Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Я криво улыбнулся. И Фрола Семеновича в это все дело по созданию потомства затянуло. Дело важное, кто спорит. Только, тут же специальность нужна. А старик, как я понял, больше полевой хирург, чем акушер-гинеколог. Они бы еще специалиста по разводу коней позвали бы… Мда… Не завидую я тебе, старик.

— Ох невесело мне было, Игорь Васильевич. — Подтвердил он мои мысли словами. — В этом деле повитухи мастерицы, а я-то… Да еще царица. Ну, я их искал, бабок всяких. Приводил, отвечал за все это дело.

В свете свечи видно было, что краснеет старик.

— А прогресса нет, как я понимаю.

Он кивнул.

— Осерчали они на меня. Ну и…

— И ты здесь. Неплохое место, по правде сказать.

— Да, если не учитывать, что за год я здесь третий. А предыдущие не своей смертью умерли.

— Настасья тоже повитуха?

— Да ты что. Она чистое дитя. Блажная она, немного. Ее насильничать хотели, в лагере тушинском. Это еще до Калуги было. А я как увидел, екнуло что-то, заступился, выкупил. — Он посмотрел на меня серьезным взглядом. — Сказал, что для царицы надо. Ну и выкупил. Как дочь она мне стала. Лечить учу, грамоте, счету. Вот она и подле меня. Ходит хвостом, только мне верит.

— Понятно, старик. Пригодишься ты мне, это уж точно. Не обижу ни тебя, ни ее. — Посмотрел на него пристально. — Я строг, но справедлив.

— Замолить хочу. Искупить. — Он смотрел на меня серьезно, в голосе слышалось раскаяние. — Малодушие свое. То, что видел человека себя за царя выдающего, а все равно признал его. Служил ему. Лгал, лжи потворствовал.

— Искупление это не ко мне. Это тебе в монастырь или в храм. — Я покачал головой. — Я здесь не помощник. Но если считаешь, что так тебе лучше, запрещать не буду. Лекарь нужен. Да и знаешь ты о лагере их многое, думаю.

— Времени прошло не мало, но кое-что да, знаю.

— Вот и хорошо. Вот и договорились мы, старик. Спать давай.

Он тяжело вздохнул, поднялся, двинулся к двери.

Я шел следом за ним. История, конечно, невероятная. Человек нужный, как бы не помер только от старости. Такого подчиненного терять никак нельзя. Но, над смертью я не властен.

А сейчас нужно отдохнуть. Ночные приключения изрядно выматывали. Четвертую ночь к ряду что-то твориться. Спать урывками днем, это, конечно, хорошо. Но надо как-то хоть один раз поспать нормально, когда на улице темно.

Мы поднялись вдвоем. Пантелей на этот раз занял все тоже место на табуретке в коридоре. Дремал. Я уставился на него.

— Ты это… — Начал было.

— Я привычный. — Прогудел он в ответ. — Так посплю.

— Смотри. Завтра смену тебе найдем. А то татарин этот измотает тебя, а ты человек толковый, без тебя никак.

— Спасибо, боярин. Пока держусь.

Распрощались с воеводой. Он двинулся к себе.

Я вошел в комнату, расстегнул пояс, снял, положил рядом. Зарядил подобранный в коридоре пистолет, разместил в ближнем доступе. Саблю также положил, чтобы в случае чего сразу в руку легла. Сам завалился, отключился. Спал чутко. Слушал, как служанки еще немного прибирались, в полудреме как-то все это было. Слышал, как воевода и о чем-то с Настасьей перекинулся парой слов. Затем настала тишина. Я провалился в нее.

Разбудили меня первые петухи. Шумные, громкие, горластые. Голова слегка гудела, но нужно было собираться. Смотр войск, люди придут. А дальше…

Сегодня план выкурить Жука из его острога.

Глава 13

Утро доброе.

Поднялся, потянулся. Оделся в свой красивый, парадный кафтан, что оставался со вчерашней поездки. Приметил на нем следы от масла, усмехнулся. Ванька не зря говорил, что ткань попортится от носки поверх доспеха. Но таким поведением я убивал сразу двух зайцев, а значит, оно того стоило. Первое — показать, что я не голь перекатная, а человек достойный, солидный и при деньгах. Статус имею. Второе — при всем этом, пренебрежительное отношение к роскоши и использование доспеха, как атрибута человека служилого.

Накинул на плечи свой юшман. Сроднился я с ним уже, привычно сидит. Одному снаряжаться не очень удобно, но приемлемо. Как в бронежилет влезать. Эта броня к тому же запахивалась спереди, что упрощало облачение.

Покачался на носках, плечами повел, ремни затянул. Перевязь со всем воинским снаряжением отправилась на пояс. Сабля под рукой, бебут с другой стороны, для хвата левой рукой. Пистолет… Не заряженный, но пускай будет.

Готов. Вышел в коридор.

— Здрав будь, боярин. — Пантелей, просидевший приличный остаток ночи на табурете, приоткрыл правый глаз, глянул на меня.

— И тебе здравствовать, собрат мой. — Его и Григория уже можно было называть так со всей серьезностью. Как-никак братья по оружию. Через многое за эти дни прошли. Многое повидали. Спину мне прикрывали.

— Татарин спит, как убитый. Вчера после всей этой кутерьмы вопросы задавал. Я ему сказал, что недовольные жаловали. Но мы их посекли. Он только кивнул и дальше спать.

Чудно, не беспокоят степняка наши разборки. Они же и его касаются. Если власть сменится, мало ли как оно для него встанет. Могут и убить. Или настолько он уверен в своей неприкосновенности?

Чуть подумав, проговорил, дал указания служилому человеку:

— Все верно. Поменьше с ним болтай. Если что нужно, пускай через меня спрашивает.

— Да я это. — Пробубнил он в ответ. — Я же могила.

— Верю. Только и он тот еще хитрец. После смотра тебе смену найду, чтобы выспался.

Скрипнула дверь. В коридоре появился заспанный Фрол Семенович.

— Старость, кости ломит. — Сетовал он, увидев меня и пытаясь распрямиться. В походке чувствовалось напряжение. — Раненых проверю, Ефима гляну. На смотре мне надо быть, Игорь Васильевич?

— Для порядка.

— Хорошо. — Вздохнул старик, его вся эта ситуация тяготила. По глазам видно и по поведению, что забился бы он в своей комнатке и сидел бы, не вылезал. С Настасьей время свое проводил.

Он прошел мимо меня, двинулся в первую комнату.

Там был кто-то из раненных во время штурма разбойничьего хутора.

Я спустился по лестнице в коридор. Следы крови еще оставались. Служанки ночью не справились полностью. Но внизу, в подвале уже слышалась возня. Сейчас поднимутся, приберут. Да и кормить обитателей терема надобно.

Быстрым шагом вышел во двор. Дохнуло прохладой. Даже морозцем. Выдохнул паром, втянул воздух полной грудью. Хорошо!

Рассвет освещал стены и башни. Свет солнца падал, отбрасывая длинные тени.

Потянулся, наклонился влево, вправо. Осмотрелся. Все в порядке — людей служилых, пришедших на смотр пока не было, караулы стояли, никаких бед не наблюдалось. Отлично! Все по плану.

Двинулся к конюшне. Ванька, скорее всего, спит, да и пока не нужен он. Отдыхает пускай. Добрался до отхожего места, что за ними размещалось. Двинул обратно и услышал через стену и высокие окошки громкий голос Григория.

— Ты что, басурманин! Говорю же, не положено! Русского не разумеешь!

В ответ гнусавил на своем Франсуа:

— Да как тебе объяснить-то, русский мужик. Надо оно мне! Для дела надо! Мне же людей учить. А я на человека непохож. А здесь…

Что-то там у них творилось.

Свернул, вошел в боковую дверь терема. Ударил кулаком к ним. Войдешь без спроса, а они в тебя пару аркебуз разрядят. Мне таких подарков не требуется.

— Что там у вас?

— О, боярин! — Выдали они оба, каждый на своем языке.

Вошел.

— Этот немец хочет вещи взять без описи. — Начал Григорий.

— Я перед людьми в рванье же не могу предстать. — На своем, — тут же выпалил француз.

Они переглянулись. Смотрели друг на друга с неприязнью. Ночная битва хоть немного их и сплотила, но не настолько чтобы не начать спора из-за имущества.

— Так. Франсуа, на тебе же вчера кафтан был и…

Сейчас он стоял предо мной в нательном белье. Какое-то имущество валялось в комнате, формировало тот самый лежак, который был пробит пулей во время ночных приключений.

— Игорь Васильевич, наниматель мой. Я что же в этой кособокой дерюге перед войском предстать должен? А? Да еще и дырявленной. Они же засмеют меня! Слушать не будут! Сам подумай! Чтобы учить, авторитет нужен. А я в обносках. — Он указал на валяющуюся поверх одного из сундуков шляпу. — Вот, отличный аксессуар. И позволь, поищу по трофейному, может, найду что-то на свой вкус.