Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

— Какие? — спросил Айвс, скрещивая руки на груди.

— Во-первых, вопрос моих связей с организованной преступностью.

Уилмер кивнул:

— Мы в курсе ваших деловых отношений с Синдикатом. Именно поэтому этот вопрос надо обговорить отдельно.

— Но Секретная служба смотрит на это под другим углом, — добавил Айвс. — Ваши связи могут быть активом, а не обузой.

Я вернулся к креслу, но остался стоять:

— Предлагаю сделку. Я продолжаю работать с мафией под прикрытием, но теперь как ваш агент. Собираю информацию об их финансовых операциях, схемах отмывания денег, коррумпированных чиновниках.

Уилмер снял очки и начал протирать их платком:

— И взамен?

— Взамен Секретная служба забирает мое дело у ФБР и снимает все обвинения в пособничестве организованной преступности. Официально я становлюсь федеральным агентом под прикрытием.

Айвс задумчиво постучал пальцами по столу:

— Мистер Стерлинг, это крайне рискованная игра. Мафия не прощает предательства.

— Но информация, которую я смогу предоставить, стоит риска, — настаивал я. — Финансовые схемы Синдиката, связи с коррумпированными политиками, планы по легализации доходов. Вы получите материал для десятков уголовных дел.

Уилмер надел очки обратно:

— А как насчет других федеральных ведомств? Антимонопольный отдел тоже заинтересован в борьбе с организованной преступностью.

— Именно поэтому я предлагаю сотрудничество, — объяснил я. — Секретная служба получает информацию о финансовых преступлениях мафии. Антимонопольный отдел — данные о коррупции в бизнесе. А офис генерального прокурора — материалы для уголовных дел против конкретных лиц.

Айвс встал и прошелся по комнате:

— Технически это возможно. У нас есть межведомственные соглашения о сотрудничестве. Но потребуется санкция на самом высоком уровне.

— От кого именно? — уточнил я.

— От министра финансов Меллона, — ответил Уилмер. — И от генерального прокурора Митчелла. Только они могут авторизовать агента такого уровня.

Я достал из кармана золотые карманные часы:

— Сколько времени потребуется для получения санкций?

— Сорок восемь часов, — сказал Айвс. — При условии, что вы предоставите образцы информации, доказывающие серьезность ваших возможностей.

— Образцы у меня есть, — заверил я. — Финансовые отчеты трех крупнейших семей Нью-Йорка, схемы их инвестиций в легальный бизнес, списки подкупленных судей и полицейских.

Уилмер присвистнул:

— Если это правда, то мы сможем разгромить организованную преступность по всему Восточному побережью.

— Это правда, — подтвердил я. — Но есть одно условие. Операция против мафии должна произойти уже после уничтожения Continental Trust. Сначала мы добиваем главного врага, потом разбираемся с остальными.

Айвс кивнул:

— Логично. Мафия никуда не денется, а Continental Trust может укрепить позиции, если мы дадим им передышку.

— Тогда у нас есть план, — сказал я. — Завтра вечером я встречаюсь с представителями Антимонопольного отдела. Послезавтра окончательные переговоры с Continental Trust о капитуляции. А через три дня начинается операция по их уничтожению.

Уилмер собрал документы в папку:

— Мистер Стерлинг, вы понимаете, что идете ва-банк? Если что-то пойдет не так, вы станете врагом и для Continental Trust, и для мафии, и для правительства.

— Понимаю, — ответил я. — Но некоторые битвы стоят любого риска.

Айвс протянул мне визитную карточку, обычную, без указания ведомства:

— Номер для экстренной связи. Круглосуточно. Если почувствуете угрозу — немедленно звоните.

Я запомнил номер и вернул карточку:

— Джентльмены, через неделю Continental Trust перестанет существовать. А через месяц мы начнем разбираться с мафией.

— Дай бог, мистер Стерлинг, — сказал Уилмер. — Дай бог, чтобы вы были правы.

Мы пожали друг другу руки, на этот раз как партнеры в самой амбициозной операции против организованной преступности и финансовой коррупции в истории Америки.

Поздно вечером, окольными путями, загримированный, я прибыл в свой особняк.

Половина первого ночи. Я поднимался по лестнице на второй этаж, на Парк-авеню, ощущая странную двойственность. С одной стороны, усталость от долгого дня и напряженных переговоров, с другой, внутреннее возбуждение от осознания того, что план мести наконец обретает реальные очертания.

Прислуга уже легла спать. Только охрана дежурила по периметру.

Спальня встретила меня привычной тишиной. Я включил настольную лампу в гостиной, налил себе виски и сел в кожаное кресло у камина.

В отблесках углей, тлеющих в очаге, я репетировал завтрашний спектакль. Роль сломленного банкира, готового к капитуляции.

Роль требовала полного погружения. Завтра все, от швейцара до старших клерков, должны видеть человека, раздавленного поражением. Малейшая фальшь могла выдать мои истинные намерения и предупредить Continental Trust о готовящемся ударе.

Утром я вошел в здание Merchants Farmers Bank с видом человека, несущего тяжелейший груз. Плечи опущены, взгляд потухший, движения медленные и неуверенные. Даже походка стала другой, не энергичная поступь успешного финансиста, а усталое передвижение человека, потерпевшего крах.

— Доброе утро, мистер Стерлинг, — поприветствовал меня швейцар, седовласый ирландец, работавший в банке уже двадцать лет.

— Доброе ли? — ответил я с горькой усмешкой. — Боюсь, для нашего банка это непозволительная роскошь.

Старик сочувственно покачал головой. Слухи о финансовых проблемах банка уже просочились к персоналу, создавая атмосферу тревоги и неопределенности.

В главном зале я наблюдал печальную картину. Обычная утренняя активность заметно снижена.

Меньше клиентов, больше пустых окошек касс. Сотрудники переговаривались приглушенными голосами, бросая на меня взгляды, полные сочувствия и беспокойства за собственное будущее.

— Мистер Стерлинг, — ко мне подошел Томас Эллиотт, управляющий банком, — как прошли переговоры?

— Безрезультатно, Томас, — ответил я, качая головой. — Наши партнеры не хотят связываться с банком, находящимся под федеральным следствием. Репутационные риски слишком велики.

Эллиотт сочувственно нахмурился:

— А европейские партнеры?

— Тоже отказываются, — соврал я. — Слухи о наших проблемах уже дошли до Лондона и Цюриха. Все двери закрыты.

Я медленно поднялся в свой кабинет, демонстрируя каждым движением тяжесть положения. Там меня уже ждал Бейкер с утренними отчетами.

— Чарльз, — сказал я, опускаясь в кресло, — подготовьте полную опись всех активов банка. Continental Trust потребует детального аудита перед окончательным поглощением.

— Все активы, Уильям? — уточнил Бейкер, поправляя очки. — Включая резервные фонды?

— Все без исключения, — подтвердил я. — Мы должны показать полную открытость. Никаких секретов, никаких скрытых счетов. Пусть Continental Trust видит, что мы готовы к честной капитуляции.

Бейкер кивнул и начал делать записи. Он не знал, что «полная опись» будет включать только те активы, которые я решил показать противнику. Настоящие резервы оставались скрытыми в канадских банках.

В одиннадцать утра мне позвонил О’Мэлли:

— Босс, звонил секретарь Восворта. Continental Trust готов провести окончательные переговоры завтра в два часа дня. В их главном офисе.

— Скажи, что нам нужно время, — ответил я устало. — Пусть подождут еще трое суток.

Весь день я продолжал играть роль побежденного банкира, принимая соболезнования сотрудников и отвечая на тревожные вопросы клиентов. К вечеру весь банк был уверен, что вскоре их руководитель подпишет капитуляцию.

В половине седьмого вечера я покинул банк и направился домой. На заднем сиденье спрятался один из охранников, изображающий меня. Когда мы приехали, он вышел из машины и нырнул в ворота.

Я скрючился под сиденьем и поехал дальше вместе с Мартинсом. Вскоре мы прибыли к Федеральному зданию на Фоли-сквер.