Симбионт (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Открыв коробочку, девушка и вовсе впала в столбняк. Понимаю, редко кто из парней, принадлежащих к новой аристократии, дарил своим пассиям подобные вещи. Обходились или кольцом с бриллиантом, или одним колье. А тут целый гарнитур. Девчонки ахнули, понимая, насколько ценен подарок. И не по стоимости, а именно по моему отношению к Лизе. Она же медленно поднялась и крепко меня обняла, всхлипывая от избытка чувств. Именно что обняла, а не стала визжать от восторга и хлопать в ладоши.

«А девочка-то тебя любит, тёзка», — хмыкнул Субботин.

«Отвали, майор, тошно на душе», — мысленно отмахнулся я.

«Да хлопни водки, Мишка, и всё пройдет, как с белых яблонь дым. Сам же не раз твердил, что тебе не дадут распоряжаться собственной судьбой. Чего душу себе рвёшь?»

Олег, почувствовав напряжение, предложил выпить за великолепный подарок и за Лизу, что было встречено с воодушевлением. Все же понимали, что сопли и слёзы в таком случае ничего не решат. Приличия соблюдены, о моей щедрости уже завтра будут знать во многих уважаемых семьях. Так надо, такова жизнь.

Внезапно мне пришла в голову мысль, но сначала я «спросил» майора, может ли он осуществить то, что задумал.

«Давай, исполним, — оживился скучающий тёзка. — Тащи гитару, сбацаю, так и быть, чтобы твоя девушка рыдала».

— Олег, а ты можешь найти гитару? — спросил я Матусевича, отвлекая от милой болтовни с Соней.

— Гитару? — озадаченно посмотрел на меня друг. — Конечно, не вопрос. Хочешь спеть прощальную?

— Угадал, — я ухмыльнулся, сам не зная, что из этого выйдет.

— Ты же слабенько лабаешь, — заметил Серёга. — Может, закажешь песню у профессионалов, так лучше будет.

— Не-а, сам хочу спеть.

Олег кивнул и исчез с террасы, но вернулся довольно быстро. Он был знаком со многими музыкантами, частенько выступавшими в ресторане, поэтому принёс семиструнную гитару тёмно-вишнёвого цвета.

— Такая пойдёт? — с надеждой спросил он.

— Да, — я взял в руки инструмент, погладил его и притронулся к струнам. Они отозвались тихим гудением.

«Эх, щас спою! — забавным и чуть хрипловатым голосом произнёс майор — Жги, родной!»

В глазах на мгновение потемнело, когда Субботин взял управление телом на себя, а пальцы уже сами застучали по струнам, и я запел:

— Если любовь не сбудется, ты поступай, как хочется,

И никому на свете грусти не выдавай.

Новая встреча — лучшее средство от одиночества,

Но и том, что было, помни, не забывай.

Мечты сбываются, и не сбываются,

Любовь приходит к нам порой не та.

Но всё хорошее не забывается,

А всё хорошее, и есть мечта! [2]

…Когда прозвучали последние аккорды, на террасе наступила звенящая тишина, разбавляемая смехом, звоном бокалов и бодрой музыкой, пробивающейся из-за закрытой двери. Девчонки тихонько шмыгали носиками, а Лиза, прикусив губу, быстро покинула террасу.

— Это было сильно, брат, — Матусевич опрокинул в себя рюмку с водкой, заслужив нахмуренный взгляд Насти. — Ты сам сочинил?

— Нет, слышал от одного человека, запомнил слова, чуть изменил, — нахально соврал я, ощутив, что Субботин убрал контроль. — Долго тренировался для случая…

Меня беспокоило отсутствие Лизы. Куда так рванула? Обиделась и решила сбежать с вечеринки? Уже вытащил телефон, но девушки сказали, чтобы я не беспокоился. Расстроилась подруга, себя в порядок приводит, скоро придёт.

И действительно, Лиза с улыбкой вернулась за стол, и я вскочил, чтобы помочь ей сесть. Неожиданно девушка крепко обняла меня, и весьма смело поцеловала в губы. Все зашумели, показывая одобрение.

— Спасибо тебе, Миша, — глядя в мои глаза, сказала Лиза. — Это лучший подарок, который я когда-либо получала. И я понимаю, что ты этим хотел сказать.

Я выдохнул с облегчением. Да мне и самому песня легла на душу. Субботин спел так, словно сам переживал за Лизу.

Веселье продолжалось. Я старался особо на водку не налегать, понимая, что машины, разбитой в пьяном состоянии, брат не простит. А ещё скребло на душе воспоминание, как в мой «Аксай» влетел внедорожник. Может, и не случайно? Вдруг где-то здесь находится неведомый враг, жаждущий побольнее ударить по Дружининым? Только один вопрос всё время занозой впивался в мозг. Почему именно я стал объектом нападения, а не Даниил? Логичнее устранить талантливого наследника, чем его младших братьев.

Мы ещё несколько раз потанцевали, даже два медленных с Лизой, а потом я шепнул Ваньке, что мне нужно в туалет. Чтобы не теряли, значит.

Чтобы туда пройти, надо было пересечь весь зал и завернуть за угол в служебный коридор. Народ уже был навеселе, гудел, как растревоженный улей, хохотал, ругался, спорил, сигаретный дым поднимался к потолку (здесь, в отличие от нижних ресторанов, курить за столиками не запрещалось).

Я толкнул дверь и оказался в уборной, блещущей кафелем, фаянсом, никелем сантехники и зеркалами. Нашел свободную кабинку, облегчился, вытер руки салфеткой и вышел наружу. Обнаружил, что появились ещё двое посетителей, широкоплечих парней с короткой армейской стрижкой, на которых органично гляделся бы боевой камуфляж с кобурой и тактическим ножом, а не легкомысленные аляповатые костюмы ядовитых цветов. Один был в светло-жёлтом, а второй в серебристо-сиреневом. Меня почему-то насторожило, что они мыли руки в разных концах умывального ряда, хотя явно из одной компании.

— Что это за клоуны? — поинтересовался Субботин. — У вас, что, стиляги до сих пор из моды не вышли?

— Какие стиляги? — не понял я, становясь посредине. Поднес ладонь к сенсорному дозатору, который выплюнул на неё порцию жидкого мыла. Тщательно вымыл руки.

— Да вот эти разряженные петухи, которые на петухов мало смахивают… э, Мишка, у нас проблемы…

Я не успел среагировать на движение за спиной, потому что слегка наклонился, чтобы сплюнуть вязкую слюну в раковину, как в шею упёрлось лезвие ножа, кстати, тактического, с характерными зазубринами на клинке и чуть изогнутым кончиком. Откуда он взялся у серебристого пиджака, так и не понял. Наверное, подмышкой ножны висят.

Второй быстро переместился к двери и встал возле неё, чтобы не впускать посторонних.

— Не шуми, — негромко произнёс серебристый пиджак. — Сейчас выходим наружу и с улыбкой покидаем сие заведение.

«Ты не волнуйся, Миша, веди себя естественно, — прошелестел голос Субботина. — И разреши мне взять контроль за твоим телом».

А я реально пересра… испугался. Никакой случайности здесь не наблюдалось. Эти парни целенаправленно шли за мной, отслеживали и поймали там, где я не мог позвать на помощь. Камер здесь нет, а значит, ничем охрану привлечь не получится. Пожарная система? Хорошо, но как вызвать тревогу? Вряд ли эти… стиляги дадут мне возможность поднести к датчику зажигалку. Да и нет её у меня.

«Даёшь разрешение? — мысленно рявкнул Субботин. — Боже, тёзка, да соображай быстрее!»

«Да!»

Я напрягся, но пока ничего не происходило. Серебристый пиджак так и стоял, прижав лезвие к шее, а я смотрел на его отражение в зеркале. Обычный парень, только в неподвижных глазах какая-то неестественная льдистая чернота. Как будто наркотики принял, да так и не вышел из блаженно-тяжёлого состояния. Но я точно знал, что он не одарённый. У них иные метаморфозы с глазами происходят. Искорки там прыгают разноцветные.

— Кто вы такие? — всё же удалось совладать с голосом. Не сорвался на фальцет от страха, уже хорошо. — Никуда я с вами не пойду. Буду кричать.

— Всажу в глотку сталь, — буднично сказал парень. — У меня такой приказ. Не пойдёшь — отрежу голову прямо здесь и заберу её с собой.

Меня обдало жаром, как будто внутри кто-то плеснул бензина на тлеющий огонёк страха. Я понимал, что никаким приёмом от ножа возле шеи не освободиться, даже с помощью магии. Да и не поможет она, потому что Дар питает только личный клинок (так утверждают артефакторы, я же не пробовал), а его у меня нет. В голове слегка зашумело, как от прилива крови, и в моём отражении что-то изменилось. Лицо поплыло, подёрнулось туманной пеленой на мгновение, и на меня взглянул какой-то незнакомый мужик с волевым подбородком и короткой армейской стрижкой.