Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Катя что‑то говорила Мэту жестикулировала, но он, похоже, её не слушал и всё внимательно проверял борт и колёса. Не найдя причины, по которой водители сигналили, он пожал плечами и забрался на пассажирское сидение. А Катя, прежде чем сесть за руль, покрутила головой, пытаясь определить, куда же я делся.

– Выбрали что‑нибудь? – подошла ко мне официантка.

– Даже не знаю, что выбрать. Посоветуйте, что у вас самое свежее, самое вкусное сегодня.

– Ну вот, торт с рикоттой и грушей очень хороший.

– Вам нравится? – спросил я.

– Я не ем сладкое, – ответила официантка. – Но клиентам очень нравится. Все его хвалят. Это у нас один из самых популярных десертов.

– Тогда с собой упакуйте два кусочка, пожалуйста.

Получив свой торт, я расплатился и пошёл в сторону дома. Запрыгнул в машину и, как и говорил Насте, поехал на работу. Домчав до Кирова за несколько минут, я въехал на площадь, где когда‑то стоял ларёк Юли Салиховой, нашёл свободное место и, выдавая низкий рокот, запарковался. Открыл дверь, взял пакет с десертами и выбрался из машины.

– Краснов! – услышал я тут же удивлённый девичий голос. – Вот это да! Это твоя машина?

– Практически, – усмехнулся я.

Передо мной стояла Вера Михайловна, синеокая, полногубая и крутобёдрая секретарша Кашпировского. Молочная река, кисельные берега, томный взгляд и пшеничные кудри. Пышная опара на крови и молоке. Эталон красоты. Идеальная женщина глазами взыскательного и небедного мужа.

– Привет, Вера, – улыбнулся я. – Как жизнь молодая?

– Нормально, – сказала она. – У тебя, я смотрю, тоже ничего.

– Ну так, нормально.

– Молодец… А можно в машину залезть?

– Можно, конечно. Это, кстати, тебе.

Я протянул пакет с десертом.

– А что это?

– Это торт из рикотты с грушей. Самый сумасшедший из всех тортов, которые есть в нашем городе.

– Да? А откуда?

– Сам испёк. А ты печёшь?

Она неопределённо повела плечами.

– Может быть пойдём? – предложил я. – А то мне надо показаться боссу, чтоб он оценил мои пунктуальность и прилежание.

– Так его же нету сегодня, – помотала очаровательной головкой Вера. – Он ещё в одиннадцать часов уехал и сказал, что сегодня не вернётся.

– А мне оставил задания какие‑нибудь?

– Нет, вообще ничего про тебя не говорил. Да он сто процентов сам забыл, что ты должен прийти.

– Прекрасно. А точно знаешь, что сегодня он уже не появится?

– Пссс, – насмешливо прошипела она. – Конечно, сто процентов. Я вот уже собралась домой, видишь?

– Ну, тогда прыгай в тачку, – кивнул я. – Ты же хотела.

Она кивнула, обошла машину вокруг, оглядела её и забралась внутрь.

– А это что за машина? – спросила она, когда я уселся на водительское место.

– Это не машина, а зверь, Вера. Разве ты не видишь?

– Что‑то как‑то она немножко внутри старовато выглядит.

– Так её больше пятидесяти лет назад изготовили. И выглядит она не старовато, а раритетно. Понимаешь меня?

– Раритетно? Это что значит?

– Это значит зачётно и почётно. Объедини оба смысла.

Она задумалась.

– Где ты живёшь? – спросил я. – Хочу тебя подвезти. Вижу, что мой конь‑огонь тебе пришёлся по сердцу.

– Правда? Не шутишь? Здорово.

– Нет, я вообще никогда не шучу.

– Почему? – удивилась она.

– Боюсь растратить мужскую энергию.

– В смысле?

– Ну как «в смысле», Вера? Разве ты не знала, тот кто скалит зубы, не способен к половой жизни? Я вот не смеюсь, концентрирую энергию, поэтому у меня всё с этим делом хорошо.

– Серьёзно? – округлила она свои глаза‑колодцы, и я, не выдержав, рассмеялся.

– Ну всё, из‑за тебя стравил энергию случайно. Теперь год воздерживаться придётся. От смеха.

– Ты врёшь! – тоже засмеялась она. – Ладно, всё я про тебя поняла.

– Правда? Отлично! Буду теперь с тобой советоваться.

– Ладно, советуйся.

– Ну давай, говори маршрут. Куда поедем?

– Домой. Куда ж ещё ехать‑то?

Она назвала адрес. Жила она не так, чтобы далеко, но ехать надо было в сторону вокзала, а это означало бешеные пробки на Кузнецком.

– Ты с родителями живёшь? – спросил я.

– Нет, – покачала головой. – Снимаю однушку.

– То есть ты работаешь здесь и тебе хватает денег снять квартиру?

– Хватает, но и родители помогают.

– Ну, ладно, погнали, посмотрим твою хрущёвку.

– Погнали, – согласилась она.

– Как тебе работа? – спросил я. – Нравится?

– Да, работа, если честно, не бей лежачего. Деньги тоже невеликие, но зато времени много.

– То есть работа не нравится?

– Да почему? Нравится. Я же говорю, делать ничего не надо. У нас вообще никто ничего не делает.

– Как так? А деньги откуда?

– А деньги с неба падают. Ты что, не знал?

– Мне не падают, – пожал я плечами.

– Больше всех Савоськину падает. Вот работёнка. Сидит целыми днями смотрит киношки, а иногда вообще не приходит и весь в шоколаде.

– А кто ж тогда работает?

– Работают у нас только бухгалтерия и финансовый отдел. Ещё генеральный директор, он же гениальный. Ну и он в конторе бывает редко, всё по заграницам.

– А кто все эти люди с бумагами, которые носятся по коридорам?

– А это не наши. Арендаторы какие‑то. И дочерние фирмы.

– Чудеса, – усмехнулся я. – Впрочем, если особо нагружать не будут, а денежку жалеть не станут, я у вас тут приживусь.

Она засмеялась.

– Ладно, приехали. Где тут мой тортик?

– Ну что, брат? – спросил меня Харли, когда я завёл тачку в гараж и вышел.

Он был в джинсах, в своих ковбойских сапогах, в толстой фланелевой рубашке в клетку и в стёганом жилете.

– Мне понравилось, – кивнул я. – Отличная машина! Прям отдавать не хочется.

Он засмеялся.

– Ну вот, понимаешь теперь, да? Настоящее железо. Реальное. Решил что‑нибудь?

– Решил, что тебе исторический мотор нужнее, а меня вот этот вполне устроит. Он прёт просто огонь, как звездолёт.

– Ну, правильно решил. Решение, считаю, практичное. Ну и мне пошёл навстречу. Спасибо. Я тебя за это благодарю.

Он пожал мне руку.

– И я вот ещё подумал, – сказал Харли. – Поскольку у нас обмен не совсем равноценный, поэтому предлагаю тебе бонусы.

– О! – усмехнулся я. – Бонусы – это хорошо. Давай.

– Вот, смотри. Он сорвал брезентовое полотно и я увидел два темно‑коричневых кресла.

– Смотри, это седельная кожа, – сказал он. – Видишь, красота какая? Сносу не будет. В общем, забирай. Отдаю тебе. Ну и вон, коврики фирменные. Так что… Всё для тебя. Я тебе так скажу, парень, будешь ездить и благодарить и меня, и Господа Бога, что Он тебя надоумил принять моё предложение. Предложение, я тебе скажу, эксклюзивное.

– Отлично, – кивнул я. – А что теперь делать‑то? Надо как‑то перевозить его или что?

– Не волнуйся, братан. Всё сделаю сам. Мы с Матвеичем постоянно в контакте, у нас есть кое‑какие дела. Так что тут всё будет чётко. Не парься.

Отдав тачку, я вернулся в город, во двор Кукушиного дома, где меня поджидал раздолбанный «Ларгус». После суперкара он выглядел и вёл себя совсем иначе, и я чувствовал себя, будто летел на расшатанной табуретке.

И вот на этой табуретке я поехал к спорткомплексу где у меня было назначено свидание с бывшей женой. Скорее бы её спровадить куда‑нибудь в тёплые края к новой счастливой и постоянной жизни вне поля моего зрения. Это было бы гораздо лучше, чем встречаться с ней практически каждый день. Она немного опоздала и приехала на 15 минут позже назначенного срока.

Настроение у неё было приподнятым. Воображение, подстёгиваемое предвкушением работало на позитив. На ней был красивый шёлковый платок от «Эрмес» и большущие розовые очки.

– Зачем тебе очки? – поинтересовался я. – Ведь сейчас уже смеркается.