Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Всё было точно так же, как в прошлый раз, только сейчас стоял ясный день. В общем, я выскочил на эту тропинку и понёсся под самыми окнами дома, едва не шаркая зеркалом по стене дома и наводя ужас и вселяя недоумение в жильцов.

Промчав мимо дома, рванул направо и, как и тогда, нырнув под арку из газовой магистрали, оказался в узком проезде. Собственно, это был не проезд, а проход для пешеходов между двумя детскими садами. Если бы я сейчас остановился и открыл дверь, она бы упёрлась в прутья забора. И совсем не факт, что я смог бы выскользнуть в узкую щель. Так что если бы сейчас попался навстречу пешеход, разойтись нам было бы нереально. Ему пришлось бы очень высоко подпрыгнуть, потому что тормозить я не собирался.

Я бросил взгляд в зеркало. Именно в этот момент тёмно‑лиловая девятка преследователей вырвалась из двора и рванула в сторону бульвара, то есть в противоположную от меня, по дороге, которая была как бы продолжением этого узкого прохода.

Давайте, гаврики, давайте, мысленно пожелал я им хорошего пути, и они тут же резко затормозили. Сука! Заметили, собаки!

Я прибавил. Просто так с дороги сюда они попасть не могли, там был высоченный бордюр, а за ним огромные булыжники. Специально, чтоб никто не ездил. Преследователям пришлось бы объезжать, а значит, снова нырять во двор, делать новый круг и выезжать по моим следам, а потом гадать, куда я делся после этого проезда…

Шансов у них оставалось значительно меньше, чем в самом начале. Вылетев в сквер и всполошив мамочек с колясками, я дёрнул в сторону автомойки, но заезжать не стал. Там бы меня легко накрыли. Я пропёр мимо банка, вылетел на Дзержинского, а оттуда, не сбавляя темпа, помчал в сторону Кузнецкого проспекта, а там – на мост. Сердце молотило на повышенных, работая в унисон с мотором машины.

Эх, тренировка сегодня, похоже, накрывалась медным тазом. Просвистев мимо спортзала, я выскочил на мост, свернул направо и пошёл на Черновку. Преследователей не было. Похоже, они выбрали другой маршрут. Ну что ж, это было бы неплохо. Значит, немного времени я выиграл.

Я подъехал к дому Розы, открыл ворота, загнал машину во двор. Решил, что ночевать сегодня буду здесь. Дом мне ещё не принадлежал, ещё нужно было ждать дофига. По закону только через полгода он мог стать моим официально, но ключи уже были у меня.

В доме царила безжизненная пустота. Время после ухода Розы, похоже, не сдвинулось ни на секунду. Было чувство, что оно замерло. Нет хозяйки, нет времени, нет ничего. Было холодно, промозгло. Пахло копотью. Повсюду лежал толстый слой пыли. Здесь поселился тлен.

– Ну что же, – громко сказал я. – Придётся запустить время. Время не может стоять на месте.

На сердце было тревожно. Эта погоня была совсем некстати. Похоже Сашко закусил, а это значит, наладить отношения будет не так легко, как это представлял себе Петя… Оказавшись здесь, в этом опустевшем и умирающем доме, спокойнее я не стал…

Подошёл к печке, открыл закопчённую чугунную дверку. Внутри всё было чисто. До болезни Роза не топила, погода стояла ещё тёплая. Я взял из стопки на полу старую газету, развернул, скомкал, засунул в топку. Положил сверху несколько щепок. Чиркнул спичкой. Она зажглась только с третьего раза. Газета схватилась, тая в быстро вспыхнувшем пламени, начала обжигать щепки. Те споро затрещали. Я добавил щепок потолще, а когда пламя начало крепнуть, бросил сверху пару небольших полешек. Печь задымила, пуская в комнату сизые угарные клубы дыма. Я подошёл к окну, из которого когда‑то выпрыгивал в сад вместе с Кукушей. Отркрыл, впустил свежий воздух.

– Ничего, – сказал я вслух, – Протопим.

Я достал телефон. Сначала позвонил Пете, потом сообщил Чердынцеву, что нахожусь в Черновке. Поговорив с ними, снова вернулся к печке, ещё какое‑то время занимался растопкой, усмиряя строптивицу. А когда дрова весело затрещали и огонь загудел в печи, бросил в топку совок угля, прикрыл окно и хотел протереть пыль, но показалось, что с улицы доносятся странные звуки.

Приоткрыл окно, выходящее на ворота. Точно. В калитку колотили.

Вряд ли меня кто‑то мог выследить. Но решил быть осмотрительным. Параноить, так параноить. Я открыл створки окна, через которые мы когда‑то убегали с Кукушей, выпрыгнул, прошёл по тому же маршруту, чтобы меня не было видно от калитки в щель между досок, и подобрался поближе. Из‑за бани выглянул, подтянувшись на забор.

Перед калиткой стояли дед с бабкой. Дед стучал.

– Вам чего? – крикнул я.

– Открывай давай, – сердито бросил дед. – А ну, быстро, а то сейчас полицию вызовем.

Смотри какой серьёзный. Полицию нам сейчас точно не надо было. Я подошёл, отодвинул щеколду, открыл калитку. Впустил их во двор.

– Здрасьте, – кивнул я, разглядывая пожилых мужчину и женщину.

Им было около восьмидесяти.

– Ты кто такой? – хмуро спросил дед.

– Я Сергей. А вы кто?

– Ты кто такой Сергей, что здесь шастаешь?

– Так я наследник Розы Каримовны.

– Что‑то мы тебя раньше не видали… – подозрительно прищурилась бабуля. – Откуда ты взялся наследник?

– Дальний родственник. Последнее время мы с тётей Розой часто общались, – кивнул я.

– Странно, – глядя всё ещё с недоверием, покачала головой старушка. – И что, ты здесь жить будешь?

– Нет, пока жить не могу, – пожал я плечами. – В наследство вступлю только через полгода.

– А чего тогда пришёл? – спросил дед.

– Да вот, пришёл печку протопить чтобы сырость не разводить. Дом холодный. Осень, дождливо, слякотно, всё такое. Ну пройдите посмотрите если хотите.

– Пойдём, – кивнул дед и, отодвинув меня в сторону, двинул к дому.

– Да вы не разувайтесь, не разувайтесь, – воскликнул я, заметив что он начал пытаться снять свои здоровенные войлочные ботинки.

Они прошли, осмотрелись, покачали головами. Переглянулись.

– Ну ладно, – подобрев, сказала бабка. – Видим, что всё у тебя в порядке. Хорошо. А то дед говорит смотри дым из трубы. Я думаю, матушки свет, воры залезли. А он говорит, какие воры печку будут топить? Это что‑то ещё хуже.

– Не беспокойтесь, – кивнул я. – Я точно лучше воров. Давайте познакомимся.

Мы поговорили. Узнав, что я не собираюсь продавать дом не пойми кому и вообще пока о продаже не думаю, они успокоились.

– Дед, смотри, какой мальчонка‑то симпатичный, – сказала бабуля и ткнула локтем своего супруга.

Они ушли. Я закрыл окно. Стало ощутимо теплее, но стены и мебель ещё были холодными.

Позвонил Петя, спросил как дела. Я рассказал.

– Вот суки… – огорчился он.

– У вас‑то как дела? Что‑нибудь порешали там?

– Порешали, порешали…

Переговорив с Романовым, я тут же перезвонил Князю и сказал, что хочу завтра утром встретиться с Сашко. Он выслушал и ответил, что даст мне знать.

Я поставил на печку чайник и принялся за уборку. Часа через два перезвонил Жан.

– Приезжай прямо сейчас ко мне, – сразу с места в карьер пустился он. – В мой дом. Помнишь, где ты был? Сашко встретится с тобой здесь.

– А чё так экстренно‑то? – спросил я.– Пожар, что ли? До завтра не терпит?

– Нет, сейчас, – твёрдо ответил он. – Давай. Через сколько будешь?

– Минут через тридцать‑сорок.

– А ты где сейчас?

– В городе, в городе.

– Где именно? – поинтересовался он.

– Мотаюсь, дела кое‑какие решаю, – хмыкнул я.

– Ну, бросай, значит, свои дела и приезжай.

– Да я понял, понял. Говорю же, тридцать‑сорок минут, и я у вас.

– Ну всё. Давай. Не прощаюсь.

Он отрубился.

Я сообщил тем, кого это касалось, о своей поездке и поехал. Открыл ворота, завёл машину, выехал, закрыл ворота. Методично, ритмично, спокойно. Только вот снова ускорившееся сердце в этот ритм вписываться не хотело. Тревожилось. И мышь с железным когтем тоже тревожилась, нагоняла тоску. Начинало смеркаться и сомнения буквально клубились в сгущающейся атмосфере.