Темный Властелин идет учиться (СИ) - Барчук Павел

Я стоял и хмуро смотрел на троих оставшихся, которые замерли в нерешительности. Во мне не было ни капли столь желанной злости. Только разочарование. Скука. Нудная, рутинная драка с заурядными смертными. Никакой Силы. Никакой Тьмы. Ну что за гадство⁈

— Осечка… — хмуро бросил я противникам прямо в лицо, а затем, раздвинув ошеломленную троицу, промаршировал к столу, за которым сидел Никита.

Плюхнулся на стул, раздражённо подвинул к себе его нетронутое жаркое и машинально принялся есть. При этом усердно соображал, как еще можно вывести себя самого на эмоции. Вариант с дракой, вообще-то, казался мне достаточно надёжным.

— Это же Оболенский…

— Тот самый, ага. Не связывайтесь с ним…

— Оболенский, он как Берсерк. То нормальный ходит, то будто дьявол в него вселяется…

Обрывки фраз доносились со всех сторон, но я на них не обращал внимания. Тут назрела проблема посерьезнее. Моя Тьма снова затихла, а до практического зачета осталось меньше суток.

Следующая попытка вызвать свои же эмоции вышла еще более нелепой. Я решил попробовать действовать от обратного. Отправился в библиотеку, нашел самый тихий, самый удаленный зал и уселся там, пытаясь медитировать. В Империи Вечной Ночи у меня получалось достаточно неплохо погружаться в созерцание Бездны, черпая оттуда силу.

По итогу, через пять минут медитации я резко вскинулся, разбуженный собственным храпом. Тело Сергея требовало банального отдыха, поэтому процесс погружения в свой внутренний мир оно приняло за возможность дневного сна.

Потом я попробовал смотреть на себя в зеркало, пытаясь разозлиться на собственное жалкое отражение. Однако вид очкастого задохлика в дорогом костюме вызывал только горькую усмешку.

Я вышел в парк, походил. Затем отправился к краю той самой пропасти, которая образовалась на месте архива. Попытался представить алхимика, которые продолжал возиться под развалинами. Может, это он оказал на меня такое влияние? Может, моя Тьма всколыхнулась, почуяв родную тваринушку. Но и этот опыт оказался бесполезным. Ни-че-го! Вообще. Даже отдалённого отголоска не уловил.

Похоже, та вспышка была случайностью. Неуправляемым выбросом, спровоцированным непонятно чем.

Убийственно разочарованный, я побрел обратно в главный корпус, проклиная отца с его идиотским завещанием, Десятый мир с его недоделанным магическим фоном и свое нынешнее беспомощное состояние.

Именно в этот крайне неподходящий момент, когда я пребывал в наипоганейшем расположении духа, на пути мне попалась она. Княжна Муравьева. Мы с ней столкнулись лбами. Буквально.

Я, не глядя по сторонам, поворачивал за угол, а она — выворачивала из-за угла. Анастасия резко отшатнулась, я сделал то же самое.

Княжна была одна, не в окружении подружек. В руках у нее виднелись книги. Карие глаза с золотистыми искорками смотрели прямо на меня. На этот раз в них не было прежнего ледяного равнодушия. В них читалось… любопытство. Холодное, аналитическое, но неоспоримое.

— Оболенский, — произнесла Муравьева. Ее голос был ровным, спокойным.

Я кивнул:

— Княжна.

Следующие несколько секунд мы стояли в неловком молчании. Она изучала меня. Мой новый костюм. Мое лицо. Я хмуро наблюдал за девушкой. Именно сегодня у меня не было желания с ней препираться. Но она, как назло, не торопилась освободить дорогу.

— Похоже, слухи о вашем… ночном приключении, не преувеличены, — наконец сказала Анастасия. — Ты выглядишь иначе…не так как раньше.

— Меняются обстоятельства, меняются люди, — ответил я.

— Или люди меняют обстоятельства, — парировала она. — То, что вы сделали с товарищами… Глупо. Безрассудно. Но… требует определенной смелости. Или отчаяния.

— Я не отчаивался. Не льсти себе, думая, будто отлично разбираешься в окружающих. Особенно, не допускай огромную ошибку, решив, будто ты очень хорошо разбираешься во мне. Поверь, правда тебя очень сильно удивит.

Уголки губ княжны дрогнули в едва заметной улыбке.

— Интересно. Твой ответ на экзамене, эта… история с архивом… Ты становишься загадкой, Оболенский. А я страсть как люблю их разгадывать.

Княжна бросила на меня последний оценивающий взгляд, кивнула и пошла дальше, по своим делам.

И вот тогда, глядя ей вслед, поняв, что ее равнодушие сменилось интересом, я вдруг снова почувствовал это. Тот самый, слабый, едва уловимый, но неоспоримый импульс. Не вспышка, как в архиве, а только легкая дрожь, пробежавшая по телу. Словно спящий дракон на мгновение приоткрыл веко.

— Любопытно… — протянул я, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Похоже, Тьма реагировала не на мои эмоции. Не на эмоции Каземира Чернослава. Ее будоражат чувства, которые испывает сосуд!

Глава 12

Настал тот самый день. День практического зачета по магическому искусству.

Ирония ситуации заключалась в том, что я по-прежнему был к нему не готов. Моя попытка раздобыть артефакт-усилитель провалилась с оглушительным треском. В прямом смысле этого слова. К тому же, если верить словам алхимика, которого еще не вытащили из-под завалов, все артефакты Десятого мира не могли мне помочь.

Я бы, конечно, хотел поговорить с Алиусом. Он точно должен знать много полезного, что поможет мне в Десятом мире. В том числе, относительно спящей Тьмы. Но на месте архива все еще зияла здоровенная дыра и алхимик, периодически осыпая проклятиями все, что можно и нельзя, находился в этой дыре под грудой камней.

Я слышал разговор студентов, что заделать провал, образовавшийся на месте архива, не смогли ни преподаватели, ни даже приглашенные специалисты. Видимо, дело было в воле Тёмного Властелина. Отец определили точку, к которой привязан навечно алхимик. Значит, он оставил там часть своей Тьмы. Ясное дело, обычные смертные маги не в состоянии разобраться теперь с этой проблемой.

В общем, Алиус был не доступен и я решил добыть некоторые сведения с помощью местных возможностей.

Особенно, меня взволновала встреча с Муравьевой, а вернее, реакция моей Тьмы на нее. Это будет крайне поганый вариант развития событий, если княжна окажется единственным возможным стимулятором для моей Силы.

Я представил, как таскаюсь за девицей словно привязанный, используя ее в качестве энергетического заряда, и меня, честно говоря, передернуло. Ужас!!!

Успокаивало то, что не все ситуации, в которых пробуждалась Тьма, происходили в присутствии Муравьевой. В архиве, например, княжны не было. А вот Сила точно была. В общем, с этим нужно было как-то разобраться. Есть ощущение, что разгадка и ключ к Силе кроются именно в состоянии моего сосуда.

Именно поэтому вечером, перед сном, я не поленился, попросил планшет у Звенигородского, чтоб изучить информацию о магии. Вернее о том, как она функционирует в Десятом мире.

Ну как попросил. Взял. Он вроде бы хотел что-то возразить, потом поймал мой хмурый взгляд и сразу замолчал, уткнувшись носом в тесты по математике. Надо отметить, после случившегося в архиве Артем начал себя вести немного иначе. Я, пожалуй, сказал бы, что он, в некотором роде, чувствовал себя обязанным. Ну и, конечно, неизгладимое впечатление и на Звенигородского, и на Строганова произвёл тот факт, что я не испугался огромного паучару. Смертные же не в курсе, что Бездна и моя Империя Вечной Ночи кишат подобными тварями. Алхимик — еще не самый страшный из них.

И вот, что я выяснил, до поздней ночи провозившись в планшете. Та Сила, которой от рождения обладают Чернославы, и правда совершенно другая.

Магия в Десятом мире — это не просто заклинания, не просто поток могущественной Тьмы. Она основывается на законах физики и естествознания.

Суть магического искусства смертных– концепция «Маны», универсальной энергии, которая пронизывает всё сущее. Люди с магическим даром («одаренные») способны воспринимать, фильтровать и направлять эту энергию, изменяя реальность согласно своей воле и пониманию законов мироздания. Только так. То есть, магия существует вне их тел. Дворяне всего лишь умеют видеть ее, впитывать и пользоваться ею.