Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Я помню, ты говорила.

Я взял её под руку и повёл к машине. Усевшись, она угрюмо уставилась в окно. И разговор не поддерживала. Мы вернулись в город, к спортивному комплексу.

– Куда ты меня привёз? – пьяно спросила она, уже отрубаясь. – Это не мой дом.

Я усадил её на заднее сиденье её машины, и она тут же улеглась. С головы её, сполз дорогой шёлковый платок. Я взял его и розовые очки, которые свалились с неё на сиденье.

Я уселся за руль, больше не опасаясь гаишных патрулей, и рванул практически обратно. Минут через двадцать я был в Зелёной поляне и снова позвонил Мише.

– Миш, ну что?

– Да, всё путём. Забыл перезвонить. Всё путём. Можно. Когда нужно?

– Через несколько минут. Я тебе сделаю звонок.

– Хорошо, – ответил он.

– Только ты ни с кем не разговаривай пока. Жди, ясно?

– Хорошо, – ответил он. – Всё сделаем, не переживай. Только коробочку занеси в дом.

Я отключил телефон, надел Катины розовые очки и повязал шёлковый платок. Да, смотреть на мир, через розовые стёкла оказалось очень приятно. Даже ночью. Я глянул в зеркало и отметил явное сходство с Вероникой Маврикиевной. Но в темноте я надеялся, охранники не будут разглядывать моё лицо. Достаточно будет увидеть знакомую машину. Ну и что‑то там смутное, похожее на Катины очки. Обернулся, посмотрел, она откровенно дрыхла на заднем сиденье и пускала пузыри.

– Ну, хорошо, с Богом, – кивнул я и придавил газ.

Я постарался ехать спокойно, ровно, чтобы не привлекать внимание охранников. Конечно, было бы идеально, если бы в этот момент кто‑то ещё въезжал или заезжал, но нет. Моя машина оказалась на КПП одна. Я подъехал, и остановился перед шлагбаумом. Было темно, над будкой охранников светил фонарь, но я спрятался в глубине, откинувшись на спинку кресла, рассчитывая, что платок и очки смогут ввести охранников в заблуждение. А ещё рассчитывая на то, что дома сейчас действительно никого нет.

Хотелось бы надеяться, что у папы с сыном не произошло какого‑нибудь там конфликта, в результате которого сынок отправился домой. Или оба они нагрянули, чтобы проконтролировать непутёвую бывшую жену и мать.

Я остановился у шлагбаума, и ничего не происходило, он не открылся. В этот момент из избушки, где находились дежурные, вышел тот самый парняга, который «арестовывал» меня у Катиного дома. Он вышел, помахал мне, а я махнул ему в ответ. Он повернулся к окну своей сторожки и что‑то сказал тем, кто был внутри. Ещё раз махнул, вроде как секундочку. И я снова махнул ему в ответ, мол, нормально, я жду.

Но что‑то было явно ненормально, а вот что именно было непонятно. Мышь под ложечкой завозилась и больно процарапала желудок своим железным когтем. Охранник снова повернулся, приветливо улыбнулся и направился ко мне.

Охранник направлялся прямо к машине. Несмотря на то, что сейчас было темно, предположить, будто он не поймёт, что в платке и розовых очках перед ним не Катя, оснований у меня не было. Поэтому я сдвинул рычаг на букву «R» и потихонечку начал отползать.

– Стой! – крикнул он и махнул рукой. – Стойте!

Он остановился у шлагбаума, у самого края и попытался поднять его руками. Я открыл окно со своей стороны, чтобы слышать его выкрики и восклицания.

– Сейчас откроем! – крикнул он. – Минуточку, Екатерина Викторовна!

Похоже заклинило шлагбаум.

– Кто меня зовёт? – неожиданно откликнулась Катя с заднего сиденья и уселась. Уселась и начала крутить головой, а потом потянулась вперёд.

– Кать, полежи, пожалуйста, – попросил я. – Не надо палиться перед охранником.

– Ты зачем мой платок надел? – возмутилась она. – И очки. Ну‑ка, отдай. Отдай, я сказала!

– Катя, блин! – сквозь зубы процедил я. – Ты меня палишь. Успокойся. Полежи две минуты, я всё тебе отдам.

– Нахрена ты это нацепил⁈ – сердито воскликнула она. – Отдавай немедленно!

– Да замолчи ты! Пригнись, твою мать!

Этот, блин, вежливый и услужливый охранник, снова двинулся в сторону машины.

– Я прошу прощения, одну секундочку! – крикнул он и виновато улыбнулся. – Тут у нас небольшая заминка. Сейчас всё поправим!

– Эй! – во всё горло крикнула Катя и охранник недоумённо обернулся, но я махнул рукой, мол, иди‑иди.

– Катя, заткнись! – рыкнул я. – Какого хрена ты творишь⁈ Сейчас спалимся и Никитос тебя под арест посадит. Вообще из дома выходить не разрешит.

– Да пошёл он на… – совершенно по рабоче‑крестьянски загнула она. – Мудак твой Никитос! Я его ненавижу! Он меня по пьяной лавочке чпокнул, когда я ещё замужем была! Сука! За его другом, между прочим! Напоил и оттарабанил, так, что я потом Серёжке в глаза смотреть не могла.

– Заткнись уже! – рявкнул я. – Хули ты с ним пила, вообще⁈ Скажи ещё, неожиданно получилось.

Она осеклась…

– Сейчас – сейчас, – донёсся снаружи голос охранника.

– Да пошёл ты! – взвесив мои слова, крикнула Катя, и охранник снова обернулся.

Он нахмурился и пристально посмотрел на меня.

– Закрой свой рот и упади на сиденье! – тихо прорычал я.

– Да кто ты такой, чтобы судить меня⁈ – пьяно воскликнула она с интонацией, грозящей скандалом.

Я повернулся и снял очки.

– Ляг на сиденье! – медленно и очень тихо произнёс я.

Увидев меня она отшатнулась и, захлопав глазами, замолкла.

– Ложись, сказал!

Тем временем, к охраннику подбежал его коллега и вместе они кое – как задрали палку шлагбаума наверх. Я, не дожидаясь, пока они дадут команду, проскочил мимо.

– Ключ от ворот и от гаража! – скомандовал я и позвонил Мише.

Катя молча потянулась вперёд и открыла крышку подлокотника. Я достал два пульта.

– Давай, Миш…

– Ты на месте? – уточнил он.

– Да.

– Минуточку… Так… ещё капельку… Секунду… Вроде всё. Да, отрубил. Камеры выключены. Но только домашние, чоповские работают. Я вижу машину перед воротами. Это ты?

– Я, Миша, я. Спасибо.

Я нажал на кнопки на обоих пультах, ворота начали отодвигаться. Я направил машину к гаражу, въехал внутрь и дождался, когда ворота опустятся. Катя на всё взирала безучастно.

– Выходим, – сказал я. – Ключ от двери есть?

Она молча вышла и, качаясь, подошла к двери из гаража, ведущей в дом. Порылась в сумке, достала ключ и открыла. Не останавливаясь, она прошагала к лестнице, сбросив на ходу пальто, и начала взбираться по ступенькам.

Оступилась, но не остановилась и продолжила подъём. Я взял пальто, накинул на плечи, выключил в прихожей свет, подошёл к входной двери и приоткрыл её. Несколько фонарей светило прямо на дом. Я поискал выключатели и вырубил свет.

Потом вышел на тёмное крыльцо, нырнул за перегородку, достал Мишкину приблуду и вернулся в дом. Свет включать не стал. Зашёл на кухню, где был установлен роутер, раздающий вафлю, говоря Мишкиным языком, и поискал глазами куда сунуть этот хакерский прибор.

На одном из подвесных шкафов стояли берестяные туески. Я забрался на стул, и в один из них опустил эту железяку, а потом спустился и бросил на роутер пальто. Там было ещё несколько приборов, и я подумал, вдруг управление питанием камер тоже там где‑нибудь. Вот и причина, почему они отрубились.

После я направился прямиком в подвал. Включил свет и нашёл винный склад. Погреб. Внутри было темно, прохладно и влажно. Я посветил телефоном, нашёл камеру и накинул на неё Катин платок, а потом только включил свет.

Здесь стояло несколько винных холодильников, а у другой стены стеллажи, отгороженные стеклянными дверьми. За стеклом я увидел кондиционер, поддерживающий оптимальную погоду в доме. Вернее, в погребе.

Вина было дофигища. Кате одной не одолеть. На самом деле, было вполне очевидно, что если не остановить это непрекращаемое пьянство, то вино одолеет Катю гораздо быстрее.

Так… ну, и где тут сейф? Сейфа видно не было. Я глянул по сторонам… Ничего похожего на… Только холодильники и полки. Я поднял взгляд на камеру. Она целилась на холодильники, вернее, на один из них.