Инженер Петра Великого 5 (СИ) - Гросов Виктор

Когда через трое суток мы вскрыли печь, я затаил дыхание. Станина была цела. Проверка лекалами показала, что деформации минимальны и легко убираются чистовой обработкой. Мы победили. Мы обманули время, заплатив за это бессонными ночами, тоннами угля и предельным напряжением всех сил. Но теперь у меня был ответ на еще не заданный вопрос шведов, который стоил дороже любой демонстрации. Я был готов к их визиту.

Делегация прибыла в Игнатовское к полудню. Возглавлял ее граф Арвид Горн, один из влиятельнейших сановников Швеции, его каменное лицо не выражало ничего, кроме усталой брезгливости. За ним следовала свита из военных и дипломатов, а также человек, который интересовал меня куда больше, — седовласый, с цепким, оценивающим взглядом инженера, в котором я узнал Кристофера Польхема, лучшего механика королевства (Брюс предупредил меня о составе делегации).

Замыкал процессию простой экипаж, в котором, по особому «милостивому» разрешению Государя, следовал главный гость этого театра унижения — плененный король Карл XII. Петр I, как мне накануне объяснил Брюс, намеренно отбыл в Воронеж инспектировать строительство флота. Этим он демонстрировал неотложность государственных дел и посылал шведам ясный, унизительный сигнал: мои достижения настолько обыденны, что я отправляю разбираться с вами простого барона, бригадира.

У ворот, ощетинившихся частоколом и охраняемых бойцами моего личного полка, кавалькада остановилась. Это была обязательная процедура. А я уже стоял у нашего КПП.

— Господин граф, — обратился я к Горну, принимая у него из рук запечатанный царским сургучом документ. — Прошу простить за формальности, но таков порядок.

Глебов, стоявший рядом, сверял имена в списке с лицами гостей. Каждому прибывшему вручали небольшой медный жетон — пропуск на территорию. Эта простая, армейская рутина действовала отрезвляюще. Пусть осознают, что они не в гостях, они на объекте.

Карл сошел на землю последним — как инспектор, осматривающий чужие владения. Высокий, худой, он не выказывал сломленности. Лишь холодное, отстраненное любопытство хищника. На мгновение наши взгляды встретились. Судя по всему он не собирался облегчать мне задачу.

Первым делом я повел их на полигон. Никаких долгих речей. Сначала — результат. На краю поля уже были выстроены сто солдат Преображенского полка.

— Господа, — сообщил я, когда мы заняли места на специально построенном помосте. — Государь повелел мне продемонстрировать некоторые успехи нашего оружейного дела.

Шведские офицеры обменялись скептическими взглядами (еще бы, вроде все уже видано и узнано). Глебов отдал короткий приказ. Первая шеренга вскинула винтовки.

— Огонь!

Грянул залп, оглушающий удар, от которого вздрогнула земля. И прежде чем эхо успело затихнуть, вторая шеренга уже дала свой. Затем — третья. А затем снова первая. Залпы следовали один за другим, сливаясь в сплошной, непрерывный рев. Воздух наполнился легкой, полупрозрачной дымкой бездымного пороха.

Стена огня. Как было радостно смотреть на то, как меняются лица шведов. Усмешки сползли, сменившись сначала недоумением, а затем — осознанием. Один из офицеров пробормотал, обращаясь к соседу:

— Наша кавалерия не успеет даже пойти в галоп… Их просто не станет.

Другой, постарше, сглотнул и тихо добавил:

— Это не бой. Это бойня.

После команды «Отставить!» один из преображенцев по моему знаку вышел вперед и продемонстрировал весь цикл перезарядки. Выбросить гильзу, вставить из подсумка новый патрон, щелкнуть затвором. Все. Пять секунд. Простота и скорость, недостижимые для их громоздких мушкетов.

Когда принесли винтовку для осмотра, Польхем шагнул вперед. Его пальцы, привыкшие к металлу, исследовали оружие. Он был дотошен. И, конечно, он нашел то, что я хотел ему показать.

— Любопытно, — произнес он, указав на маленькое отверстие в затворной коробке. — Весьма грубое, но действенное решение. Значит, ваша новая сталь все же не так хороша. Она хрупка.

— Любая сталь имеет предел прочности, — ответил я уклончиво. — Мы предпочитаем надежность риску.

Польхем хмыкнул. Я видел на его лице профессиональное восхищение скоростью огня и инженерное презрение к «костылю», который он, как ему казалось, обнаружил. Пусть думает, что разгадал секрет.

Все это время Карл XII стоял чуть поодаль, не выказывая эмоций. Теперь он подошел ближе.

— Впечатляюще, барон, — показательно равнодушно произнес он. — Но позвольте задать праздный вопрос. Сколько пороха и свинца ушло на эту забаву? Не опустеет ли казна вашего царя после одного такого сражения?

— Казна Его Величества неисчерпаема, когда речь идет о защите отечества, — парировал я в тон.

— Отечества… — он растянул слово. — Я знаю вашу страну. Вы можете создать сотню таких ружей. Может быть, даже тысячу. Но вы никогда не вооружите ими всю армию. Это — игрушки для гвардии, для парадов. Дорогие, штучные изделия, созданные вашим умом в этих ваших мастерских. А война — это десятки тысяч стволов. И здесь ваша Россия с ее косностью и неумением всегда проигрывала.

Он говорил спокойно, с ленцой. Он видел мощь, правда отказывался верить в ее массовость. Он видел чудо, но списывал его на гения-одиночку. В его мире, где все решалось искусством отдельного мастера, не было места для промышленного производства.

Вот значит как? Ну ладно, швед, посмотрим как ты позже запоешь.

С полигона мы направились в самый центр Игнатовского — в механический цех. Пропитанный запахом машинного масла и горячего металла воздух, мерный гул приводных ремней и ритмичный стук молотов — это была моя стихия. Я намеренно повел их мимо работающей паровой помпы, которая с утробным урчанием откачивала воду из котлована для нового фундамента. Шведы замедлили шаг, с интересом разглядывая движущиеся шатуны и массивный маховик. Это была грубая, зримая демонстрация силы, которую можно было направить на любую работу.

А главный аттракцион ждал их у стены моей конторы. Вдоль всего цеха, под самым потолком, тянулась сеть блестящих медных труб, расходясь в разные стороны, к литейке и сборочным мастерским.

— С ростом производства, господа, мы столкнулись с проблемой, — перекрикивал я шум, привлекая их внимание. — Доставка приказов и чертежей занимала слишком много времени. Мальчишки-посыльные путали, теряли бумаги… Мы решили эту задачу.

Граф Горн посмотрел на трубы с недоумением, взгляд Полхема стал острым. Он сразу понял, что дело не так просто. Он увидел в этих трубах невообразимое богатство. Один из шведских офицеров, не выдержав, вполголоса прошипел графу на ухо:

— Господин граф, из этих труб можно отлить два полковых орудия!

Горн, услышав это, повернулся ко мне, и его лицо скривилось в язвительной усмешке.

— Барон, не испытывает ли казна вашего государя дефицита в пушечном металле, раз вы позволяете себе такие дорогостоящие забавы?

— Мы используем трофейный металл, господин граф, — спокойно ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Нам его не жаль.

Ага, в эту игру можно играть вдвоем.

Улыбка сползла с лица Горна. Это был двойной удар: демонстрация несметных ресурсов и холодное напоминание об их источнике.

Я взял со стола документ, свернул его в трубку и вложил в латунную капсулу. Затем открыл небольшой люк в трубе, вставил патрон и повернул рычаг. С характерным шипением сжатого воздуха и коротким стуком капсула исчезла в медном чреве.

— Как видите, господа, — продолжил я, когда через минуту прилетел ответный патрон с запрашиваемым отчетом, — мы можем передать любой приказ или чертеж в считанные мгновения. Это позволяет нам выполнять самые сложные и нестандартные заказы в кратчайшие сроки.

Последняя фраза о «нестандартных заказах» стала красной тряпкой. Хранивший молчание, Карл XII, подошел ближе. Его глаза сузились.

— Нестандартные заказы? — надменно спросил шведский монарх. — Все это весьма занимательный спектакль, барон. Вы показываете нам заранее подготовленные фокусы. Я хочу увидеть вживую вашу работу.