возможности победы.

Арабы начали все чаще убегать с позиций, сдаваться, делать все что угодно, лишь бы не воевать. Еще недавно казавшаяся крепкой военная машина Багдада стала буквально на глазах сыпаться. Меньше чем за сорок дней американцы преодолели почти двести километров до Эль-Кута. Для сравнения: примерно такую же дистанцию они одолели за предыдущие восемь месяцев. Разница поразительная.

Но даже не это стало самым примечательным, а то, что янки, как и в нашей истории, умудрились-таки сбить иранский боинг. Я, признаюсь честно, когда узнал, аплодировал стоя.

Собственно, история эта началась гораздо раньше, еще летом, когда американский пилот на F-15 едва не сбил иранский разведчик, патрулирующий границу с Ираком, под соусом того, что Тегеран сливает Саддаму данные разведки.

После этого в течение осени произошло еще несколько инцидентов. Американцы пару раз задерживали выходящие из портов Ирана танкеры, пытаясь найти — и даже вроде как находя, но это не точно — какое-то шпионское оборудование. Несколько раз иранские ВВС демонстративно «перехватывали» излишне близко подлетающие к их границе самолеты с белыми звездами на крыльях. О том, что американские корабли плевать хотели на границы территориальных вод Ирана, даже говорить, наверное, не стоит.

Ну а 13 ноября американский фрегат типа «Оливер Хазард Перри» — не утонул при этом, но получил тяжелые повреждения — подорвался на морской мине в нейтральных водах, после чего Вашингтон прямо обвинил персов в «нелегальном минировании» с гражданских судов. Короче говоря, все были на взводе, и нет ничего удивительного в том, что все это напряжение рано или поздно полыхнуло.

При этом сами иранцы тоже демонстрировали свое «несогласие» всеми доступными способами. Вплоть до того, что аятолла Хомейни выпустил фетву, называющую погибших в американском посольстве в Тунисе террористов мучениками веры. В общем, если не закапываться в подробности, у кого-то там не выдержали нервы, и взлетающий из аэропорта Бендер-Аббас самолет получил две ракеты с новейшего, только что принятого флотом американского эсминца «Вэлли Фордж».

Сначала Вашингтон отрицал, что сбил гражданский лайнер, заявляя, что это был иранский F-14. Потом признал уничтожение гражданского самолета, но при этом министр обороны Колин Пауэлл официально заявил, что, мол, это была сознательная провокация Тегерана — типа, они пустили боинг по такой траектории, что моряки США просто не могли не принять его за атакующий их самолет. А неофициально — что если Тегеран будет выделываться, то подобный опыт можно распространить гораздо шире и вообще устроить превентивные бомбардировки Ирана. В воспитательных, так сказать, целях.

Короче говоря, представители града на холме наотрез отказались извиняться и выплачивать компенсации, что опять же было логично: там уже образовалась целая толпа кувейтцев, которые начали заявлять о компенсациях. Учитывая количество погибших гражданских в этом эмирате, речь могла пойти о каких-то совсем неприличных суммах. Десятки миллиардов. Показывать в такой ситуации, что ты готов платить, — значит стрелять себе в ногу.

Тут еще нужно отметить, что в течение осени по отношению к США было совершено сразу несколько террористических актов разного масштаба. Погибло около двух сотен американских граждан, а все стрелочки при этом указывали в сторону арабского мира. И казалось бы, где персы, а где арабы? Но кто там среди рядового состава будет разбираться в таких мелочах? Мусульмане скопом очень быстро обрели среди военных под звездно-полосатым флагом общий негативный ореол. В такой ситуации сбитие иранского боинга оказалось воспринято в стране как своеобразный акт возмездия. Ни о каких компенсациях не могло в таких условиях идти речи чисто идеологически.

Естественно, Тегеран со своей стороны воспринял такой плевок в свою сторону более чем остро. Персам понадобилось еще пять дней, чтобы подготовить свой ответ, и как раз под католическое Рождество выкатить «алаверды». Точкой приложения сил был выбран Ормузский пролив как наиболее уязвимый пункт американской логистики, и 25 декабря вооружённые силы Ирана нанесли комбинированный удар по проходящему там американскому эсминцу «Джон Янг» типа «Спрюэнс».

В нападении участвовала четверка «Фантомов» и замаскированная береговая батарея комплекса «Редут». Залп четырех ракет с берега плюс еще четыре, пущенных «Фантомами», американских же «Гарпунов» фактически не оставил кораблю шанса.

Тут, конечно, нужно понимать, что «Джон Янг» был относительно свежим кораблём 1978 года постройки, имел хорошую ПВО, системы радиоподавления и так далее. А вот ракеты — что советского, что американского производства — были родом из 1960-х и, как бы помягче сказать, уже не отвечали требованиям времени. Зато их было много.