Представитель (СИ) - Семин Никита

— Зафиксировать работающий радиосигнал, особенно мощный, не так уж сложно. На крупных кораблях радиопередача идет почти постоянно, если нет другого приказа. Пусть мы их прослушать и не можем, но сам факт передачи и откуда она ведется засечь можно. А дальше с помощью разработанного прибора выводим засвеченную передачу противника на разметку по квадратам, и «ведем» нашу ракету к одной из этих точек. Когда ракета оказывается над точкой или рядом — производится подрыв. К тому же высоту нашей ракеты мы тоже считываем, и подвести к кораблю ракету даже проще, чем к зданию на земле. Помех ландшафтных нет, уровень моря неизменный, стреляй — не хочу, — с гордостью за проделанную работу, объяснял мне друг.

Еще раз похвалив с огромным успехом, я поинтересовался, как вообще идут дела в КБ.

— Работы по космосу почти заморожены, — грустно вздохнул Боря. — И до этого-то нам толком не давали работать с ракетой. Стоит она дорого, практических целей для ее постройки пока мало кто понимает, хоть и объясняли не раз. Пока своими глазами не увидят отдачу — так и будут за спиной пальцем у виска крутить, да потихоньку саботировать ее постройку. Это я про военных и партийных работников, — пояснил друг. — Наши инженеры-то все прекрасно понимают, других Сергей Палыч и не брал. А как наш «Колокольчик» в Испании прозвенел, так и вовсе, — махнул он рукой.

— Заставляют его совершенствовать? — понимающе кивнул я головой.

Борис молча подтвердил мои мысли.

— И как успехи?

— Ну… радиус мы увеличили. Да и с точностью у нас лучше, чем у германцев. Тут все же дело в топливе для ракеты, а оно не абы какое. Состав секретный, его враг так и не раскрыл.

— Но ведь аналог они свой сделали, — заметил я.

— Только и дальность у их ракет меньше, да и поначалу они вообще наши установки с ракетами для своего нападения на французов использовали.

— А наши-то ракеты у них откуда? — удивился я.

— С судов, которые они в начале конфликта задержали, — мрачно ответил друг. — И установки для запуска наших ракет там же взяли. Заметил, что больше в новостях не кричат об успешном применении Вермахтом их «ферблюмов»? Вот как раз из-за того, что они так и не смогли полностью разобраться в составе нашего топлива и пороха для реактивных зарядов. Их аналоги хуже по качеству. Со временем конечно разберутся, но когда? Вот и используют сейчас свои «огненные цветы» очень ограничено и без широкой огласки. Для всех в мире они как бы есть, а по факту их как бы и нет, — усмехнулся Боря.

Про ракеты для самолетов друг тоже рассказал подробнее. И историю их создания, и как дальше их собираются развивать. Тут я мог лишь подсказать про принцип систем наведения на тепловой контур. Но для его воплощения нужна более совершенная вычислительная база. Создать датчик, который бы регистрировал инфракрасное излучение можно. Да что там «можно»! Они уже существуют! Другое дело, что необходим вычислительный блок, который еще нужно «научить» высчитывать самое горячее пятно в окружающем фоне, а потом так же «научить» держать это пятно в центре «поля зрения» ракеты. Ну и для самой ракеты нужна более совершенная система управления, а главное — более компактная. Короче, если лет через пять хотя бы появится ракета с инфракрасным наведением — будет очень хорошо. Но вряд ли. Хотя бы потому, что стоило мне заикнуться про такой датчик и систему наведения, как Боря ехидно заметил, что я уже об этом упоминал. И они работают в этом направлении, просто по «остаточному» принципу. Как раз из-за понимания степени сложности задачи и не скорого получения результата.

— Использовать самолет, как первую ступень — идея очень перспективная, — согласился я. — Но уж очень труднореализуемая. Там скорость полета должна быть в разы выше, чем сейчас может выдать наша авиация.

— Да, мы с Сергей Палычем пришли к тому же выводу. Потому и создали отдельное подразделение, которое начало работать над созданием двигателя на реактивной тяге, — тут друг усмехнулся. — Сначала командиры и этот проект думали «зарезать на корню». Убедили их, что небольшие двигатели смогут создать истребители нового поколения, которые не догонит ни один самолет в мире.

— И это правда, — кивнул я. — За реактивными двигателями — будущее. Тут вы их не обманули. Но для таких двигателей нужен совсем другой самолет. Тут и об аэродинамике стоит думать, а то на больших скоростях у самолета легко может что-то отвалиться, если будет создавать сопротивление полету. Да и из дерева такой самолет уже не построишь. Он должен быть в разы прочнее. Ну и об удобстве летчика стоит подумать. Как бы на больших скоростях его не мотало в кресле при вираже. Сломает себе что-нибудь при резком развороте, если не продумать этот момент. Сильный движок — он все поменяет.

Казалось, я озвучил очевидные вещи, но похоже Боря только сейчас об этом задумался. Что может и не удивительно, он больше на автоматике управления машиной сосредоточен, а остальные части для него вторичны. И к делу по разработке этой автоматики он приступит тогда, когда основа самолета будет уже готова.

Поговорил я и с самим Королевым.

— Заглохло пока все с космосом, — подтвердил он слова Бориса.

— А что там со спутником фоторазведки? Помните, мы говорили о том, чтобы его «пилили», пока вы носитель дорабатываете?

— Без четкой перспективы по его запуску, люди работают спустя рукава, — вздохнул Королев. — А как только стало ясно, что работы по ракете заглохли, то и вовсе там все «встало».

Меня эти новости не обрадовали. Вот почему нельзя сейчас, без авралов, спокойно создать новейшую перспективную вещь, которая выведет государство в передовые страны мира в технологическом плане? Нас же десятилетиями догонять потом будут и не факт, что догонят. Если сами работы не остановим. Вот как сейчас.

— Я подниму вопрос в Ставке, — пообещал я Сергей Палычу. — Сделаю упор на то, что такая ракета может бомбу особо большой мощности до любой столицы европейской донести. Думаю, тогда вас еще и поторапливать начнут. Нам же главное — носитель отработать, а полезная нагрузка у него любая может быть. Хоть бомба, хоть космический корабль.

— Почти так, — улыбнулся немного воспрявший Королев. — Но для выведения на орбиту ракета все же помощнее должна быть, чем просто та, которая до столиц Европы дотянется.

— Ну, вы это особо не афишируйте, — подмигнул я ему.

После космоса опять вернулись к теме ракетных установок. Тут Сергей Палыч решил сделать «универсальный» вариант в контейнерной сборке. Ведь по сути ничего не мешает снять сами направляющие с грузовика, поставить их в контейнер и «прикрутить» систему управления. Зато какая получится маневренность и скрытность! В габаритах контейнера не поймешь, что именно перевозится. А потом — раз! Откидывается крыша, боковая стена, и установка наводится на цель. При этом такой контейнер можно и поездами перевозить, причем в случае нужды прямо с рельс и проводить запуск, и на грузовик поставить, и на баржу какую речную.

— Только крепления у них необходимо сделать, — делился идеей Королев. — Чтобы при пуске контейнер не опрокидывало. И дно утяжелить. Но ничего невозможного там нет, справимся.

Попрощались мы на позитивной ноте. Пусть сейчас космос и «отодвинули» в сторону, но все равно к нему мы вернемся. Тем более, что и Андрей Николаевич к тому времени точно сделает хотя бы прототип ЭВМ, как ее вижу я. С ним я тоже успел пообщаться. Его вычислитель состоял из резисторов, конденсаторов и потенциометров. За основу брались физические величины: электрическое напряжение и ток, величины которых можно было задать вручную. В вычислителе их суммировали, умножали, дифференцировали. Результат получался почти мгновенный. Из недостатков — у такого вычислителя не было памяти, куда можно сохранить результат. Зато как основа для создания прибора наведения он подошел идеально. Да и в обычных расчетах помогал сильно, по словам всех инженеров КБ.

Дальше Андрей Николаевич собирался поработать с «лампами». Основы двоичного кода я ему еще в первую нашу встречу рассказывал, когда только зазывал к себе в институт. С тех пор он идею обдумал и готов был пробовать воплотить ее «в металле». Пожелал ему удачи, мысленно радуясь, что хоть тут военные не вмешались в рабочий процесс.