Оракул с Уолл-стрит 4 (СИ) - Тыналин Алим

— Отец ждет в библиотеке, — произнес Дэвид, открывая дверь. — Это его святилище.

Библиотека оказалась огромным двухуровневым залом, стены которого от пола до потолка занимали книжные полки из темного дерева. Несколько лестниц на колесиках позволяли добраться до верхних ярусов. Витражные окна создавали мягкое, рассеянное освещение, а в центре помещения находился большой стол, заваленный бумагами, картами и книгами.

За столом сидел Джон Д. Роквуд, все тот же худощавый, аскетичный мужчина с проницательными глазами под густыми седыми бровями.

Несмотря на возраст, он сохранял прямую осанку и явную остроту ума. Он поднял взгляд от бумаг, и я, как и раньше, почувствовал, как этот взгляд буквально просвечивает меня насквозь, оценивая не только внешность, но и сущность.

— Мистер Стерлинг, — Роквуд-старший встал, протягивая руку. — Рад, что вы приняли приглашение и посетили нас.

Его рукопожатие оказалось удивительно крепким для человека его лет.

— Для меня большая честь, сэр, — я склонил голову в знак уважения.

— Присаживайтесь, — он указал на кожаное кресло напротив. — Дэвид, не мог бы ты проверить, как идут приготовления к ужину? Я хотел бы поговорить с мистером Стерлингом наедине.

Дэвид кивнул и вышел, оставив меня один на один с нефтяным королем.

— Итак, — Роквуд-старший откинулся в кресле, пристально глядя на меня. — Расскажите мне, молодой человек, как вам удалось то, что не удавалось моим лучшим людям несколько месяцев?

— Я просто нашел другой подход, сэр, — ответил я. — Вместо прямой атаки на целевой актив сосредоточился на более уязвимом элементе в структуре их портфеля. Это как в шахматах, иногда лучший способ атаковать ферзя — это угрожать не ему самому, а создать комбинацию, где его защита станет невозможной.

Роквуд-старший хмыкнул, явно довольный аналогией.

— Вы играете в шахматы, мистер Стерлинг?

— С детства, сэр.

— Возможно, нам стоит сыграть партию-другую во время вашего визита, — он кивнул на шахматный столик у окна. — Но сначала дела. — Он выпрямился. — Мой сын, полагаю, уже упомянул о моем растущем интересе к филантропии?

— Вскользь, — я кивнул. — Ваши инициативы в области образования и медицины широко освещаются в прессе. Впечатляющие проекты.

— Это больше, чем просто проекты, — Роквуд посмотрел в окно. — Знаете, мистер Стерлинг, когда достигаешь определенного возраста, начинаешь думать о наследии. Не о деньгах, не о власти, о настоящем следе, который оставишь в мире. — Он повернулся ко мне. — Деньги, которые помогают только их владельцу, имеют ограниченную ценность. Деньги, которые улучшают жизнь тысяч людей, приобретают… — он помедлил, подбирая слово, — трансцендентную значимость.

Я внимательно слушал, понимая, что старик открывает мне не просто свои мысли о благотворительности, но глубоко личную философию, сформированную десятилетиями опыта.

— Полностью согласен, сэр, — ответил я. — Позволю себе заметить, что в этом вопросе вы опережаете своих современников. Большинство финансистов видят в благотворительности лишь способ улучшить общественный имидж или оптимизировать налоги. Очень немногие понимают ее истинную трансформирующую силу.

Роквуд-старший внимательно изучал меня, и я почувствовал, что прохожу некий негласный экзамен.

— Ваши слова звучат искренне, — произнес он наконец. — Но что настолько молодой человек может знать о таких материях? — Он улыбнулся, смягчая потенциальную резкость вопроса. — Мне потребовалось полжизни, чтобы прийти к этому пониманию.

Глава 11

Чаепитие

Вот он, момент, требующий осторожности. Слишком циничный ответ оттолкнет моего собеседника, слишком идеалистический покажется наивным.

— Мое понимание несравнимо с вашим опытом, мистер Роквуд, — я встретил его взгляд. — Но я наблюдал, как деньги влияют на людей, и те, у кого они есть, и те, кто их лишен. И я заметил странную вещь. По-настоящему удовлетворенными выглядят не те, кто накопил больше всего, а те, кто нашел для своего состояния цель, превосходящую личное потребление.

Что-то в глазах старика изменилось. Возможно, проблеск узнавания родственной души или просто удивление, что молодой финансист может иметь такие взгляды.

— Интересное наблюдение, мистер Стерлинг, — он кивнул. — Именно поэтому я создаю не просто благотворительные фонды, а целые институты, которые будут функционировать долго после моего ухода. Университеты, исследовательские центры, больницы… — Он сделал паузу. — Однако мне нужны помощники, которые понимают как финансовую сторону таких проектов, так и их более глубокую цель.

Я сразу понял, к чему он клонит.

— Было бы честью применить мои скромные навыки для поддержки ваших инициатив, мистер Роквуд, — произнес я. — Полагаю, что финансовая проницательность в сочетании с пониманием социальных целей может создать особенно эффективные проекты.

Роквуд-старший кивнул, его взгляд стал более оценивающим.

— Мой сын видит в вас потенциального финансового советника для основного бизнеса, — сказал он прямо. — Я склонен согласиться с его оценкой. Но меня интересует и ваше потенциальное участие в управлении благотворительными фондами.

— Если позволите заметить, сэр, эти роли могут эффективно дополнять друг друга, — предложил я. — Успешные бизнес-стратегии генерируют больше средств для благотворительности, а глубокое понимание социальных проектов может подсказать новые направления для бизнеса.

Роквуд одобрительно кивнул.

— Разумный подход. — Он посмотрел на часы. — Уже почти время чая. После вас ждет встреча с некоторыми нашими партнерами и друзьями. Небольшой круг, но весьма влиятельный. — Он встал, давая понять, что наша частная беседа окончена. — А пока пройдемте в малую гостиную. Дэвид, должно быть, уже ждет нас.

Когда мы шли по коридору, Роквуд вдруг остановился перед картиной, изображавшей бушующее море.

— Тернер, — пояснил он, заметив мой взгляд. — Его понимание стихии всегда производило на меня впечатление. Море, как и рынок, непредсказуемо и опасно для неподготовленных. — Он посмотрел на меня. — Вы чувствуете приближение шторма, не так ли, мистер Стерлинг?

Проницательность старика была поразительной. Он уловил мои осторожные намеки в разговоре с сыном, хотя сам при этом не присутствовал.

— Барометр показывает тревожные признаки, сэр, — ответил я осторожно. — Но хороший капитан готовится к шторму даже в ясную погоду.

— Именно так, — Роквуд кивнул, и мы двинулись дальше. — Именно так…

Чай подавали в малой гостиной, изящном помещении с панорамными окнами, выходящими на террасу и сад. Дэвид уже ждал нас, беседуя с высоким пожилым джентльменом, которого представил как профессора Локстона, руководителя одного из исследовательских центров, финансируемых фондом Роквуда.

За чаем разговор коснулся различных тем, от последних научных открытий до ситуации в Европе. Я внимательно слушал, вставляя комментарии только тогда, когда был уверен, что могу добавить что-то ценное.

Привычка более внимательно слушать, чем говорить, часто оказывалась полезной. Люди склонны больше доверять тем, кто проявляет искренний интерес к их словам.

После чая Роквуд-старший уединился для послеобеденного отдыха, а Дэвид предложил показать мне остальную часть поместья, включая оранжерею с редкими растениями и конюшни с чистокровными скакунами.

— Отец, кажется, проникся к вам симпатией, — заметил он, когда мы наблюдали за тренировкой великолепного гнедого жеребца. — Он редко проводит столько времени в личной беседе с новыми знакомыми.

— Для меня это большая честь, — ответил я, наблюдая, как животное выполняет сложную фигуру под руководством наездника. — Ваш отец обладает невероятным стратегическим видением.

— И вы, похоже, тоже, — Дэвид повернулся ко мне. — Ваши замечания о состоянии рынка весьма интересны.

Я выдержал паузу, словно обдумывая, насколько можно быть откровенным.