Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

— Уильям, вы талантливый финансист, возможно, один из лучших, кого я знал, — Прескотт поправил пальто в руках. — Но Continental Trust это не те люди, с которыми стоит воевать. Они играют в лиге, где обычные правила честной конкуренции просто не действуют.

За окном проехал автомобиль, фары которого на мгновение осветили лицо Прескотта. В его глазах читались сожаление и что-то похожее на отцовскую заботу о младшем коллеге, совершившем роковую ошибку.

— Знаете, что меня больше всего удивляет? — продолжил он, поворачиваясь ко мне. — Вы действительно думали, что сможете их победить? Молодой банкир, пусть даже очень способный, против империи, которая строилась полвека и имеет связи в самых высоких кругах?

— Наивность молодости, — ответил я, стараясь придать голосу нужную степень горечи и разочарования. — Думал, что таланта и упорства достаточно для победы над любым противником.

— В нашем мире, Уильям, побеждают не самые талантливые, — философски заметил Прескотт, надевая черные кожаные перчатки. — Побеждают те, у кого больше связей, больше денег и меньше моральных ограничений.

Он направился к двери, но остановился на пороге:

— Желаю удачи в завтрашних переговорах с Continental Trust. Постарайтесь сохранить хотя бы что-то от банка и вашей репутации.

Когда тяжелая дубовая дверь закрылась за Прескоттом, О’Мэлли усмехнулся:

— Крысы покидают корабль еще до того, как он начал тонуть.

— Пусть покидают, — ответил я, возвращаясь к столу. — Потом он будет жалеть о поспешности своего решения.

Не прошло и получаса, как дверь снова распахнулась, на этот раз без стука. В кабинет вошел Роберт Харрисон.

Мой бывший босс, человек, у которого я когда-то отобрал контроль над брокерской фирмой. Высокий, грузный мужчина лет шестидесяти, с проседью в тщательно зачесанных волосах и самодовольной улыбкой на полном лице. Его костюм был дорогим, но слегка старомодным, а золотые зубы поблескивали при каждом слове.

— Уильям, — произнес он, бесцеремонно усаживаясь в кресло для посетителей и положив трость с серебряным набалдашником на подлокотник, — слышал, что у вас серьезные проблемы.

Я сжал кулаки над столом, изображая сдерживаемую злость:

— Роберт, что вам нужно в такое время?

— Просто хотел выразить… искренние соболезнования, — его голос сочился ядовитым сочувствием, а маленькие глазки блестели злорадством. — Помните, как вы говорили год назад, что старые методы ведения бизнеса безнадежно устарели? Что молодое поколение финансистов все изменит к лучшему?

О’Мэлли заметно напрягся, готовый вмешаться, но я остановил его едва заметным жестом. Этот разговор мог быть полезен для поддержания легенды о моем поражении.

— Роберт, если вы пришли сюда только для того, чтобы злорадствовать…

— О нет, ни в коем случае, — Харрисон поднял пухлые руки в жесте невинности. — Я пришел с конкретным деловым предложением. Continental Trust нужен опытный управляющий для возрождения фирмы «Харрисон и Партнеры». А кто лучше меня знает специфику этого бизнеса?

Значит, он уже ведет тайные переговоры с нашими врагами. Типично для Харрисона. Он всегда умел определить, на чьей стороне будет победа, и вовремя оказаться там.

— Вы хотите вернуть контроль над фирмой? — спросил я, отпивая виски.

— Не хочу, а верну, — самоуверенно ответил он, поглаживая золотую цепочку часов. — Continental Trust считает, что под моим опытным руководством фирма будет значительно более стабильной и предсказуемой.

Харрисон с усилием поднялся из кресла и подошел к моему столу, положив на него пухлые руки с несколькими золотыми перстнями:

— Знаете, Уильям, есть определенная справедливость в том, что сейчас происходит. Вы отобрали у меня фирму, используя не самые честные методы. Теперь жизнь расставляет все по своим местам.

Я медленно поднялся, глядя ему прямо в маленькие злые глазки:

— Нечестными методами? Я предложил клиентам лучший сервис, более выгодные условия и современные подходы к инвестированию. Я спас их капиталы от краха. Это называется честная рыночная конкуренция.

— Это называется предательство доверия, — холодно ответил Харрисон, тяжело дыша от волнения. — Но ничего, урок получен. Надеюсь, он пойдет вам на пользу в будущей карьере, если таковая еще предвидится.

Он взял трость и направился к двери, но обернулся на пороге с особенно мерзкой улыбкой:

— А, кстати. Continental Trust также заинтересован в приобретении этого здания для своих целей. По справедливой рыночной цене, конечно. Скажем, треть от текущей оценочной стоимости.

Когда тяжелая дверь закрылась за ним, Бейкер покачал головой с отвращением:

— Мерзавец. Получает удовольствие от чужого несчастья.

— Пусть радуется пока может, — спокойно ответил я, наливая себе еще виски. — Потом его торжество превратится в панический ужас.

О’Мэлли встал из кресла и прошелся по кабинету, его шаги приглушал толстым персидским ковром:

— Босс, а что если кто-то из этих предателей случайно узнает о наших настоящих планах? Харрисон может иметь связи в правительственных кругах.

— Никто ничего не узнает, — заверил я его. — Федеральная операция засекречена на самом высоком уровне министерств. Даже если кто-то что-то заподозрит, времени предупредить Continental Trust просто не останется.

Остаток вечера мы провели за тщательной подготовкой документов для завтрашней встречи с Восвортом. Нужно создать абсолютно убедительную картину полной капитуляции. Финансовые отчеты, демонстрирующие катастрофическое положение банка, списки активов для передачи новым владельцам, проекты соглашений о сотрудничестве.

— Чарльз, — сказал я Бейкеру, который склонился над бухгалтерскими книгами, — подготовьте итоговый баланс с учетом всех замороженных федеральными властями активов. Пусть Восворт своими глазами видит полный масштаб нашего поражения.

— Включать ли швейцарские и лондонские счета? — спросил Бейкер, поправляя очки.

— Все без исключения, — ответил я. — Швейцарские депозиты, лондонские резервы, амстердамские операции. Полная картина наших потерь.

Настоящие резервы остаются в канадских банках. Об их существовании Continental Trust узнает только в момент федеральных арестов.

О’Мэлли разложил на столе планы зданий Continental Trust, полученные через архитектурное бюро:

— Босс, федеральные агенты попросили обеспечить им доступ через служебные входы. Вот схема главного офиса на Уолл-стрит.

К полуночи все необходимые приготовления были завершены. Документы для демонстрации противнику аккуратно сложены в кожаные папки, план действий на завтрашний день продуман до мельчайших деталей.

Оставалось только безупречно разыграть последний спектакль. Роль сломленного банкира, умоляющего о снисхождении.

— Джентльмены, — сказал я, когда мы собрали все бумаги, — завтра начинается финальный акт нашей долгой войны с Continental Trust.

О’Мэлли улыбнулся с предвкушением:

— А наши «друзья» Харрисон и Прескотт поймут, что предали и покинули не того человека.

— Справедливость, — задумчиво добавил Бейкер, протирая очки платком, — иногда приходит с опозданием, но рано или поздно она всегда находит дорогу.

Я погасил настольную лампу и закрыл кабинет на ключ.

Глава 12

Театр одного актера

Утром я проснулся с тем же чувством, что и опытный актер перед премьерой сложного спектакля.

Сегодня мне предстояло сыграть главную роль в пьесе под названием «Капитуляция банкира». Зрители, Восворт и Форбс, должны поверить каждому жесту, каждому слову, каждому вздоху поверженного противника.

Они отказались отсрочить дату своей победы. Пришлось играть сегодня.

Я специально выбрал для встречи не самый дорогой костюм из гардероба, серый твид, который носил в первые месяцы работы на Уолл-стрит.

Рубашка чистая, но воротник слегка потрепан. Галстук темно-синий, без золотых запонок. Даже ботинки коричневые оксфорды, которые видели лучшие дни. Образ человека, чье финансовое положение стремительно ухудшается.