Бокс-офис (СИ) - Прягин Владимир

Глайдер выезжает на широкий проспект, который ведёт к городской черте, чтобы там перейти в шоссе. Это подтверждают дорожные указатели. Сьюзи цедит:

— Ты говоришь, что Концерн посадит меня на цепь. Но на самом деле шавка на привязи — это не я, а ты. Тебя только иногда спускают, дав при этом команду «фас»…

— Избавь меня от философских потуг. Заткнись.

Ребекка вдруг кривится, словно от боли. Смотрит на левую ладонь — линии пульсируют синим светом, ритмично.

— Планы меняются, — произносит она.

Всё так же аккуратно и плавно она сворачивает с проспекта. Останавливает машину, достаёт карту из бардачка, внимательно изучает.

— Какого хрена остановились? — зло спрашивает Сьюзи из-под сиденья.

— Выезды из города перекрыты. Сканирующее поле. Я только что получила предупреждение. Так делают крайне редко, но ради нас с тобой постарались.

— И чё теперь?

— Используем резервную схему, более сложную. Но твоя задача по-прежнему — выполнять указания. Лежи молча.

Машина трогается.

Стоп-кадр.

Розанна бросила мне на стол распечатку, с которой зачитывала экранные реплики, и вышла из павильона.

— Чего она так нахохлилась? — спросил Йенс. — Я заметил ещё вчера, но думал — просто перепад настроения. А она до сих пор…

— Лёгкие симптомы звёздной болезни, — сказал я. — Скоро пройдёт, надеюсь.

В офисе я подготовил чистовой вариант двух следующих сцен, переписал в тетрадь и посмотрел на часы — начало седьмого вечера. Пора было закругляться.

Когда я доставил соседок к дому, Джессика поинтересовалась невинно:

— А ты опять с нами не идёшь? У тебя продолжение интервью?

Я хмыкнул:

— Анастасия, слышали? Наша коллега иронизирует уже напропалую. А ведь всего-то месяц назад была сурова, как амазонка с копьём. Вот что значит школа. И нет, Джесс, я не на интервью, а в другое место. Сугубо по делам нашей студии, вернусь часа через полтора.

Они вышли из машины, а я поехал по адресу, который мне дал Родриго.

Я оказался в районе с многоэтажной застройкой. Он мне показался вполне обычным — без фешенебельности, но и без нищеты. Железобетонные корпуса возвышались со всех сторон, в них светились окна. Покрутившись в проулках и спросив пару раз дорогу, я нашёл вереницу гаражных боксов.

На грязный снег ложился фонарный свет. У самого дальнего гаража приткнулся автомобиль с длинным задним свесом и подъёмной дверью с торца. В Империи такой тип конструкции обозвали «ломовиком», поскольку в багажное отделение можно напихать кучу хлама, американцы же обходились термином «station wagon».

Из гаража доносилась музыка.

Ну, или точнее звучали музыкальные инструменты.

Мелодию я почти не улавливал, но энтузиазм зашкаливал, этого не отнять. Электрогитары визжали, барабаны лупили, а женский голос что-то выкрикивал в рваном ритме про застревающий социальный лифт. Всех слов я не разобрал.

Почесав в затылке, я приостановился. Подумал — мне всё-таки нужны песни, а не децибелы как таковые. С другой стороны, Родрииго разбирается в теме, и если он посоветовал именно эту группу, то резоны должны быть…

Решив прояснить-таки ситуацию, я открыл железную створку.

Гитары смолкли, и на меня уставились трое парней и барышня.

Одеты они были вразнобой. Один гитарист — в кожанке с заклёпками, другой — в брезентовой куртке, словно турист в походе, ударник — в вязаном свитере. Девица носила кожаные штаны в обтяжку, тяжёлые ботинки и чёрное приталенное пальтишко средней длины. При этом брезентовый гитарист имел на голове «ирокез» зелёного цвета, а девица остриглась наголо.

— Ты кто такой? — спросила она, оглядев меня.

— Жадный капиталист, — сказал я. — Задумал коварную комбинацию, прибыл с верхнего этажа на социальном лифте. Ты Полли?

Парень в кожанке хмыкнул, «турист» нахмурился подозрительно, барабанщик не выказал никакой видимой реакции. Полли же чуть прищурилась, прикидывая что-то в уме, затем сняла электрогитару и положила её на табуретку:

— Парни, сейчас вернусь. Покурю минуту.

Она вышла из бокса, прикрыла створку снаружи. Шагнула к моему «плимуту», опёрлась непринуждённо, вытащила сигаретную пачку и щёлкнула зажигалкой. Выпустив струйку дыма, поинтересовалась:

— Как тебе песня?

— Слов разобрать не смог, — сказал я. — Музыка — хрень.

Полли усмехнулась и, сделав ещё затяжку, сказала:

— С этими ребятами играю впервые. Распустила старую группу. Из прежнего состава — только барабанщик, а новых гитаристов вот пробую в эти дни. Сегодняшние — сам видишь. Лажают на каждой ноте, мелодию спустили в сортир.

— Сочувствую. А со старыми почему не сложилось?

— Мировоззренческое несовпадение. Поняла, что мы видим наши цели по-разному, а это подрывает искренность исполнения. Для меня это неприемлемо. Но и этих придётся гнать, к сожалению. Завтра и послезавтра попробую ещё четверых, по очереди.

— Надеюсь, найдёшь таких, которые не лажают.

— А тебя-то какое дело, капиталист?

— Хочу тебе денег дать, наступив на горло собственной жадности и классовому антагонизму. Но пока сомневаюсь — не убедило меня ваше звучание. Мне нужны забойные песенки для нового кинофильма.

— Ко мне-то ты почему припёрся?

— Родриго мне дал наводку. Чувак из клуба «Люминесцентные водоросли». Ну, и тематика у тебя подходящая. Но вот уровень исполнения…

Полли задумчиво стряхнула пепел на снег:

— Тут вот какое дело, капиталист. Деньжата не помешали бы — тачка уже ушатанная, движок периодически глохнет. Плюс аппаратуру для группы надо бы подновить. Я тут подсчитала на днях — двести сорок баксов выходит, если по минимуму. Это на всё. И снимал бы ты вменяемый фильм для независимой студии, можно было бы вести разговор. Но это ведь не твой случай, я правильно поняла? До этого, например, ты что уже наснимал?

— Один фильм для «Сильвер Форест» мы сделали, — сказал я. — «Магия шита сталью», афишу ты могла видеть. Сейчас делаем второй для них же.

— Афишу видела, да. Это ты, значит, склепал то фуфло? Или будешь мне сейчас вкручивать, что, дескать, в красивый фантик завёрнуты глубокие смыслы?

— Во-первых, Полли, — сказал я, — прекращай мне хамить, я этого не люблю. Запомни на будущее, если всё же придётся работать вместе. А во-вторых, я не отрицаю — фильм мы снимали, чтобы развлечь народ и заработать на этом денег. Сейчас продолжаем эксперименты. Но даже фильм с акцентом на зрелищность я хочу сделать качественно. По сценарию есть девчонка-заноза, которая слушает бунтарский хард-рок. Она ещё молодая, её максимализм иногда комичен, но в целом она — вполне драматический персонаж. И я не хочу здесь карикатурности, а тем более — откровенного глума. Поэтому ищу исполнителя, чьи песни в фильме прозвучали бы аутентично.

Выслушав меня, Полли отшвырнула окурок и поинтересовалась:

— И как же ты понимаешь эту аутентичность, капиталист?

— Хороший вопрос. У меня нет чётких критериев — я рассчитывал послушать материал и определить, подходит ли он для фильма. Сеттинг там несколько гротескный, мир крупных корпораций. В песнях рок-группы это должно быть отражено, но не примитивными лозунгами типа: «Капиталисты — жадюги, зажравшиеся твари», а тоньше. Я не хочу, чтобы зритель ржал. Если хочешь, прочти ту сцену, где будет первая песня. Ну, и синопсис в целом.

Я протянул ей тонкие листы с распечаткой. Полли слегка поморщилась, но всё-таки взяла их и отошла под фонарь, чтобы прочитать.

— Эта девка выглядит малость двинутой, — констатировала она наконец. — И песня не будет восприниматься всерьёз.

— Возможно, — не стал я спорить. — Но потом, ближе к середине фильма она опять нацепит наушники и послушает ещё одну песню. В той сцене ситуация будет уже другая, зритель разберётся к тому моменту, что девица вообще-то — не комическая фигура. И третья песня — в финале, он есть в синопсисе. В идеале первая песня — слегка утрированная, вторая — серьёзная, а третья — пронзительная. Но чтобы так сделать, нужен музыкальный талант. Плюс профессионализм. Насчёт твоего таланта — я полагаюсь на оценку Родриго. А вот насчёт профессионализма…