— Отлично сказано, собрат по ремеслу. Жаль, что не все это понимают.
— Увы, увы, — Джафар вздохнул. — У нас тоже достаточно глупцов, пренебрегающих мудростью и думающих только о военной славе. Потому мы и посылаем юношей с Талантом учиться в другие страны.
Он снова полез в «пространственный карман» и вытащил новый кувшин со сладким напитком. Налил нам обоим, подхватил ещё кусок баранины и продолжил разглагольствовать. Мне показалось, что Джафару не хватает таких бесед в его окружении и он пользуется случаем, чтобы поговорить с понимающим человеком.
— Языки, философия, древние пьесы, история Римской империи, математика — я обожал их изучать. Но особое удовольствие мне доставляла деланная магия. Какая пища для ума! Какие сокровища разума! Не понимаю, почему маги с Талантом брезгуют изучать её?
— Полностью с тобой согласен, собрат. Деланная магия — настоящее искусство.
— О, ты тоже в ней разбираешься?
— Я получил бакалавра деланной магии в Сорбонне.
Джафар чуть не подпрыгнул от радости.
— Собрат, это великое счастье, что нам выпало встретиться! У меня есть тысяча и один вопрос, который я хочу задать тебе! Послушай, действительно ли Знак Тильды можно…
Мы засиделись почти до самого рассвета, обсуждая тонкости применения Знаков и Печатей. За моей спиной туареги разбили лагерь и терпеливо дожидались, когда закончится наша беседа. А мы обменивались секретами построения связок, спорили о применении нескольких Печатей и рисовали деланные фигуры прямо на песке. Джафар с гордостью продемонстрировал мне тот самый «пространственный карман», схему которого он нашёл в какой-то старой книге. Пожалуй, без его подсказки пришлось бы долго экспериментировать, чтобы получить результат.
— Жаль, что Великая Разлучительница выбрала не тебя, — вздохнул он, когда небо начало светлеть. — Ты бесценный собеседник и настоящий учёный.
— Увы, друг мой, но не мне обсуждать её решение.
— Если ты захочешь посетить Египет ещё раз, Констан, то я приму тебя как султана. Мой дом — твой дом!
— Всегда буду рад видеть тебя в Алеутском княжестве, Джафар.
Сокрушаясь, что его ждут неотложные дела, он быстро собрался, запихнув пустые блюда и кувшины обратно в «карман». Мы тепло простились, Джафар залез на своего белого верблюда и умчался, будто его тут и не было.
* * *
По зрелому размышлению я решил не ехать в сам Каир, а остановиться вместе с туарегами в оазисе Эль-Файюм. До пирамид оттуда было всего шестьдесят вёрст, и до гробниц можно было добраться за пару часов, а на летающем ковре так и ещё быстрее. А в городе я потерял бы гораздо больше времени, обустраивая себе временную базу.
В первую же ночь, как племя встало лагерем, мы с Таней и Кижом открыли ящик с мумией и разбудили Хотепку.
— Вставай, — ткнул его Киж кулаком, — приехали!
Мумия мгновенно открыла глаза, несколько раз моргнула, села в ящике и заскрипела зубами.
— Говорит, — начал переводить Киж, — что чувствует близость Великих усыпальниц и готов принять нашу помощь по возвращению положенной ему гробницы и саркофага.
— Где именно его гробница и как туда попасть?
— Он говорит, что сами мы внутрь не попадём, так как вход замурован и запечатан страшным проклятьем.
— Замечательно! Дмитрий Иванович, может, мы его нашинкуем тонкими ломтиками и засунем внутрь через щель?
Мумия возмущённо зачирикала и принялась размахивать руками.
— Не хочет ломтиками, болезный, — заржал Киж, — говорит, что призовёт хранителей гробниц, которые проведут нас внутрь. Только придётся подождать, пока он с ними свяжется.
— Сколько?
— Не знает. Может, день, может, пять. Он чувствует, что хранители где-то рядом, но точно сказать не берётся.
— Ладно, пусть связывается. Пакуй его обратно в ящик!
Хотепка яростно заскрипел зубами и начал отмахиваться от Кижа.
— Не хочет он, Константин Платонович. Говорит, устал лежать в грубом ящике, неподходящим особе фараона. Требует, чтобы ему выдали хотя бы двух рабов, чтобы они носили его и обмахивали опахалом.
— Рабов, значит? А скипетр всемирного владыки он не требует? В ящик, я сказал! Пусть быстрее зовёт своих хранителей, тогда и будет лежать в царском саркофаге.
Я захлопнул крышку и защёлкнул скобы, запирая Хотепку. Ишь, рабов ему с опахалами! Если у меня их нет, то и ему не положено.
* * *
Каждый вечер мы открывали ящик, узнавали у Хотепки новости и закрывали его обратно. И только на пятый день он смог нас обрадовать.
— Говорит, что хранители будут ждать нас на закате возле подножия Великой пирамиды, — перевёл Киж скрежет мумии. — Вы должны явиться один, взяв с собой только нашего Хотепку.
— Ага, бегу и падаю! Нет уж, мы придём тем составом, каким посчитаем нужным.
Хотепка заволновался, начал жестикулировать, а скрип зубов стал похож на визг.
— Он требует, чтобы вы соблюдали правила хранителей. Они откажутся от встречи, если вы не будете их слушать.
— Тогда никаких хранителей. Завтра мы отправимся к пирамиде, взорвём к чёртовой бабушке вход и занесём мумию внутрь.
— Он говорит, что проклятье…
— Я сам кого хочешь прокляну, если понадобится.
Мумия начала шамкать ртом, трястись и мотать головой.
— Просит не делать этого, — Киж усмехнулся, — он попробует договориться с хранителями.
— Вот и отлично. Как договорится — пусть поскребётся изнутри.
Я толкнул мумию и захлопнул ящик. Ишь, условия он мне будет ставить, фараон недоделанный!
Стуки из ящика послышались уже через час.
— Хранители согласны: вы можете взять кого захотите, — Киж едва сдерживал смех. — Они будут ждать нас завтра после заката.
Мумия кивнула и попыталась вылезти из ящика.
— Куда⁈ До пирамиды лежишь в ящике и не отсвечиваешь. Не хватало, чтобы ты ещё бегал по стоянке и пугал туарегов.
Сердитый взгляд Хотепки хлестнул меня, будто плетью. Мумия сжала губы, демонстративно улеглась в ящик и сложила руки на груди.
— Закрывай его, Дмитрий Иванович.
Я не питал насчёт мумии никаких иллюзий — древний мертвец наверняка попытается устроить нам какую-нибудь подлость. Но и я не буду с ним миндальничать: доставлю в гробницу и просто запру его там. А насчёт непонятных хранителей нужно будет подстраховаться, чтобы не случилось неприятных неожиданностей.
* * *
Ковёр-самолёт, заряженный эфиром под завязку, уверенно тянул троих человек и до пирамид долетел всего за час. Первый рейс с Кижом и Диего на борту я сделал рано утром. Мы осмотрели территорию вокруг самой большой пирамиды и прикинули, где можно разместить прикрытие.
Место мне откровенно не понравилось. Под барханами вокруг пирамид прятался огромный некрополь со множеством могил и усыпальниц. Сотни лет пустыня укрывала их песком, пряча от чужих глаз. Но меня, некроманта, невозможно было обмануть — множество покойников не были мертвы окончательно, а словно дремали в ожидании чего-то. Стоило их разбудить или подать условный сигнал, и они бы выкопались наружу. Уж не знаю, как будет справляться Джурьефф, но я бы не хотел с ними сталкиваться. Слишком старыми, опасными и чужими они казались.
— Константин Платонович, а что это за башка торчит? — Киж указал на каменную голову на массивной шее, торчащую над песком.
Я подошёл ближе, разглядывая странную скульптуру. Высеченное из песчаника лицо смотрело на восток широко открытыми глазами. Массивный нос и полные, чуть улыбающиеся губы, большие уши и странный головной убор. Изваяние будто хранило в себе загадку и ждало чего-то, чтобы загадать её миру.
Раззадоренный любопытством, я выпустил ловчую сеть и ощутил под толщей песка остальную часть скульптуры. Это не был фараон, сидящий на троне, — у человеческой головы имелось львиное тело с мощными лапами, массивным торсом и толстым хвостом. Точно! Я знаю, что это такое!
— Арабы называют его Абу аль-Хаул, Отец ужаса. А греки — сфинксом. Это мифическое чудовище, охраняющее город мёртвых.
