Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил

Поэтому они решили уходить с русскими. Это был единственный шанс выжить. Поступок Милицы был не единственным их грехом в глазах турок, почти все мужчины села, способные носить оружие, сражались на стороне русских.

Полковой командир не отказал своему офицеру, и тот с добровольцами решил помочь сербам. Но что-то пошло не так, и ожидаемой помощи от уходящей русской армии сербы и добровольцы не получили.

В итоге до дунайских княжеств, куда отошла русская армия, пришлось идти с боями. В одном из них погиб Лазарь, и сербов возглавила его жена. Причём против этого никто не возражал.

Глава 2

В Сосновке и в Торопово лишней земли, естественно, нет. Но это только в том случае, если новички будут только землепашцами.

Но я собираюсь повысить продуктивность пашни в имениях и развивать чистые животноводство и переработку. Под словом чистые я подразумевал, что люди, занятые, например, в коровнике, не будут параллельно пахать и сеять. Также как и работники беконного и молочного цехов.

А место просто жить новичкам, конечно, есть.

Поэтому я хочу пригласить к себе жить этих сербов. Среди них мужиков от восемнадцати до тридцати — два с половиной десятка, все они имеют боевой опыт, даже те, кому восемнадцать. Это как раз то, что мне надо.

Выдернуть два десятка молодых мужиков из имений — значит резко подорвать их экономику. Свободных рук не так уж много. Отвлечение работников на ресторанные дела сейчас, в зиму, не чувствуется, а по весне наверняка скажется.

А я планирую серьезные изменения уже этой зимой в животноводстве имений, вернее, не в нем самом, а в переработке молока.

Пантелей уже проявил полезную инициативу и говорит что господское тороповское стадо очень даже ничего. На удивление, там есть коровы которые вполне могут давать молока значительно больше того, что сейчас. Надо просто изменить рационы кормления.

Это одна сторона медали. Но мне уже удалось продемонстрировать и другую.

Пока толком не понятно что делать с обратом и я приказал поить им дойных коров. И поить, также и контрольную группу из трех буренок.

Таких экспериментов наши мужики и бабы еще не проводили, и все были удивлены, когда коровы прибавили молока.

Так что на коровнике и в молочном цеху уже требуются рабочие руки.

Серафиму тоже не мешает выделить помощников. Они с Настей, конечно, молодцы, трудятся от зари до зари и без всякой натяжки в беконном деле уже доки. Но увеличить производство только их руками невозможно.

Так что лишними рабочие руки сербов, особенно их женщин, не будут.

Начав это разговор я сразу же понял, что переговоры надо вести не с отцом Павлом, а его женой Милицей, которая сразу же поняла мой интерес в первую очередь к боевому опыту сербов-мужчин, и мне пришлось откровенно сказать, что предстоит опасная поездка на Кавказ для спасения своего брата русского офицера, оказавшегося в плену у какого-то турецкого паши, разбойничающего на Кавказе.

Услышав про турецкого пашу, Милица сменилась в лице и прильнула к мужу, а на её глазах сразу же появились слезы.

— Больше ничего, Александр Георгиевич, говорить не надо. Борьба с турками для сербов — дело святое. Мы напишем Елене сегодня же, и я уверен, что они примут ваше предложение.

Сербов я решил поселить в Сосновке, вернее не в ней самой, а в её окрестностях.

Всего их триста двадцать семь человек. Женщин немного больше, чем мужчин. Это на семь десятков больше нынешнего населения Сосновки.

И где их селить сейчас, когда началась зима, — почти неразрешимая проблема. Но знаю как её решить.

Сосновку и Торопово разделяет речка Песочня, левым притоком впадает в реку Суходрев.

Наша сторона слева от дороги Калуга-Малоярославец если ехать из Калуги. И сначала ты проезжаешь мимо Сосновки, которая на левом берегу, а затем через небольшой мостик попадаешь в Торопово.

Почти рядом с Сосновкой немного ниже по течению Песочни, было сто-то наподобие военного городка. Во время войны 12-го года, вернее уже после неё, там стояли какие-то войск,а и для военных целей они построили целых восемь больших бараков.

Формально они расположены на земле помещиков Нестеровых. Но следить за их исправностью было возложено на Тороповых. Думаю, все дело в тех, пусть небольших, но живых деньгах, которые платились за это губернской канцелярией.

Я на эти бараки глаз сразу же положил, но все как-то руки не доходили. Но я точно знал, что там застекленные окна и должны быть печки. Трубы по крайней мере торчат.

Поэтому после разговора с Милицей я поспешил сделать инспекцию этому забытому военному городу.

Но сначала я заехал к Сидору и спросил его об этих бараках, бывал ли он в них.

— Конечно, Александр Георгиевич, бывал и не раз. Мы же помогали их в своё время строить, вместе с тороповскими. Ежели приглядеться, то видна в лесу напротив через речку большая поляна молодых деревьев. Когда бараки эти ставили, то очень спешили. Этот молодняк поднялся заместо того, что мы вырубили на стройку. А не растащили эти бараки после того, как военные ушли, только потому, что у нас помнят, как за Малоярославец наши с французами два дня бились. Эти же полки там и стояли потом лагерем.

— Тогда поедешь со мной, покажешь все.

Сидор молча собрался, и мы поехали смотреть старый военный лагерь.

Бараки были построены на совесть, ветер в них не гулял, крыши были не текли и почти везде были целы стекла.

В каждом бараке было по две печи. Это было очень удивительно, сложить печь дело не простое, а тут целых две.

Но остатки военного имущества в бараках объясняли многое, в том числе и причину строительства целых двух печек фактически посреди зимы.

Вероятно бараки использовались в основном под госпитальные цели. Сражение под Малоярославцем было очень ожесточенным, и обе стороны понесли большие потери. На дворе уже была почти зима и развести по окрестным губерниям, не пострадавшим от нашествия Наполеона, даже своих раненых, была задача нетривиальная, надо было ведь добивать врага, вот поэтому и спешили поставить эти бараки.

— Сидор, а как думаешь в этих бараках зимовать можно будет если их отремонтировать? — спросил я старосту, хотя своим строительным глазом уже видел что это вполне возможно, если конечно печи будут справляться со своими задачами.

— А чего же тут думать, конечно можно. Строили бараки мы на совесть, хоть и из сырого леса, знали ведь для кого. Тут не одни супостаты ведь были. Печники со всей округи собрались. Кирпичи по одной штуки отовсюду несли. Как потеплело все поправили: и бараки покосившиеся и печи, где потрескались. Войска тут потом понемногу еще две зимы стояли.

С нами было трое мужиков, которые быстро осмотрели одну из печей и тут же затопили её. Небольшая поленица дров лежала рядом и как бы ждала нас.

Печь немного подымила, как бы возмущаясь, что нарушили её многолетний сон. Но быстро одумалась и весело затрещала горящими дровами.

— Смотрите, барин, — довольно сказал один из мужиков, — сколько лет не топили, а как умница за дело взялась, любо-дорого смотреть. Вот мой дед порадуется, когда ему расскажу.

— А чему твой дед радоваться будет? — с интересом спросил я.

— Так эту же печь он сложил. Вон, — мужик ткнул в в один из кирпичей, — его клеймо на кирпиче видать. Он всегда на это место свой особый кирпич кладет. Знак, что его рук дело.

— Дед у Егора кирпичник знатный, что правда, то правда, — подтвердил слова мужика Сидор. — А я ведь, Егор не знал, что твой дед здесь был. Он же в ополчении был.

— Так в ополчение дядя Сидор он потом пошел, как раз после этой печки видать. До Парижа, барин, мой дед дошел, — с гордостью сказал Егор. — Нашими ополченцами несколько полков пополнили, вот они и посмотрели всю Европу.

Рассказ мужика Егора меня удивил и я еще раз подумал, какой же баран был император Александр Первый. Как можно было свой народ не отблагодарить за такую Победу?

Манифест он издал, да этим манифестом ему бы в рожу надо было дать.