Гасконец. Том 1. Фландрия (СИ) - Алмазный Петр

Местность вокруг была относительно ровная и я купил у кого-то из солдат кружку пива. По цене весьма несправедливой, спешу заметить, но выбора у меня всё равно не было. Опершись о хлипкого вида заграждение, скорее походившее на заборчик для свиней, я искоса наблюдал за д’Арамитцем и потягивал кислое, теплое пиво. Он остановился метрах в ста от большой фермы и обернулся.

Как раз в этот момент я вылавливал из кружки осенний лист и попросту не заметил этого. Когда я поднял голову, Анри д’Арамитц стоял, повернувшись в мою сторону, сложив руки за спиной и с интересом наблюдая, чем я занят. Я не растерялся, снял шляпу, вежливо поклонился мушкетеру, а потом поднял вверх кружку. Сделал пару глотков за его здоровье, но Анри продолжал на меня пялиться, не собираясь никуда уходить.

Вздохнув, я сам отправился к нему. Мушкетёр терпеливо ждал, и лишь когда я приблизился к нему на расстояние двух-трёх метров, спросил:

— Какого чёрта, Шарль⁈

— Мы уже друзья?

— Вы поднимаете за меня кружку, — оскалился д’Арамитц. — И следите за мной. Это некоторым образом сближает.

— На кой вы мне сдались, Анри, — пренебрежительно отмахнулся я. — Я слежу вообще за всеми, потому что здесь ужасно скучно.

— Сегодня должны начать сгонять местных, чтобы строили укрепления, — сообщил мушкетёр. — Будет весело. Вам нравится принуждение, Шарль?

— Не больше, чем вам, — я ещё раз отхлебнул из кружки. — Хотите? Ещё тёплое.

Анри д’Арамитц скривился.

— Я не пью, — холодно ответил он. — Только воду.

— Пост? — я едва подавил ехидную улыбку.

Д’Арамитц смерил меня холодным, злым взглядом. Потом вздохнул, беря себя в руки.

— Пока мне не пришлось вызывать вас на дуэль, Шарль, — спросил он бесцветным и скучным тоном. — Повторю вопрос. Какого чёрта вы за мной следите?

Мне стоило больших усилий подавить первые слова, что пришли на ум. Потому что, если ты говоришь человеку «Я не хочу вас убивать», скорее всего, это приведёт к убийству. Люди просто так устроены, особенно если между вами ещё не установилась какая-то иерархия и вы готовы пустить друг другу кровь… лишь бы не показаться слабым. Я почему-то был уверен, что на дуэли смогу прикончить д’Арамитца. Кровь д’Артаньяна кипела, его надпочечники вырабатывали какое-то астрономическое количество адреналина и тестостерона. Кулаки чесались, и клянусь вам, промолчать в этот момент было сложнее, чем сразиться с испанским отрядом день назад. Только тогда я понял, что тело, в которое я попал, было не только моим союзником. Горячий нрав д’Артаньяна мог легко вовлечь меня и в неприятности.

— Как насчёт сделки? — предложил я, кое-как сумев сдержать гнев. — Баш на баш. Я рассказываю вам то, что знаю о местных, а вы мне то, что знаете сами?

— Местные люди порядочные, — сухо ответил Анри д’Арамитц. — Что про них рассказывать?

— У вас тут есть кто-то, кто имеет связь с крепостью, — пояснил я. — Вот, что я знаю. И мне интересно, кто это.

— А мне интересно, сколько ангелов уместится на кончике швейной иглы, — улыбка злого Арамиса стала ещё шире. Он обнажил ровные, почти белые (то есть не слишком жёлтые, как у прочих) зубы, и не отводил от меня колючего пристального взгляда.

— Давайте, Анри, не упрямьтесь, — я сделал ещё один глоток. — Мне тоже кое-что известно о местных, и вместе мы сумеем сделать так, что Бапом упадёт к ногам Его Величества.

— Вместе?

— Вы сами сказали, что каждый гасконец без пяти минут мушкетёр.

— Я не так сказал, — улыбка медленно сползала с холодного лица д’Арамитца. — Но понимаю, куда вы клоните, Шарль. Что вы предлагаете?

— Если дадите мне слово чести, что поступите так же, — я решил пойти ва-банк. — То я раскрою свои предположения о том, как местные контактируют с осаждённой крепостью. А потом мушкетёры и кадеты, вместе, принесут Его Величеству Бапом.

На холодном и мрачном лице злого Арамиса появилось что-то, что можно было принять за улыбку. Не обычный его хищнический оскал, а настоящую человеческую улыбку.

— Слово чести, Шарль. Я слушаю вас, — сказал он, протягивая мне руку в перчатке. Обошлось без плевка, слава Богу. Я пожал руку и начал свой рассказ:

— Когда мы решили пообедать у одного фермера…

— То есть грабили очередного бедолагу, — хмыкнул Арамитц. — Впрочем, здесь так как поступают почти все.

— Вы столь благородный и милосердный… Может вам пора сменить форму мушкетёра на рясу, Анри?

— Верующему не нужна ряса, Шарль, как Богу не нужно золото, — д’Арамитц уже не пытался скрывать своё… не очень католическое мировоззрение. — Продолжайте, прошу вас.

— Тот фермер привёл к нам испанцев. Без формы, довольно грязных, но опытных фехтовальщиков. Пришлось попотеть, скажу я вам.

— И что? Может дезертиры, может разведчики Спинолы, может быть кто угодно.

— Они хотели взять меня в плен. Зачем дезертирам пленник?

— Вы кажетесь мне весьма мясистым малым, Шарль, — улыбнулся д’Арамитц. — Может они решили также и захотели вас съесть.

— Перестаньте валять дурака, Анри. Вы прекрасно понимаете, что…

— Разведчики Спинолы.

— Где он сейчас? На севере?

Я ткнул пальцем в небо, потому что все вокруг только и говорили, что о севере. Возможно, мне стоило купить у кого-нибудь карту. Анри д’Арамитц, кажется, принял мой довод. Улыбка его исчезла, он кивнул, повернулся ко мне спиной — невиданное доверие! Потом вздохнул.

— Спасибо за честность, Шарль.

— Я уверен, что есть какой-то путь в крепость, который мы не перекрыли, — продолжил я. Мушкетёр кивнул, соглашаясь. — И что вы что-то знаете о нём.

— Баш на баш, вы предлагали?

— Верно, Анри.

— Что ж, тогда скажу и будем молиться, чтобы дядя не снял с меня шкуру за это, — Анри д’Арамитц обернулся. — Мы не знали, что целый отряд испанцев может пройти из крепости. Мы думали об одном контрабандисте, с помощью которого получится дать пару взяток.

— Благодарю, Анри.

Мы замолчали. Оба стояли спиной к лагерю и Бапому, наблюдали за мирной суетой, наполнявшей окрестные фермы. Казалось, жители Фландрии уже не просто свыклись с нашим или испанским присутствием. Они как будто бы и не обращали на всех этих солдат и войны вообще никакого внимания. Раз в год посевы бьют заморозки, раз в год их вытаптывает чья-то армия, остаётся только держать нос по ветру и не забывать делать запасы. Для меня все это казалось чем-то сюрреалистичным. В ста метрах впереди, молодой парень со смехом разливал по корытам помои для свиней. Хрюшки весело набрасывались на остатки ужина и завтрака, отталкивали друг друга, а парень только громче смеялся. В ста метрах позади, мои товарищи играли в карты, стараясь не думать о том, кто словит пулю в предстоящему штурме. Что делали люди в осаждённом Бапоме я и думать не хочу.

Хотелось просто повернуться к Анри и спросить: «ну мы же хорошие парни, верно? Это испанцы душат Фландрию своим чудовищным оброком». Но моя легенда раненого в голову героя и без того уже давала трещину.

— Если перед тобой будет фермер, — спросил я всё-таки. — Как ты поймешь, на чьей он стороне? На нашей, или на испанской?

— На фламандской, — пожал плечами мушкетёр. — Тот, кто победнее, скорее всего нам поможет. Тот, кому при испанцах живётся хорошо, может и в спину выстрелить.

Я вздохнул. Всё просто и цинично, и совсем не похоже на романтику Дюма.

— Познакомь меня с вашим контрабандистом, а я тебя отведу к фермеру, с которым вышла заварушка, — предложил я.

Д’Арамитц удовлетворённо кивнул. Это походило на взаимовыгодные условия, тот самый любимый американцами win-win, которому нас безуспешно учили в университете…

И который, конечно же, был идеей сугубо утопической и невозможной в реальной жизни. Рано или поздно, кому-то придётся кого-то кинуть, ради увеличения прибыли. Мне хотелось закрыть этот вопрос как можно скорее, но я просто не видел возможности сделать это.

Д’Арамитц пошёл вперёд, указывая мне путь.

Мы шли молча и минут через тридцать оказались у того самого дома, куда меня приводил Планше. Я усмехнулся тому, какой до смешного простой иногда может быть жизнь.