Сирийский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

— Саныч, я уже всё посмотрел, — послышался в наушниках голос Сопина, который был в грузовой кабине вместе с двумя «специалистами» в полной экипировке.

— Мы тоже. Вон и коллеги, — ответил я, намекая на пару машин, следующих к месту падения.

Наверняка представители сирийцев, которые работали в этом районе, наблюдая за перемещениями боевиков и террористов.

— 302-й, площадку наблюдаю. Выполняю посадку, — произнёс я в эфир, давая понять паре прикрытия, что сейчас будем садиться.

Вертолёт пошёл на снижение. Земля постепенно начала приближаться. Подойдя к ровной площадке, воздушным потоком несущего винта поднималась серая пыль. Видимость упала до пары десятков метров, всё вокруг превращалось в мутное марево.

— Посадка. Выключение, — дал я команду экипажу.

Как только пыль осела, Карим открыл грузовую кабину и выпустил наших пассажиров.

— Командир, может сразу на облёт? Чего нам по обломкам лазить? — предложил Карим.

— Надо всё посмотреть. Я не верю, что два человека не оставили следов.

Я подошёл к дверному проёму и выглянул из вертолёта. Воздух пах сухой травой, перемешанной с резким привкусом гари, и въедливым запахом керосина.

Я шагнул вниз. Кроссовок утонул в рыхлом слое пыли и песка. Обойдя вертолёт, передо мной открылось и место падения Ми-24.

Фюзеляж лежал на боку. Весь металл обуглен, краска отслоилась. В грузовой кабине зияла большая дыра, а на камнях вокруг поблёскивали отдельные куски разбитого остекления. Лопасти валялись в стороне.

Я подошёл ближе. Обычная картинка при катастрофе — это разлетающиеся сиденья, снаряжение, сумки, — здесь же почти ничего не было. Ни жилетов, ни документов, ни оружия экипажа. Только в стороне, вдавленный в грунт, тускло блестел оплавленный наколенный планшет.

Я прищурился.

Не видно ни шлемов, ни даже обрывков тканей. Возможно, огня было так много, что всё сгорело дотла.

Иннокентий подошёл ко мне ближе. Мы молча смотрели на искорёженное брюхо машины, только ветер доносил шорох травы у подножья. От молчания на душе становилось не по себе.

— Всё выжгло… до последней нитки, — выдохнул Кеша, но резко осёкся. — Саныч, а вот чей-то кроссовок. Целый.

Да, его хоть сейчас можно было надеть. Получается, либо его кто-то снял, либо он с кого-то из ребят слетел во время…

— Саныч, подойди, — позвал меня Сопин, который беседовал с сирийскими коллегами.

Когда я подошёл ближе, то увидел тех самых бойцов из «Сил Тигра».

— У садыков есть новости, — сказал Игорь Геннадьевич.

Высокий сириец с седой бородой объяснил, что следов крови на склонах и в кабине не было. Зато были обнаружены следы колёс двух автомобилей. Причём не совсем простых.

— Почему «непростых»? — спросил я.

— Один однозначно от пикапа, а вот другой след не такой. Подобные следы я видел на трёхосных машинах.

Мы переглянулись с Сопиным. Что трёхосное может быть у боевиков? Из транспортных средств, которые могут применять для засады, только пикапы различных марок.

— Прям трёхосная? Как определил? — переспросил у него Сопин.

Сириец объяснил, что ранее он служил в Полиции.

— Является ли автомобиль двухосным или трёхосным, можно судить лишь по следам на месте его стоянки. А в паре километров как раз есть характерные углубления в грунте, — показал сириец на участок земли.

Дальше нам рассказали, что нашли на склонах гильзы от патронов ДШК и ещё нескольких крупнокалиберных пулемётов.

Что же может быть трёхосное в Сирии? И тут в голову пришла мысль, которую я уже сегодня озвучивал Батырову.

— В последнее время ничего у армии Сирии не пропадало из зенитно-ракетных комплексов? При чём непереносных? — спросил я.

Садыки переглянулись между собой, но на их лицах промелькнула тень сомнения. Похоже, где-то увели боевики из-под носа очередной ЗРК.

— Вообще-то, месяца полтора назад из бригады в Дейр-эз-зор дезертировал целый расчёт ЗРК. И прихватил с собой этот самый комплекс, — начал говорить один из сирийцев, но я решил продолжить сам.

— ЗРК «Оса», верно? — уточнил я.

Сириец кивнул.

Теперь всё бьётся. С помощью «Осы» можно и ночью, и днём сбивать воздушные цели. Лучше, чем с ПЗРК. К тому же у ЗРК «Оса» колёсное шасси трёхосное.

— Знаешь, а вот если была б возможность, боевики бы и Дворец Президента бы украли, да? — спросил я у Сопина.

— Не исключено, — покачал головой Игорь Геннадьевич.

Сопин тут же выдвинул идею, что нужно искать этих дезертиров. Вряд ли у мятежников есть слишком много специалистов, способных управляться с ЗРК «Оса».

Следующие сутки прошли в ожидании информации от Сопина и сирийцев. С парнями могли что угодно сотворить, если они ещё живы. Про их гибель думать не особо хотелось.

Из Пальмиры мы вернулись в Тифор, где ждали новостей.

К вечеру началось некое движение в сторону командного пункта. Сначала Батыров, сменившийся с поста старшего авиагруппы в Пальмире, убежал к Виктору Викторовичу.

Не прошло и пятнадцати минут, как к нам в комнату заглянул мой заместитель по инженерно-авиационной службе Гвоздев.

— Сан Саныч, два Ми-8 и два Ми-28 приказано готовить. Что-то знаете об этом? — уточнил Евгений Михайлович.

Я отвлёкся от чтения документов и поднялся с кровати.

— Чей приказ?

— Мне передали, что от Батырова.

Странно, что Димон не сказал об этом мне.

— Дмитрий Сергеевич выше меня по должности в нашем полку. Так что надо подготовить.

Только я договорил, как в комнату вбежал Могилкин.

— Сан Саныч… там… того… вас на КП, срочно.

Я быстро оделся и заспешил в сторону командного пункта. Войдя в зал управления, я попал в привычную атмосферу этого места.

Как всегда было душно, а запах табака, бумаги и пота по-прежнему стоял внутри помещения. На центральном столе большая карта. И во главе — Виктор Викторович, который просматривает маршрут полёта к месту назначения.

— Но так мы спугнём. Надо высаживаться дальше. Лучше за вот этой горной грядой, — показывал Сопин Каргину.

— Думаю, что с Клюковкиным ты это всё обговоришь. А вот и он!

Я подошёл к столу, чтобы выслушать задачу от Виктора Викторовича.

— Есть информация, где содержатся наши ребята. Да, Саша, они живы. Вот в этом городе, — указал Каргин на населённый пункт Эс-Сухне.

Новости о том, что парни живы воодушевляла. Теперь нужно было уяснить, как будем их спасать. Сопин прокашлялся, чтобы привлечь внимание всех собравшихся.

Сейчас за столом были Батыров, я, экипажи пары прикрытия и несколько сирийских военных. Плюс пара наших ребят в форме-прыжковке и с надетыми «лифчиками».

— Коротко изложу задачу. Район — небольшой город к северо-востоку от Пальмиры. Данные пришли надёжные: там держат Бородина и Чёрного. Задача проста — высаживаемся в двух километрах от предполагаемого места. Ищем нужный дом и работаем.

— Прикрытие? — уточнил я.

— Сегодня без него, Сан Саныч. Иначе спугнём

— Понял, — сказал я.

Никто вопросов не задавал.

Через полчаса мы вышли на лётное поле.

Спецназ подходил к бортам двумя группами. Шли молча. Рюкзаки нагружены, автоматы на груди, у одного за плечом РПГ. У каждого шаг чёткий, отмеренный. Лишних движений нет.

— Геннадич, всё верно. Сядем за вот этой горой и далее мы уйдём севернее. Уже будем слушать вас в воздухе, — сказал я, заканчивая последние приготовления к вылету.

В свете одного из фонарей я рассмотрел лица моих товарищей. Кеша был сосредоточен, а Батыров, как и всегда, серьёзен.

Сопин проверил личный состав, дал последние наставления и показал на вертолёт. Мы с Кешей и Каримом тоже залезли внутрь и приступили к запуску.

В кабине было темно, лишь только свет от приборов немного подсвечивал кабину.

Кеша водил пальцем по карте, которую подсвечивал фонариком. Его глаза блестели, и он коротко кивал сам себе. Будто без слов подтверждая правильность маршрута.

Ручка управления дрожала под моей ладонью так, что вибрация ходила по предплечью.