Князь Московский (СИ) - Иванов Евгений Геннадьевич

- Павел Павлович... – произнёс я тихим и спокойным голосом. – Объяснитесь. Что это за выступление на публику?

Шувалов застеснялся и стал отнекиваться, а я смотрел на этого актёра и думал, что, скорее всего, это просто особенность его натуры, но исключать злонамеренность не будем.

- Хорошо, довольно слов. Попросите их зайти.

Общение с губернаторскими секретарями произошло быстро и безуспешно: эти господа были опытными чернильными душами. Были они прожжены в своём лицемерии и фальши, ни один из них меня не устроил. И дав им задание написать по одному пространному эссе на тему монаршей власти, - вдруг кто-то из них обладает великим литературным талантам? - отправил восвояси.

«Ну что ж, отрицательный результат тоже результат, надо придумать что-нибудь другое».

- Так. Павел Павлович, мне требуется нормальный секретариат, а не эти пиявки. Кстати, мы не назначили сроки испытания этих чернильниц. Пусть будет к завтрашнему утру, да, к завтраку буду ждать их сочинения, – задумчиво проговорил я. - И подайте объявления в газеты, что мне требуются секретари. Пусть будет конкурс на должность главного секретаря и его четырёх помощников. Допустим - экзамен будет проходить в три этапа. Первый этап - это предоставление характеристик и рекомендаций, ну и, конечно, диплом с отличными оценками. Сословия не учитываем, – задумавшись на минуту, заметил, что граф не записывает. – А почему вы не записываете, граф?

- Так, мне и не надо, память у меня идеальная, позже слово в слово запишу.

Да, точно, что-то такое припоминалось. Были уже подобные случаи, и Шувалов поражал своей памятью, может, поэтому и некая эксцентричность.

-Ладно. Тогда продолжим. Второй экзамен организуем, как в школе: парты, духота и диктант на скорость и красоту почерка. - Я встал из-за стола и, пройдя несколько шагов, продолжил: – Мне требуются физически крепкие и выносливые секретари, так что кандидат должен обязательно уметь хорошо держаться на лошади и желательно хорошо танцевать. Но последний пункт не обязателен. – Я почесал в затылке для улучшения кровообращения головы.

- И последний этап - собеседование с нами. Надо придумать ещё бальную систему оценки качеств кандидатов и обязательно всестороннюю проверку полицией каждого претендента, прошедшего в третий тур. Прошедшим, но не подошедшим мне по какой-то причине, положим приз, ну, пусть будет одну тысячу рублей. И вот ещё: если есть награды за ранения или какие-либо другие, этим кандидатам приоритет, – и подумав, подвел итог:

- Когда напишете, принесите мне на проверку, может, ещё что-нибудь вспомнится.

На этом прогнал Шувалова работать, а сам позвал лакея, для этого позвонив в электрический звонок - у меня разыгрался аппетит.

Через несколько секунд в дверь постучали, и, предварительно подав голос, вошёл мой камергер.

-Гаврила, что там с обедом? – обратился к этому прохвосту.

«Есть некая странность в моём окружении, - размышлял и слушал в пол-уха этот подобострастный доклад. - Мало того, что мой предшественник специально выбирал ближников по имени-отчеству, так ещё и выбирал их с чудачествами. Ведь сам до такого не додумаешься, это кто-то должен на мысль навести! Это же надо такого чудика найти в камердинеры, Гаврила Гаврилович Гаврилин…. М-даа».

- Так! – сказал я и хлопнул руками по подлокотникам кресла. - Сходи, посмотри, ежели приглашённые в сборе, то распорядись о костюме для меня и узнай, будет ли с нами Елизавета Фёдоровна. Если нет, то водочки поставь на стол, ну и, наверное, коньяку тоже. Да, вот ещё, там должен был прийти журналист, Гиляровский, если здесь, зови его сюда, приму его.

Камердинер умчался с озабоченным видом, а я вышел из-за стола и подошёл к окну, откинул тяжёлую штору и, уперевшись руками в подоконник, коснулся лбом чуть мутноватого стекла.

«Сколько я здесь? Мне кажется, вечность. Время прошло всего ничего, а количество дел увеличивается с каждым днём. А прошлые так и остаются нерешёнными».

В дверь опять постучали и доложили, что Гиляровский здесь.

- Зайдите! – крикнул я, не оборачиваясь.

Сзади послышались шаги, и бодрый низкий голос доложился:

- Ваше Императорское Высочество, Сергей Александрович, здравия желаю!

- Владимир Алексеевич, а вот вы деньги любите? – сказав эти слова, повернулся к журналисту.

Глава четвёртая

Владимир Алексеевич смотрел на меня сумрачно и тяжело. В этот раз он был одет в костюм темно-зелёного сукна с высоким воротником, а на ногах были лаковые чёрные туфли.

- Прошу прощения, Сергей Александрович, но я не понимаю вашего вопроса, - тактично решил уточнить Гиляровский.

- Понимаете, Владимир Алексеевич, вся наша жизнь каждую минуту требует финансового обеспечения. Буквально. Мы с вами вдыхаем и выдыхаем материю, то есть воздух, газ невидимый. Но ценность его настолько велика, что если мы останемся без него, то очень быстро умрём. Так можно провести аналогию ко всему, что нас окружает. Но сколько можно решить проблем, когда у тебя есть деньги.

Я замолчал и как только уловил желание журналиста что-то мне ответить, продолжил:

- Совсем недавно мой отец отменил возможность за деньги купить чужую жизнь, за это его и убили. Да, да! Я считаю именно за это! Те, кто стоял за этими мерзавцами, они так и остались в тени неизвестности. Ну, думаю, мы их достанем. Так вот, деньги. Я имею в виду не просто монеты или бумажки. Я говорю вам о возможностях менять, не просто увеличивать благосостояние, а именно менять своё состояние, с помощью денег менять само пространство. — На краткий миг я взглянул в глаза Гиляровскому, проверяя, слушает ли он меня.

— Без сомнения, пока мысли человека не будут устремлены к возвышенному и великому, он так и останется потребителем, как животное. Но нам такой человек не нужен, он бесполезен для общества, для Божественного промысла. Нам нужен человек-созидатель, человек-мыслитель, тот, кто будет стремиться к пониманию Божественных законов... А сейчас мы имеем огромную, но очень бедную страну, которая живёт только тем, что выкачивает своё богатство из себя и продаёт в другие страны. Мы страна-колония. Именно так и есть. У нас всё чужое! У нас люди слышат о заграничном, сразу дают кредит доверия этому продукту. И всё равно им, что наше и лучше, и дешевле! Да вот хоть и Вас возьму, Владимир Алексеевич. Сукно на вашем красивом костюме, оно же английское, верно? Верно! И так во всём! Просто замкнутый круг: нет денег — нет производства. Нет производства — нет комфорта. Нет комфорта — нет людей, которые могут быть творцами. Нет таких людей? Значит, нет и нового, нет развития, и опять нет денег. И так по кругу! Мы в плане техническом, социальном и финансовом отстаём от ведущих мировых стран на десятилетия!..

Гиляровский явно такого не ожидал от прихода к брату императора: что угодно, но только не лекцию о геополитике и проблемах в Империи.

«То ли ещё будет, дружок», — думал я, прохаживаясь по кабинету и высказываясь в философском ключе о проблемах страны, ведь именно это так зацепило его при нашей прошлой беседе. «Ты мне нужен, журналистская морда, сейчас я тебя обработаю, а после как разберусь с этими, Торг их дери, накопителями. Тогда станешь мне служить по-настоящему!»

— Социализм и прочие политические философствования хороши только как зарядка для ума! Ведь любой завод — это не только рабочие, это ещё и штат высокообразованных инженеров и управленцев. Их надо где-то вырастить, и это вовсе не крестьянская изба! Им надо нормально кушать и всесторонне развиваться, чтобы получить серьёзное образование! А администраторы? Купцы? Ни одна теория социализма, сталкиваясь с практикой, не выживает!

Повисла тяжёлая тишина. На Гиляровского было приятно смотреть, он был как дворовый кот, застигнутый врасплох, но не запаниковавший и готовый к бою. Видно, своими рассуждениями я разбередил его маленькие секретики.

— Владимир Алексеевич, своими провокационными высказываниями мне хочется донести до вас одну мысль. Что в этом мире всё очень сложно и запутанно... Но при этом ужасно интересно, как вы считаете? — сказал я и улыбнулся этому маленькому, но очень деятельному человеку.