Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Ваш рюкзак? – кивнул он.

Блин! Ну, я так и знал. Предчувствия его не обманули … Козёл этот Руднёв. Подставил, сучонок!

– Мой, – хмуро ответил я.

– Подойдите сюда, пожалуйста.

Я подошёл, взяв остальные вещи.

– Что у вас там?

– Деньги, – ответил я.

Он посмотрел исподлобья.

– Отойдите в сторону, пожалуйста.

Сотрудник махнул кому‑то рукой, и через минуту ко мне бодрым шагом подошли двое полицейских. Ну что за фигня! Я ведь как чувствовал… Сердце тревожно застучало. Один из них остался рядом со мной, а второй отошёл с сотрудником аэропорта. Они пошуршукались, и мент вернулся.

– Вы деньги везёте? – спросил он.

Блин!

– По закону не запрещено, – спокойно ответил я и пожал плечами.

– Пройдёмте с нами, пожалуйста.

– По какой это причине?

– А мы всё вам объясним, – ответил он и повторил уже более жёстко. – Пройдёмте с нами, пожалуйста. Вот сюда, в служебное помещение.

Меня завели в небольшой предбанник, из которого вело несколько дверей.

– Сюда проходите, – сказал второй мент и открыл одну из этих дверей.

В этот момент я увидел, что в помещении есть ещё одна дверь с противоположной стороны. И как раз, когда полицейский впустил меня внутрь, она, та вторая дверь, закрывалась, за выходящим человеком. Из комнаты прямо сейчас выходил человек. Я видел его меньше секунды, но узнал сразу. Узнал, и в груди вспыхнула тревога, потому что человек этот был ни кем иным, как Раждайкиным Альбертом Маратовичем…

И это точно не было совпадением…

Похоже, сам Раждайкин не собирался участвовать в допросе и досмотре, но явно без него здесь не обошлось. Вариантов было несколько. Либо это была проверка со стороны Ширяя, выполненная Кашпировским и Раждайкиным, либо – реальное задание Савоси, считай, Ширяя, а Раждайкин, ставил мне палки в колёса и хотел, чтобы я это задание завалил. Так или иначе, заваливать его я не собирался.

– В чём дело, граждане начальники? – спросил я. – У меня самолёт скоро, и я из‑за ваших действий могу опоздать.

– Да нас это как‑то это вообще не колышет, – спокойно ответил первый полицейский и положил рюкзак на стол. – Давай, вытаскивай всё.

– Да на каком основании‑то?

– На том основании, что мы имеем право задержать и тебя, и подозрительные деньги до выяснения обстоятельств. И когда объяснишь и докажешь их происхождение, тогда мы тебе их отдадим. Понятно?

– О каких деньгах речь, товарищ полицейский?

– Что у тебя там? – ткнул он пальцем в рюкзак.

– Там мои личные вещи.

– Ты сказал, что там деньги.

– Я не говорил, – помотал я головой. – Вам нужно какое‑то специальное разрешение для того, чтобы проверить мои личные вещи?

– Нам ничего не нужно! – рявкнул первый мент. – Нам нужно только желание и воля. Доставай, я сказал.

– Всё что ли доставать? Вы камеру хотя бы включите.

– Включена камера, всё здесь пишет. Нон‑стоп. Ты довыступаешься, точно на самолёт опоздаешь. Ещё и в обезьяннике посидишь. Давай доставай, сказал.

Я снова пожал плечами, расстегнул рюкзак, вытащил свои пожитки, зубную пасту, свитер… И, наконец, посылку, замотанную в чёрную плёнку.

– Какая здесь сумма? – спросил первый мент, явно играющий роль плохого.

Впрочем, хороший особо не проявлял свои добрые качества, а просто стоял, скрестив руки на груди и молча следил за происходящим.

– Да там не настоящие деньги.

– Фальшивые?

– Для игры в монополию. У нас клуб любителей монополии.

– Сейчас тебе Федеральная антимонопольная служба штраф выкатит. Давай, раскупоривай.

– Я не буду. Вскрывайте сами под камеру. Где она, кстати?

Я покрутил головой. Комната была небольшой. Посредине стоял офисный ламинированный стол и по два стула с каждой стороны. Больше ничего не было, ещё только одна тумбочка и кулер с водой. Второй коп, который типа хороший, подошёл к тумбочке, вытащил из неё ножницы и вернулся. Бросил их на стол.

– Режь, – сказал он.

– Полицейский произвол, – покачал я головой и воткнул ножницы под плёнку. Натянул, разрезал как ножом с двух сторон и откинул угол.

– Ну, довольны? – спросил я, показывая на красненькие бумажки, упакованные в аккуратные пачки.

– Это чё за херня? – прищурился первый коп.

Я пожал плечами.

Оба мента, облокотившись и опершись руками о стол, нависли над вскрытым свёртком и внимательно его рассматривали. Первый коп вытащил несколько пачек, и посмотрел. В бандероли лежали рекламные буклеты сложенные таким образом, что походили по размеру на пятитысячную купюру.

– Что ещё везёшь?

– Больше ничего. А, ну там жевательная резинка, паспорт. Больше ничего, смотрите сами.

Он брезгливо посмотрел в рюкзак, а потом глянул на своего напарника. Тот вытащил из свёртка несколько буклетов полистал и бросил на стол.

– Быстро собирай, чтоб духу твоего здесь не было, – недовольно воскликнул первый. – А ты, Артём, проверь, не сдавал ли он багаж.

– А я предупреждал, – ответил я. – Дайте скотч, у вас наверняка есть. Надо же залепить, как я теперь это всё повезу.

– Хрен тебе не скотч, – зло бросил первый, но второй подошёл к тумбочке и вытащил оттуда рулон светло‑коричневой липкой ленты.

Я, не торопясь и максимально основательно залепил пакет и засунул в рюкзак вместе с остальными вещами.

– Всё? Вопросов больше нет, граждане начальники? – спросил я.

– Давай, вали отсюда, шутник, – зло бросил первый коп и вышел через вторую дверь, ту же самую через которую несколько минут назад выходил Раждайкин.

Собрав рюкзак я двинул прямиком на посадку.

Очередь была небольшой, потому что большинство пассажиров уже прошли. Всю дорогу до Москвы я проспал, не просыпаясь даже на завтрак и объявления стюардессы и командира корабля. Выйдя из самолёта, я двинул в сторону терминала Аэроэкспресса, а в двенадцать часов по Верхотомскому времени позвонила Настя.

– Серёж! Ты куда пропал?

– Насть, привет, – ответил я. – Да, слушай, извини, не успел тебя предупредить. Пришлось мне тут отъехать по делам.

– Куда отъехать?

– Потом расскажу, когда вернусь.

– А когда ты вернёшься‑то?

– Завтра уже пойду в школу в обычном режиме.

– Загадочный какой… Занятия побоку, значит…

– Да не страшно, один денёк всего пропущу.

– Ну ладно, всё ясно, – ответила Настя довольно сухо, и я понял, что она злится, но виду не подаёт. – Спасибо, что хоть на звонок ответил. Шифровальщик.

– Ну ладно, Насть, хорош дуться.

– Ага, – сказала она. – Успеха во всех начинаниях.

Настя‑Настя… Я покачал головой и купил в кассе билет. Доехал до Белорусского вокзала, а там вызвал такси. Минут двадцать стоял, ждал, пока тачка кружилась в округе и наконец‑то подъехала, правда не туда, где я ждал. Пришлось бежать за угол и искать её в куче других таких же спецов. В общем жизнь менялась, а люди оставались теми же, что и раньше.

Ехать пришлось недалеко. Таксист подвёз меня к большому особняку неподалёку от Патриарших прудов. Въехать за ворота он не смог, серьёзная охрана его жёлтую колымагу не пропустила. Поэтому я вышел, подошёл к КПП и назвал имя которое указал Кашпировский.

Меня пропустили через рамку, а рюкзак просканировали, как в аэропорту и запустили в парк. Территория была ухоженной и встретила меня красивыми и вечно зелёными деревьями и кустарниками.

Я вошёл в здание, но дальше в фойе мне пройти не удалось. Нужно было снова показать паспорт и ждать, пока мне выпишут временный пропуск.

Здание показалось мне похожим на дворец. Убранство вступительного холла было великолепным – с лепниной, позолотой и мраморными скульптурами на красивых каменных тумбах.

Я подождал минут десять, усевшись на шикарный диван, а потом ко мне подошёл охранник, элегантный, как фотомодель, и попросил пройти на ресепшн. Холодная и бесстрастная девица выдала мне пластиковую карту, которую я, как пятачок в метро, бросил в щель блестящего турникета.