Темный Властелин идет учиться (СИ) - Барчук Павел

И вот тут, конечно, было, на что посмотреть. Отблески пламени плясали на безумных, просто невозможных, необъятных горах золота и драгоценных камней. Создавалось впечатление, будто сюда, в этот зал, стащили золотой запас страны. Пожалуй, такого количества драгоценностей, слитков, монет и всяких цацек я не видел никогда. Это при том, что мне приходилось видеть очень многое.

Вдоль стены, вместо испарившихся стеллажей, стояли распахнутые, доступные, как портовые девки, сундуки с всевозможными магическими артефактами. Волшебные жезлы с алмазными набалдашниками, цветные ковры, способные перемещаться по воздуху, кричаще яркие шапки и сапоги. Наверное, тоже обладающие какими-нибудь магическими особенностями. И все это — на самом виду. Иди, бери что хочешь.

В барханах из золотых монет, перстней, корон и украшенных драгоценностями кубков виднелись древние рыцарские латы, современные предметы одежды, отмеченные теми самым брендами, которые так нахваливал Строганов, и даже парочка самых настоящих автомобилей, которых вообще здесь быть не должно.

Хотя бы потому, что пропихнуть машину через дверь чисто физически невозможно. Если только архив не имеет пространственных аномалий. А такое тоже вполне реально. Иначе как объяснить, что со стороны улицы он, конечно, не кажется маленьким, но внутри — просто огромен.

— Держите меня семеро… — Протянул Звенигородский. — Это же… Это Rolls-Royce La Rose Noire Droptail на самой новой левитационной панели! Его цена около сорока миллионов! Как эта тачка сюда попала⁈

— Да черт с ней, с тачкой. — Строганов, забыв о своем страхе, вынырнул из-за спины Артёма и пялился теперь на горы богатства остекленевшим взглядом. — Ты посмотри, сколько здесь золота! А вон, там, в углу! Деньги! Денежки! Пачками. Лежат, ждут, когда я их заберу…

Я покосился на своих помощников. Их реакция, как и внезапно изменившееся состояние, в котором больше не было страха, но зато росла и множилась алчность, меня слегка напрягало. Как они будут помогать искать артефакт, если в их головах не осталось ничего, кроме жажды наживы? Затем снова посмотрел вперед.

Золото, драгоценности, тачки, шмотки… На это мне, конечно, плевать. Меня интересовало совсем другое.

Как только иллюзия спала, в дальней части архива, за горами золота и камней, появились черневшие, будто остовы разбитых кораблей, деревянные полки, на которых стояли упакованные в коробки артефакты. Вещицы эти были непрезентабельными и совершенно непривлекательными на вид, значит, максимально ценными. В отличие от смертных, я знаю, как определить истинную стоимость вещей.

Я сорвался с места и двинулся вперед, прыгая по кучам золота. Мне приходилось выискивать предметы покрупнее, наподобие щита, украшенного камнями, или вылитого из драгоценного металла столика, чтоб использовать их для опоры, как островки посреди болотной топи.

Путь до невзрачных стеллажей заставил меня приложить немало сил. Мое новое тело снова усложняло ситуацию своей физической слабостью.

Оказавшись возле коробок с артефактами, которые выглядели как совершенно обычные, непривлекательные предметы, я замер, внимательно изучая взглядом содержимое. Моя рука машинально потянулась вперед, тронула одну из книг, лежавших прямо на полке.

Фолиант внезапно рассыпался прахом, выворотив плесневелое нутро наружу. Я только успел, прочесть строчку — «… искусство магического влияния заключается в…» и все. Кто автор и про что писал, теперь останется загадкой. Ну… Надеюсь, это не был особо ценный экземпляр. В конце концов, следить нужно за артефактами, а не хранить их в столь безобразном состоянии.

— А-а-а-а-а! Кайф! Ого! Мы богаты!!!

Мое внимание привлекли радостные крики Никиты, раздавашиеся сзади. Я обернулся.

Звенигородский и Строганов упорно карячились на одной из золотых куч, стараясь забраться повыше, чтоб оглядеться. Артём бросил свою кривую железку и ухитрился вытащить откуда-то меч, отлитый из металла, которому смертные вряд ли способны дать определение. Это была звёздная сталь. Неубиваемая, неломаемая, вечная. Подобное оружие создавалось в Империи Чистого Света и делать ему здесь, в Десятом мире, совершенно нечего.

Звенигородский, заполучив столь ценную вещицу, онемел, словно курица, которая неожиданно высидела страусинное яйцо и данному факту изрядно удивилась. Он только беззвучно разевал рот и энергично делал руками странные жесты, видимо, намекая, как сильно теперь изменится его жизнь.

Никита вообще вёл себя как форменный сумасшедший. Он глупо хихикал, весь с ног до головы осыпанный бриллиантовой пылью, сгребал золотые монеты пятерней и сыпал их себе на голову. Я, признаться, испугался, что теперь до самой смерти Строганов будет ходить с этим радостным оскалом на лице.

— Эй! Включите мозги, идиоты! — крикнул я смертным, не на шутку устрашившись потерять подручного. — Вы что, никогда не видели драгоценных камней?

— Отстань, Оболенский! — Отозвался Артём, разглядывая меч с таким выражением лица, будто вся его предыдущая жизнь была лишь прелюдией к этому моменту. — Нигде от тебя покоя нет. Я ведь, главное, столько бабла отвалил, чтоб тебе на экзамене посложнее билет подсунули, а ты и там выкрутился.

Я нахмурился, испытывая еще более сильное волнение. Что-то в состоянии смертных показалось мне странным. Хотя бы потому, что Звенигородский вдруг начал каяться в собственной подлости. Уж точно это не спишешь на внезапный приступ совести.

Да, люди всегда сходят с ума из-за денег и богатства, но не настолько же. Тем более, к примеру, Артём точно не должен впасть в эйфорию при виде золота и денежных купюр, которые ровными, перевязанными пачками валялись повсюду. Он с детства привык к богатству.

Я напрягся, прислушался к своим внутренним ощущениям. И вдруг впервые с момента, как оказался в теле Оболенского, почувствовал, как где-то в глубине настороженно завозилась Тьма! Ей очень сильно не нравилось все, что происходит в архиве. Она даже соизволила подать мне знак. И знак этот был тревожный. Похожий на намёк — если я не вмешаюсь, то шанс окончательно потерять своих спутников, станет весьма реальным.

— Да чтоб вас… — Протянул я.

Повернулся к стеллажам, с тоской посмотрел на коробки. Их было слишком много. Замучаешься искать нужный артефакт. Времени уйдет много. Затем снова глянул в сторону смертных, которые, судя по очередным воплям и тяжёлой короне, внезапно оказавшейся на голове Звенигородского, окончательно утратили связь с реальностью.

По сути, передо мной стоял выбор: либо я продолжаю заниматься поиском артефакта, либо… Либо иду и спасаю Звенигородского с Никитой. Потому как без моей помощи, они так и останутся здесь, в архиве, хихикать, сидя на золотых барханах.

С одной стороны, плевать я хотел на людишек, но с другой — Строганов находится под моей опекой. А Звенигородский… Не знаю! Вдруг он загнется в этом царстве алчности и мне подсунут еще более отвратительного соседа.

— Убью. Обоих. — Процедил я сквозь сжатые зубы, а потом, используя все те же предметы размером побольше, двинулся прыжками в сторону помощников.

Оказавшись возле этих придурков, схватил их обоих за руки и уже не разбирая дороги припустил к ступеням, чтоб вытащить Никиту и Артема из Архива. Здесь явно действовало какое-то заклинание, сводившее людей с ума. На меня оно не оказало никакого эффекта, потому что я не человек.

Бежать по курганам из золота и драгоценоостей оказалось вообще не легко. Я постоянно оскальзывался, проваливался по колено. Ситуацию усугублял тот факт, что мне приходилось тащить двух великовозрастных идиотов, которые совершенно не желали быть спасёнными.

Титанических усилий стоило оторвать этих дуреманов от очередных находок, попадавшихся на нашем пути. Вдобавок, с каждым падением мои спутники становились все тяжелей и тяжелее. Сдаётся мне, в процессе нашего перемещения, они ухитрялись напихивать в карманы золотые монеты и драгоценные камни, что ощутимо влияло на их вес.

Звенигородский упорно пытался вырвать правую руку, за которую я его тащил, потому что все награбленное добро в одну только левую не помещалось. Никита действовал хитрее. Он просто снял куртку и сделал из нее импровизированный мешок, куда ссыпал все, что успевал хапнуть по дороге. Оба они время от времени изображали усталость и очень ненатурально валились на бок, делая вид, будто с трудом держатся на ногах, на самом деле стараясь незаметно увеличить объём награбленного.