Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс

– Как всегда просто и гениально, Джон, – Гэбриэл покачал головой.

– Да! В простоте истории – надежда будущего.

Зулу тупым концом вилки отодвинул от своего куска пирога снова загулявшегося по столу наглого крыса, но пальцы протягивать к нему на этот раз побоялся.

– И что?! – вдруг снова опамятовался задним числом Красавчик. – Ты взаправду можешь без еды и питья неделю! И быть как теперь – на полной динамике?!

Танго посмотрела на Красавчика как на прокажённого:

– А что тебя смущает, сахарный? Что женщина способна на большее, нежели обычная статистическая особь мужского пола… Могу! Трое полных суток без ничего! И сохранить пятьдесят процентов динамики на полноценную боеспособность не только к самовыживанию, но и к быстрому и полному самовосстановлению организма. Могу месяц без еды и две недели без воды и всё ещё ползти по пустыне, когда твой труп уже давно отбелеет на бесконечном полотне дикой и всепоглощающей Великой Пустоши.

– Месяц без еды, две недели без воды – как верблюд! – сравнил своё собственное видение Мэлвин.

– И не только как верблюд, ещё и как стервятник…

– Это как же так?!

– А просто! Могу питаться трёхдневной падалью и пить токсогенную кровь почти что любого потенциального «субпродукта»… Съел, сахарный?!

– Полковник Васильева, прикажите вашему лейтенанту, чтобы перестала называть меня сахарным! Всё-таки я – солдат, а не круглый чупа-чупс на палочке… Что это за издевательство над потенциальными напарниками по одной коалиции?!

Профессор придержал Танго, уже нацелившуюся на разъяснительную беседу:

– Позвольте, джентльмены, я сам… Красавчик, я сейчас поясню тебе это научное недоразумение. Я всё могу пояснить!

– Это я научное недоразумение?!

– Ещё и какое! – не упустила возможности Танго.

– Кобра, – злобно прошипел в ответ Красавчик.

– Змей-искуситель…

– Лейтенант, послушаем нашего дорогого профессора! – теперь Гэбриэл придерживал начавшего было дёргаться не по делу Красавчика.

– «Древние» – то есть те индивидуумы, которые остались относительно чистым генетическим материалом после Последней Войны, они имеют иную биохимическую трансляцию как внутри себя самих, так и с фиксированной протогенетической проекцией на этот мир: в них больше природно-скомпонованного для нашего вида хомо сапиенса химического «натурального сахара», нежели в тех генотипических химерах, кои переступили порог уже совершенно иной иномерной ревертазы. Молекулы сахара нынешнего хомо за последнее десятилетие приобрели побочную структуру быстрой свободной мутации: всё явственнее и недвусмысленнее происходит смена древа первородства всего человечества на обратную транскриптазу совершенно иного порядка, изначально чуждого самой природе последней цивилизации. В общем-то, это даже не так было бы и заметно в обществе уже «себе подобных», если бы не одно существенное «но»: природная самоблокировочная программа по биологическому сохранению рода практически на сегодняшний день полностью снивелирована на приближение к абсолютному нулю.

– Не-е… понял, – вытянул рожу Красавчик.

– Х-хех… не мудрено, – отозвалась Танго.

– Чтобы тебе было понятно, Красавчик, поясню так: молекулы сахара играют в нашем очень сложном биоорганизме весьма и весьма значимую роль одного из детонирующих стартеров для зарождения себе подобного биологического индивида. А обычный кусок сахара в настоящем антиподе, будь то мужская особь или женская, практически утерял своё первоначальное запрограммированное природой предназначение, допуская при дальнейшем, более сложном перевоплощении, бесплодные непродуктивные мутации, которые, как теперь оказалось, ведут в никуда. Одним словом, с потерей одной из составных нашей собственной «формулы любви», а именно – утратой «натурального сахара», мы потеряли ещё совсем недавно такую простую и обычную природную возможность к запрограммированному Матерью-Природой деторождению! Ибо Вселенная поругаема не бывает, всё имеет свои каверзные последствия… А в вас – всех четверых – всё это первородство, как показали лабораторные анализы, сохранено на самом высоком уровне и практически в чистейшем виде. Вы есть сахар в натуральную величину. Вы все, Команда «Альфа»! Ты понял меня, лейтенант?

– С куском сахара в натуральную величину меня ещё никто не сравнивал… И всё равно мне это не нравится. Я категорически против такого «сахарного» насилия в обращении к моей персоне!

– Какие мы нежные… Стоит пустить слезинку и от настоящего сахарного мужчинки остаётся лишь приторно-хреновый сиропчик, – Танго снова без зазрения совести пользовала русский, но мельком всё же косилась на Мишу.

– Танго! – Миша сдвинула брови. – Я запрещаю тебе обращаться таким образом к лейтенанту Квинси – раз и навсегда! Никаких больше «сахарных»… Я! – сказала.

Танго приложила руку к голове:

– Есть, командир! Никаких больше «сахарных»… Хренотень!

– Слава Богу! Есть всё-таки справедливый суд и на небе, и на земле, – Красавчик гордо распрямил плечи и положил ладони перед собой по обе стороны своей тарелки.

– Ладно, ладно, – прошипела в его бок Танго, – я ещё на тебе отыграюсь… козлик.

– Какое продуктивное питательное общение… И всё же не перестаю удивляться древним философским истинам: всё гениальное в простоте! – профессор с мягкой грустью смотрел на эту ярко выраженную языкастую парочку и счастливо улыбался.

– Джон, ты меня порой удивляешь! Лично я бы сейчас всыпала по самое не хочу этой языкастой парочке баламутов, а ты делаешь умилённое лицо и рукоплещешь им своими гениальными мозгами.

– Просто профессор Румаркер хочет нам всем сказать, что Команда «Альфа» теперь имеет шансов больше всех остальных именно из-за своей устаревшей простоты по отношению к современному миру, – Мэлвин отхлебнул кваса из глиняной кружки и довольно проглотил последний кусок своего рулета.

Зулу повернулся к капитану и поморщился:

– Перестань молоть этот бред, идиот!

– Если бы я был таким идиотом, каким кажусь, ты бы никогда не осмелился мне сказать, какой я идиот, Зулу.

Сержант и теперь ничего не понял, а потому покрутил прокушенным пальцем у виска и махнул рукой на Мэлвина:

– Псих…

– Другое дело! – Мэлвин вытер салфеткой рот и, забрав с плеча Чукки умывающегося Федю себе на руки, блаженно сытно отвалился на спинку стула.

Но учёный старик с довольным видом внимательно выслушал проходящую реплику капитана и, кажется, собрался продолжить живую дискуссию на поданную с лёгкой руки Мэлвина насущную и животрепещущую для самого профессора тему:

– Да, капитан Мэл Линкольн! Я с тобой совершенно согласен! Весь наш учёный гений ничто, когда дело касается простейшего выживания… Вот вы, джентльмены, думаете, доктор Дмитриев просто так собирает у себя под защитой чёрного купола самое простое из простого и самое сложное из сложного: обычных людей? Те же учёные и философы давно доказали всем своим существованием на этой земле: жизнь, свет и любовь – в максимализме простоты, в простоте чувств, а не в торжестве эволюции разума над Матерью-Природой. Ибо истинных чувств не надо много, чтобы понять, что такое свет и любовь…

– Это всего лишь поэтическое вдохновение… Ты же учёный, Джон! Не выпадай в миры утраченных иллюзий.

– Сейчас я говорю не о твоей остервенелой глухоте и окаменевшей бесчувственности, Миша: самая сильная во Вселенной боль, душевная боль, заглушает биение твоего всё ещё живого сердца.

– И ты искренне веришь, Джон, что именно Команда «Альфа» сможет спасти нас? Спасти в случае нападения на нас генетических мутантов, для которых даже лазерное и протонное оружие скорее как пукалки для ворон, обсадивших потешное пугало в огороде у незадачливого фермера. Чем эти «древние», эта старая гвардия, эта чистая кровь сможет реально защитить нас? Зубами, кулаками, криками динозавров или дымом сигары, табачные листья для которой ты самолично выращиваешь в своей цветочной оранжерее? Или в конечном итоге мощными цепями с не менее мощной шеи Мистера Кронштейна?