Меж двух огней (СИ) - Март Артём

Он помолчал немного. Алим так и не решился взглянуть на Сашу.

— Как отдохнешь, — сказал Селихов, — приходи ко мне. Выдам тебе чего-нибудь трофейного. И патронов вдобавок. Твой острый глаз и слух нам пригодятся. А твоя интуиция — и подавно. Повоюем с тобой еще чуть-чуть. Как на Шамабаде. Как в старые добрые.

Алим снова не ответил, борясь с собственными слезами.

— Ты только не засиживайся, — бросил Селихов, направляясь к бронемашинам. — Посиди чуть-чуть и будет. Скоро отбываем.

— Как в старые добрые, — в очередной раз утерев глаза, тихо прошептал Алим.

— Ну че, как тебе тут курится? — укоризненно спросил Самсонов.

— Чего? — не понял Бычка.

Явно погруженный в собственные мысли, он мирно курил, выпуская в воздух облачка душистого табачного дыма. Именно таким Самсонов и застал Бычку у колеса одного из БТРов.

— Чего-чего… Хер через плечо. Закурить командиру не предложишь?

Бычка нахмурился.

— Виноват, товарищ сержант, — проговорил он хрипловатым, недовольным тоном. Потом достал из кармана на груди пачку «Примы». Предложил Самсонову.

Тот взял пару сигарет. Одну сунул за ухо. Другую — в губы. Закурил.

— Говорили мне, что тут, у вас во взводе, лихие парни служат. Но я, чесслово, и не думал, что настолько.

Бычка совсем растерялся, не понимая — похвала это или же сержант выражает таким образом свое недовольство. Потому Саша просто смолчал.

— Ты, Бычка, не хочешь перед старшим по званию извиниться? А? — наконец спросил Самсонов, когда не дождался ответа от Бычки.

— Извиниться? — мрачно удивился Бычка. — Это ж за что извиняться-то, товарищ сержант?

Самсонов вздохнул. Посмотрел на Бычку ледяным взглядом. Вынул из губ сигарету. Выдохнул дым.

— А у тебя, Бычка, как я посмотрю, память-то коротковата, да?

Бычка не выдержал неприятного, надменного тона командира.

— Говорите толком, что вам не так? — раздраженно проговорил он в нос. — Чего вы ко мне привязались?

— Стать смирно, боец! — вдруг приказал Самсонов.

Бычка сначала не понял, но когда Самсонов рявкнул: «Смирно!», то Бычка вытянулся по струнке.

— Ты че, запамятовал уже, че вытворил недавно? Когда мы Селихова твоего искали, а?

Бычка с искренним непониманием глянул на Самсонова.

— Бараном старшего по званию обозвал! Вот что!

Саня Бычка смутился. У него совершенно вылетел из головы этот мимолетный эпизод. Он просто-напросто совершенно забыл о том, как в сердцах рявкнул на новенького сержанта, когда тот открыл по Селихову и его языку огонь.

— Если дело в этом, — угрюмо сказал Бычка, — то не горячитесь, товарищ сержант. Вырвалось у меня. Виноват. Вы ж тогда чуть Сашу Селихова не застрелили, ну я и…

— Селихов! Опять этот Селихов! Селихов этот что, пуп земли тебе, что ли? А если б там был враг, а?

— Но там врага не было, — покачал Бычка головой.

— Отставить! Значит, слушай сюда. Ты скажи спасибо, что я с тобой по-мужски, с глазу на глаз решил поговорить. А мог бы отчитать перед всем отделением. Мог бы заставить в одно рыло автоматы всего отделения чистить!

Раскричавшись, Самсонов покраснел. Он дышал глубоко, беспокойно. На высоком его лбу, под челкой, выступила робкая испарина.

— Но дело серьезное. Обстановка боевая, потому удовлетворюсь только извинениями.

— Виноват, товарищ сержант, — буркнул Бычка. — Такого больше не повторится.

Самсонов долго смотрел на Бычку. Внимательно изучал его злым взглядом. Потом сплюнул себе под сапоги.

— Смотри мне. Еще раз че-нибудь такое выкинешь, быстро у меня на губу улетишь. Залетчик, мля. Или и того хуже — как пробка вылетишь из взвода. Мне тут такие неуравновешенные не нужны. Понял?

— Это почему ж я неуравновешенный? — надулся Бычка, которому разговоры сержанта уже стали порядком надоедать.

Самсонов приблизился настолько, что Бычка смог почувствовать его табачное дыхание.

— Слыхал я, что ты в тот раз, в колодцах, пацана застрелил. Просто взял да и хлопнул душманенка. Надо думать, это у тебя тоже «вырвалось»? Или…

Он не успел договорить. Побледневший до крайней степени Бычка просто схватил сержанта за грудки и изо всех сил дал ему по лицу.

Ошарашенный Самсонов рухнул на копчик. Уставился на Бычку перепуганными, дурными глазами. Схватился за опухающую щеку.

Еще несколько мгновений Бычка таращился на Самсонова, будто сам не свой. Сжимал кулаки. Самсонову на миг показалось, что солдат вот-вот кинется добивать его тяжелыми сапогами.

Бычка не кинулся. Он и сам испугался того, что сделал, и немедленно бросился поднимать сержанта на ноги.

— Виноват… Виноват, товарищ сержант. Я… Я не понимаю, чего такого на меня нашло… Я…

— Руки убрал… Убрал руки, скотина, — отмахивался Самсонов, — я щас тебя…

— Отставить, — прозвучал спокойный, полный офицерского тона приказ.

И Бычка, и Самсонов без движения замерли прямо так, как и стояли. Почти синхронно глянули на неведомо откуда появившегося Селихова.

Глава 14

— Отставить, — добавив в голос офицерского тона, спокойно проговорил я.

Бойцы, свидетелем драки которых я только что стал, замерли на месте — Бычка над Самсоновым, а сержант — полусидя, силясь подняться на ноги.

На лицах бойцов, которые полностью осознавали, что попались с поличным и отпираться им нет никакого смысла, проявилась смесь искреннего изумления и страха.

— Я… Я нечаянно, Сань… — проговорил Бычка виновато. — Я не знаю, как это у меня…

— Отпираться глупо, — пробурчал Самсонов, поднимаясь на ноги. — Вы видели, товарищ старший сержант, что он ударил меня и…

— Отставить, — повторил я.

Бойцы замолчали. Бычка опустил голову. Да только кулаков, то ли от неожиданности, то ли инстинктивно, сжимать не перестал. Самсонов же нахмурился.

— Бычка — два шага назад, — скомандовал я. — Самсонов — доложить, что, по вашему мнению, случилось. А потом мы и Бычку послушаем.

— Вот зараза, — украдкой, отвернувшись от двух провинившихся бойцов, выругался Муха.

Бычка и Самсонов стояли за кормой БТР, перед нами. Бычка при этом держался с миной провинившегося школьника. Самсонов, чье лицо живописно распухло от немалой силы удара, искренне недоумевал. И, готов поспорить, недоумевал он по большей части от того, что был совершенно убежден — взбучка ждет только Бычку. Не понравилось Самсонову, с какой строгостью я допрашивал его о случившемся. Ой не понравилось.

Выслушав обоих бойцов, мы с Мухой отошли в сторонку на пару шагов. Старлей начал шептаться со мной:

— Тут нужно в путь, а эти давай друг другу морды бить, — шепнул мне Муха раздраженно. — Вот что ты будешь делать, а?

Муха украдкой глянул на обоих бойцов. Потом прикрикнул на других пограничников, когда заметил, что они греют уши, покуривая у БТРа. Пограничники быстро разбежались.

— Это ж трибунал, — проговорил он, — от двух до десяти лет… А… Сука…

Я молчал. Наблюдал, что же предпримет Муха. Старлей судорожно соображал.

— Мож, ну их, а? — шепнул мне Муха. — Мож, потом разберемся? Вот у меня сейчас и без них головной боли хватает.

— Просто так оставлять нельзя, — заметил я. — Иначе дальше будут проблемы.

— А что ты предлагаешь? Доложить начману, подождать, пока сообщение пройдет по цепочке и сидеть тут, выжидать, что к нам прилетит военный прокурор или особист в голубом вертолете и бесплатно покажет кино? А?

Муха оглянулся. Посмотрел на понурого Бычку и заинтригованного ходом дальнейших событий Самсонова.

— А что бы ты сам сделал? — спросил я тихо.

Муха мрачно задумался.

— Честно? Отчитал бы. А потом плюнул. Плюнул на них и будет. Сейчас боевую задачу выполнять надо. Тут у нас душман по горам ходит. Из-за любого камешка может выскочить, — Муха замолчал. Снова задумался. — Дисциплина это да. Это святое. Так мож, припугнуть их, что доложу, как явимся? Будут шелковые ходить. Бояться.