Директор (СИ) - Семин Никита

— Итак, — потер я руки, — расчетная часть скоро будет готова, в следующем месяце можно будет приступить к сборке прототипа. Что у нас дальше? — потянулся я к стопке бумаг на своем столе.

Вообще НИИ, который я теперь возглавляю, отличается от других. Хотя бы тем, что нам не ставят конкретных задач. Эти самые задачи вытекают из моих идей, которым я даю обоснование и закладываю в план работ. Далее уже начинается проработка плана. Сначала определяется, какой научный отдел возьмется за воплощение моей задумки. В случае с разработкой «бобкэта» — это отдел по проектированию новых машин. Инженеры в отделе оценивают идею и дают свое заключение: возможно ли ее осуществить или нет. Если нет — то должны приводиться аргументированные причины. Если да — сколько времени займет работа над теоретической частью. И это только первый этап. Вторым будет работа бухгалтерии и отдела логистики — просчитать затраты на создание прототипа (это у бухгалтеров) и сделать заявки в профильные заводы и предприятия для создания нужных деталей (это уже к логистам). Полную сборку будем проводить уже своими силами в институте. Затем пойдет третий этап — тестирование прототипа, выявление «детских болезней», после чего окончательная доводка. И как завершающий штрих — подготовка полной документации на законченный образец, в который кроме самих чертежей устройства войдет и смета по его себестоимости, а в заключение — какие задачи образец может выполнять для повышения экономики страны и почему его нельзя заменить уже имеющейся техникой.

Но не одними универсальными мини-тракторами, как говорится, поднимем экономику. Я говорил товарищу Сталину еще и про сельское хозяйство, и вот тут прежде чем что-то начинать, ознакомился с вопросом, что уже сделано. А работа велась и до меня и колоссальная. Причем еще с начала двадцатых годов, когда была создана система семеноводства. Бюро по новым сортам было образовано аж в 1922 году, а в 1925 преобразовано в Бюро по сортоиспытанию и районированию. Правда ни одного чисто селекционного института в стране пока не существовало, но все шло к тому, что это лишь дело времени. Поэтому вмешиваться в этот процесс я не стал, остановившись на ином.

А именно я собирался инициировать разработку промышленного тепличного выращивания как овощей, так и зерновых культур. Взять ту же пшеницу. Сейчас семена обычной пшеницы дают от трех до восьми (максимум) центнеров с гектара. И восемь центнеров считается еще очень хорошим урожаем. Однако мало ее вырастить и собрать — надо еще чтобы она в целости добралась до мест переработки, что тоже не просто. В процессе сбора теряется несколько процентов зерна, далее при хранении тоже происходит ее потеря. «Мыши сожрали» — вполне реальная причина утраты собранной пшеницы, почему ее нередко используют и махинаторы, чтобы скрыть свое воровство. Ну и не стоит забывать о погодных условиях — засуха или наоборот, чрезмерное количество дождей негативно влияют на урожай. И все это встает под полный или почти полный контроль, когда выращивание происходит в специально оборудованном помещении. Особенно если использовать не обычные, а высокопроизводительные сорта этой культуры. Они требуют гораздо больше внимания к себе, от чего под открытым небом не дадут максимального результата, или вовсе засохнут, где обычный сорт спокойно прорастет и даст урожай. Но когда дело касается тепличного выращивания, все становится с точностью наоборот.

— Звали? — постучался ко мне в кабинет глава сельскохозяйственного отдела.

— На ловца и зверь, — улыбнулся я, — проходите, Иван Трофимович.

Тучный мужчина около сорока лет подошел к столу и грузно осел на стул для посетителей, тут же положив перед собой папку.

— Расчет по созданию типовых теплиц произведен. Пока это черновой вариант, сами понимаете, времени было у нас не много. Да и все это еще нужно подтвердить практическими испытаниями. Доработок ожидается много. Да и товарищ Остапин все время отмахивается от нас.

— Степана Дмитриевича можно понять, тема универсального мини-трактора очень увлекла его.

— Но ведь агромосты не менее важны! — тут же вскинулся мужчина. — А я не инженер, чтобы их спроектировать!

— Я это помню, и Степану Дмитриевичу напомню, что он в отделе не один работает. Не хочет сам заниматься агромостами, пусть назначит кого-то из своих помощников, — успокаивающе махнул я рукой.

Вообще в первые дни на меня новые руководители отделов, которых я набрал, косились. Все же молодой парень, а уже на такой высокой должности. Но вскоре поняли, что к мнению специалистов я прислушиваюсь, стараюсь вникнуть в детали процесса и не подгоняю без причины в стиле «быстро-быстро, уже вчера». Поэтому разговаривали со мной теперь спокойно, не стесняясь жаловаться на проблемы и отстаивать свою точку зрения. Вот и Иван Трофимович, как раз и занимающийся проектом теплиц, поочередно принялся рассказывать, почему в ближайшее время построить их не выйдет. Смета-то примерная готова, договоренность с колхозами, которые возьмутся за их обслуживание, достигнута, навели мосты с Ленинградским Институтом ботаники и новых культур — те пообещали выдать более урожайные семена для проведения эксперимента. Загвоздка теперь за одним пунктом всего проекта — техническое оснащение теплиц. Ведь там не только агромосты нужны были. Их кстати планировалось использовать для равномерного засеивания площадей теплиц зерном, а после — вместо комбайнов. Но кроме агромостов нужно было создать систему отопления, полива и вентиляции. Впрочем, все эти три элемента оказались самыми легкими. Пусть никаких датчиков пока и в помине не существует, но уж развести трубы с перфорацией для полива трудностей нет. А уж открыть кран в нужное время и потом закрыть — для этого много ума не надо, любой колхозник справится. То же с отоплением и вентиляцией — для контроля и того и другого хватит одного термометра и человека, который будет следить за оборудованной печкой и открывать-закрывать в нужное время форточки. Ну это все в теории, а вот летом уже хотелось бы получить и практическое подтверждение моей задумке.

Обсудив детали по размеру теплиц для разных видов культур, по которым до сих пор в его отделе были споры, мы с Иваном Трофимовичем окончательно утвердили итоговый проект, и он покинул мой кабинет. А я облегченно выдохнул. Сборка первых теплиц для выращивания тех же огурцов и помидоров начнется уже в следующем месяце сразу в пяти колхозах. Одну теплицу вообще построим в черте города на крыше большого продуктового магазина. Вот там работ ожидается больше всего. Кроме самой теплицы нужно и гидроизоляцию крыши продумать, и землю завезти, и продумать возможность быстрой помывки стекла на высоте и очистки его от снега. Эксперимент сразу по нескольким направлениям получится: и технически не просто, и экономически интересно должно получиться, ведь доставка от места производства до реализации получается почти нулевая — поднимись на крышу, да собери.

На сегодня из планов у меня осталось лишь принять начальника отдела проектирования бытовых приборов. Этот отдел занимался «самым вкусным» на мой взгляд направлением. Трактора, теплицы — это замечательно, вот только обыватель их будет видеть где-то там. Может знать о них, но вот бытовой прибор — это то, чем люди будут пользоваться каждый день. И именно бытовые приборы являются не только показателем достатка и облегчением быта, но и лучшей пропагандой технической мощи государства. Меня же сейчас интересовал конкретный прибор — холодильник. О нем я мечтал чуть ли не с самого момента своего попадания. Но до сих пор лучшим холодильником в стране является погреб, или балкон в зимнее время. Пора исправлять ситуацию.

Вот только Юрий Борисович Егоров, начальник этого отдела, оказался не на рабочем месте.

— Он к Льву Борисовичу поехал, — сказал мне помощник Егорова.

— Зачем?

— Сказал, что есть подвижки по газу.

Приняв ответ, я поблагодарил помощника и довольно потер руки. Главная загвоздка в холодильнике оказалась в охлаждающем элементе. Из прошлой жизни я запомнил лишь название хладагента — фреон, но известен ли он сейчас, я понятия не имел. К тому же сначала, когда только дал задание о разработке нового бытового прибора, Егоров далеко не сразу понял, с чего начинать. Пришлось мне самому вспоминать, как выглядел холодильник. Устройство то «изнутри» я не знал. Вспомнил, что в задней части у любого холодильника есть «решетка», которая во время работы так нагревается, что ее даже задевать не хочется — обжечься легко. Потом уж пришли к выводу, что для создания прибора необходимо создать отвод тепла из внутренней камеры во внешнюю среду. А там дошли и до компрессионного принципа действия охлаждающего элемента. Это когда по тонкой трубке движется сконденсированный газ, потом попадает в широкую трубу и разрежается, переходя в газообразное состояние, и при этом резко охлаждаясь. А затем снова поступает в трубку меньшего диаметра, утягивает за собой тепло из камеры и нагревается, снова конденсируясь в жидкость. Вот только не всякий газ тут подойдет, потому и нужна помощь толкового химика. Лев Борисович — как раз и есть такой химик, преподаватель в МГУ. Когда мы к нему обратились, отказываться от помощи он не стал и, видимо, что-то придумал, раз Егоров к нему так резко сорвался.