Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

— Продолжайте изображать капитулирующего банкира, — посоветовал Стивенс. — Ведите переговоры с Continental Trust о сдаче. Собирайте документы и записывайте признания.

— Мы особенно заинтересованы в любых заявлениях их руководителей о методах принуждения конкурентов, — добавил Макрейди. — Каждое слово может стать уликой в суде.

В кабинет вошел третий мужчина, высокий, с военной выправкой, в форме федерального маршала. На груди у него красовались знаки различия капитана.

— Мистер Стерлинг, — представил его Макрейди, — капитан Дэвид Хартман, координатор операции «Правосудие».

Хартман протянул мне руку:

— Мистер Стерлинг, мой отдел отвечает за физическое обеспечение арестов. Нам нужно обсудить план доступа в здания Continental Trust.

Он развернул на столе схемы зданий, подробные поэтажные планы главного офиса на Уолл-стрит и региональных представительств.

— В момент начала операции нам нужно обеспечить открытыми следующие входы, — Хартман указал на схеме. — Главный вход, служебный вход со стороны переулка, и, если возможно, вход в подвальное хранилище документов.

— А сколько агентов будет задействовано? — спросил я.

— Двести пятьдесят федеральных маршалов, — ответил Хартман. — Плюс агенты Секретной службы, прокуроры и технические специалисты. Общая численность группы захвата около четырехсот человек.

Макрейди встал и подошел к сейфу, стоявшему в углу кабинета. Открыв его, он достал запечатанный конверт:

— Мистер Стерлинг, здесь детальные инструкции для вашей роли в операции. Изучите их дома, затем сожгите. Никаких письменных следов не должно остаться.

Стивенс добавил:

— Помните, от точности выполнения плана зависит успех самой масштабной антимонопольной операции в истории Америки.

Я спрятал конверт во внутренний карман.

Хартман посмотрел на часы:

— Операция «Правосудие» начинается через сутки. До встречи на поле боя, мистер Стерлинг.

Покидая Федеральное здание, я чувствовал удовлетворение от проделанной работы. У Continental Trust деньги и связи, но у меня теперь вся мощь американского правосудия.

Я вернулся в здание Merchants Farmers Bank через главный вход, демонстративно волоча ноги и сгорбив плечи под тяжестью мнимого поражения.

Мартовский ветер с Ист-Ривер пронизывал до костей, заставляя плотнее запахнуть пальто из темно-серой шерсти. Стоун-стрит почти пуста, лишь редкие прохожие торопились по своим делам, а газовые фонари отбрасывали желтые круги света на мокрый булыжник.

В вестибюле банка горело только несколько электрических ламп, создавая полумрак, характерный для учреждений после окончания рабочего дня.

За мраморной стойкой главного кассира сидела Мэри О’Коннелл из отдела микрокредитования, разбирая дневные документы. Рыжие волосы девушки были аккуратно заколоты, белая блузка безупречно выглажена, но на лице читалась тревога, характерная для всех сотрудников банка в последние дни.

— Добрый вечер, мистер Стерлинг, — поприветствовала она меня, поднимая голову от стопки заявлений на микрокредиты. — Как дела с переговорами? Удалось найти партнеров?

Я остановился у стойки, положив портфель на полированную поверхность красного дерева, и покачал головой с выражением глубокого разочарования:

— Плохо, Мэри. Очень плохо. Никто не хочет помочь банку, находящемуся под федеральным следствием. Канадцы, швейцарцы, даже англичане, все отказались от сотрудничества.

Девушка отложила перо и сочувственно нахмурилась:

— А что будет с нами, мистер Стерлинг? С нашими рабочими местами? Люди очень волнуются.

— Не волнуйтесь, — заверил я, стараясь придать голосу уставшую доброту. — Наши конкуренты обещали сохранить хороших сотрудников. Вы нужны им, у вас отличная репутация среди клиентов.

Поднимаясь по лестнице с чугунными перилами на второй этаж, я встретил двух младших клерков, Томми Флэннигана и Сэма Коэна, которые шептались в углу между этажами. Увидев меня, они замолкли и почтительно поздоровались, сняв шляпы.

По их напряженным лицам было видно, что банковские сплетни работают эффективнее любых газет, разнося новости о надвигающейся катастрофе по всем уровням служебной иерархии.

— Добрый вечер, господа, — кивнул я им, продолжая подниматься. — Не задерживайтесь слишком поздно. Завтра будет трудный день.

В коридоре второго этажа пахло воском для полировки деревянных панелей и легким ароматом табака из кабинетов старших сотрудников.

Мой кабинет встретил привычной тишиной и порядком. Секретарша мисс Томпсон, как всегда, аккуратно разложила корреспонденцию на столе и поставила свежие цветы в хрустальную вазу у окна.

Через несколько минут в кабинет вошли О’Мэлли и Бейкер. Патрик, как обычно, безупречно одет.

Темно-синий костюм сидел на его атлетической фигуре как влитой, белоснежная рубашка контрастировала с загорелым лицом, а золотые запонки поблескивали в свете настольной лампы. Бейкер выглядел более скромно, но не менее аккуратно — серый костюм, очки в стальной оправе, кожаный портфель с медными застежками.

Увидев их серьезные лица, я закрыл дверь на ключ и подошел к окну, убедившись, что тяжелые бордовые шторы плотно задернуты. Только после этого позволил себе расслабиться и впервые за весь день улыбнуться.

— Ну что, босс? — спросил О’Мэлли, располагаясь в кожаном кресле напротив стола. — Какие новости?

Я повернулся к ним, ощущая, как напряжение спадает с плеч:

— Джентльмены, у нас есть союзники.

Бейкер наклонился вперед, положив портфель на колени:

— Кто именно, Уильям?

— Пока что не могу сказать, — ответил я, садясь за стол и открывая хрустальный графин с водой. — Но они уже больше года ведут расследование против Continental Trust. Наша информация недостающее звено в их деле.

О’Мэлли присвистнул, что было для него редкостью:

— Серьезная артиллерия. А что они предлагают взамен?

— Полную защиту от всех федеральных обвинений и скоординированную атаку на Continental Trust по всем фронтам, — объяснил я, наливая воду в стакан.

Я рассказал им только это. Некоторые секреты должны остаться только моими, по крайней мере до окончания всех операций.

— Когда начнется наступление? — спросил Бейкер, доставая из портфеля блокнот в кожаном переплете.

— Послезавтра, ровно в шесть утра по восточному времени, — ответил я. — Одновременно в пятнадцати штатах. А завтра мне предстоит разыграть спектакль капитуляции перед Восвортом.

О’Мэлли потер руки, жест, характерный для него в моменты предвкушения хорошей драки:

— Значит, все наше отчаяние последних дней — игра для публики?

— Именно. И очень важно, чтобы эта игра была убедительной до самого конца. Continental Trust не должен заподозрить подвох даже на секунду.

В этот момент в дверь постучали О’Мэлли встал и отпер замок.

В кабинет вошел Джонатан Прескотт, мой бывший партнер по брокерской фирме.

Все такой же элегантный мужчина лет пятидесяти, с тщательно уложенными седеющими волосами и всегда безупречно подогнанным костюмом от лучших портных Лондона. Золотая цепочка карманных часов пересекала жилет из шелка, а на лацкане красовалась булавка с фамильным гербом семьи Прескотт.

— Уильям, — сказал он, оставаясь стоять у двери и не снимая черного пальто с меховым воротником, — решил зайти попрощаться. Завтра утром подписываю документы о выходе из партнерства.

Я встал из-за стола, демонстрируя уважение к человеку, который когда-то открыл мне дорогу в большой бизнес:

— Джонатан, понимаю ваше решение. В сложившихся обстоятельствах это разумный шаг для защиты репутации семейной фирмы.

— Ничего личного, — пожал он плечами, поправляя белые манжеты рубашки. — Но «Прескотт Бразерс» работает на рынке уже сорок лет. Мы не можем рисковать репутацией ради… — он не закончил фразу, но смысл был предельно ясен.

— Ради тонущего корабля? — с горькой усмешкой подсказал я, наливая себе виски из хрустального графина.