Бокс-офис (СИ) - Прягин Владимир

Ребекка взмахивает плетью наотмашь, пытаясь достать блондинку. Та спускает курок повторно, и ствол выплёвывает иглу.

Ручной смерч Ребекки ограничен по мощности. На дистанции он малоэффективен — расширяется и слабеет. Его хватает только на то, чтобы раскрошить вторую иглу. Блондинку же лишь толкает порывом ветра, и она падает на асфальт, но успевает сгруппироваться.

Сзади неё ещё один глайдер экстренно тормозит, пытаясь объехать бочки. Его заносит, и он цепляет глайдер блондинки и её мужа.

Муж успевает это заметить вовремя — отпрыгивает на встречную полосу, кувыркнувшись. От удара вскользь его глайдер чуть смещается в сторону.

Ребекка получает несколько секунд форы.

Не закрывая двери, она разворачивает машину и нагоняет Сьюзи. Та приостановилась — путь преграждает очередной глайдер, пошедший юзом.

— Запрыгивай, идиотка! — кричит Ребекка.

Сьюзи оглядывается и видит — блондинка уже встаёт, собираясь снова стрелять.

Решившись, Сьюзи ныряет в глайдер к Ребекке.

Та жмёт на газ, и бордовый глайдер уносится по улице прочь. Встречная машина шарахается, вылетает на тротуар, который, к счастью, пустует.

Блондинка быстро переглядывается с мужем. Они садятся в свою салатовую машину и объезжают транспорт, перегородивший дорогу.

Бордовый глайдер ещё виднеется далеко впереди, но через пару секунд сворачивает на перекрёстке вправо, в сторону от реки.

Преследователи тоже газуют, но вдалеке на улице появляются полицейские глайдеры, сразу несколько — сине-белые, с мощными мигалками. Миновав перекрёсток, они становятся боком и блокируют улицу.

Муж блондинки сбавляет скорость и смотрит в зеркало заднего вида. Но разворачиваться нет смысла — там, сзади, слишком большой затор из глайдеров, которым пришлось срочно тормозить, чтобы не напороться на бочки.

— Пристегнись, — говорит муж коротко и тоже накидывает ремень.

Он снова разгоняет свой глайдер и выезжает на встречку. Там полицейские машины, развёрнутые поперёк дороги, поставлены не вплотную друг к другу — между ними остался полуметровый зазор.

Салатовый глайдер слишком широк, конечно, чтобы проскользнуть в эту брешь. Но он с размаху туда врезается, протаранив обе машины копов. Те разворачиваются на гравитационных подушках, и глайдер прорывается между ними. Он проскочил перекрёсток и всё ещё на ходу, хотя передок разбит теперь в хлам.

Повреждённый глайдер несётся дальше, вернувшись на свою полосу. Полицейские глайдеры, развернувшись, стартуют следом.

Блондинка смотрит на карту:

— Следующий перекрёсток — направо.

Муж так и делает. На поперечной широкой улице движение пока не затруднено, но салатовый глайдер сразу же вносит хаос — на скорости берёт влево, через двойную сплошную, и ныряет в переулок, царапнув по стене бортом. Встречный глайдер виляет, чтобы избежать столкновения, и мешает другому транспорту. Возникает затор, в который упираются копы.

Свернув ещё пару раз, беглецы бросают машину на чахлой клумбе. Муж берёт с заднего сиденья спортивную наплечную сумку. Они заходят за кирпичную бойлерную и там, в закутке, быстро раздеваются. Костюм мужа, платье жены и её голубенький плащик отправляются в сумку.

Сменная одежда у них совершенно другого стиля — яркие спортивные куртки, мешковатые джинсы, кеды. Муж снимает очки, а жена прячет волосы под бейсболку. Они рассовывают по карманам новые документы, выходят из закутка и бросают сумку в мусорный бак, а затем спокойно идут дворами.

Стоп-кадр.

— Фух, — выдохнула актриса, которая играла блондинку, — весело у вас тут.

Собственно, она в жизни тоже имела блондинистый цвет волос, только потемнее, чем в фильме. Пока она переводила дыхание, партнёр по эпизоду разглядывал её искоса. Прикидывал, видимо, насколько её фигура в реальности соответствует той картинке, что мы увидели на экране.

— Спасибо, — сказал я им. — Ваша следующая сцена — завтра с утра.

— А я? — спросила Розанна. — Когда теперь моя сцена?

— Твоя — сегодня же вечером, снова с Анастасией.

Актёры вышли, мы с Йенсом пересмотрели отснятое, а вскоре явился наш композитор Родриго. Причём явился не в одиночестве, а в компании с Эммой, присутствовавшей и при нашем первом знакомстве с ним.

Сейчас она была в джинсах, с распущенными длинными волосами, в которых пестрели ленточки. На полноценную хиппи пока ещё не тянула, но немного приблизилась. Имиджу вполне соответствовала её фирменная улыбка, странновато-загадочная.

Расцеловавшись со мной и с Йенсом, она сказала:

— Не ругайте Родриго. Он хотел к вам один приехать, но я напросилась тоже, хотя у вас больше не снимаюсь. Очень-очень хочется посмотреть. Но если нельзя, подожду в машине. Я не обижусь, правда.

— Ладно, чего уж там, — сказал я. — Ты девушка честная, поэтому бумажки подписывать тебя не прошу. Просто не рассказывай никому, о чём новый фильм. Договорились?

— Конечно, Дмитрий.

— Прижилась, значит, в музыкальных кругах?

— Пока вроде не прогнали, — улыбнулась она. — Это из-за того, наверно, что я стараюсь молчать, когда они там серьёзно о музыке разговаривают. Слушаю в основном и спрашиваю что-нибудь изредка. Получается глупо, они смеются, но не издеваются.

— Детка, — сказал Родриго, погладив её по попе, — твоё очарование — не в музыкальном слухе, так что не парься.

Мы перешли к художественным вопросам.

— Если ты согласен работать, то общая схема — та же, — сказал я. — Бумажная партитура не требуется, главное — результат. Но желательно, конечно, не повторяться. Тем более что, по-моему, здесь напрашивается немного другой музыкальный стиль — более отрывистый, что ли. Более лаконичный.

— Конкретизируй, дружище.

— Ну, мне почему-то кажется, что тон должны задавать не электрогитары, а ударные. Не в том смысле, чтобы безостановочно лупить в барабан, а… Короче, в тех эпизодах, когда копится напряжение, я бы сделал такие, знаешь, размеренные глухие удары, как бы приглушённые — дыщщщ… А когда напряжение прорывается, переходит в погоню — ритм ускоряется. Тум! Тум! Тум! Нет, я понимаю, что в моём пересказе это звучит немного по-идиотски, поэтому глянь для начала сам…

Посмотрев те сцены, что были уже отсняты, Родриго почесал подбородок:

— Вижу, к чему ты клонишь, чувак. Слишком много музыки здесь — не в кассу, ты прав. Нужно нагнетать втихаря, пока эта баба с угрюмой мордой рыщет по городу. И вот это «дыщщщ» — оно лучше сдвоенное. А когда машины погнали — не просто «тум» раз за разом, а намёк на мелодию. И погромче, чтоб по ушам давало. Ту-дум, тум, тум! Тут надо прикинуть…

— Да, разумеется. Я просто пожелание высказал, в общих чертах, а как ты это оформишь — тебе виднее.

— И для той девки с цветной причёской, — сказал Родриго, — нужна отдельная тема. С ходу не вырисовывается, так что опять же — надо обмозговать… Да, кстати, это магнитофончик у неё на ремне подвешен? Такие штуки уже в продаже бывают? Чё-то не видел…

— У нас в реальности, имеешь в виду? — спросил я. — В Европе какой-то тип запатентовал недавно, я видел в научно-популярном журнале. На рынке нет пока, насколько я понял. Но в фильме сеттинг — более продвинутый в техническом плане.

— Ну, так-то да. Я к тому веду, что надо бы песню, которую она в наушниках слушает, тоже дать, чтоб народ врубился.

— Гм, верно мыслишь. Об этом я сразу не подумал. Сочинишь песню?

Родриго покачал головой:

— Там явно что-то нахрапистое, с пеной у рта. Не мой стиль. Вряд ли сделаю убедительно, и не тянет вообще.

— Тогда посоветуй нам кого-нибудь подходящего, конкретно для песен у девчонки в наушниках. А в титрах укажем вас по отдельности.

— Ну, в принципе, есть тут одна бабёнка, двинутая на голову…

— Более двинутая, чем ты? — спросил Йенс с усмешкой.

— Да я в сравнении с ней — отличник-бойскаут. Песенки-то она накропает, если настроение будет, но про вашу машину растрезвонит по всему острову, чисто ради протеста против наглых капиталистов. Ну, против вас.