Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс

– Время – учить и время – учиться… точка весов всегда где-то там – где времени нет, как нет вечности – в битве за вечное, как нет веры – в битве за час… и только Любовь поднимает крыло Синей Птицы, только Любовь поднимает из пепла новое Солнце, только цветок приютит мотылька… тронешь – и всё потеряешь… просто иди – куда несёт тебя ветер пустыни… просто иди…

Ватные руки Чукки соскользнули с платиновых волос полковника и легли на его плечи: она печально улыбалась странной лёгкой улыбкой, глядя куда-то вперёд своими незрячими, подёрнутыми тусклой дымчатой пеленой, большими и какими-то почти инопланетными глазами – тёплый свет настольных свечей яркими звёздами отражался в затуманенных глазах вещуньи.

– Время – любить и время – дарить… ты – пахарь и сеятель жизни – от Бога… ты будешь и сеять, и лошадь седлать, и со смехом закидывать детские души под самое небо и звёзды… и время восстанет для Сфинкса – Оракул восстанет для мира… просто иди – куда несёт тебя ветер пустыни… просто иди – куда несёт тебя ветер пустыни…

– Бредятина!

Чукки повернулась и пошла на звук сердитого голоса. Зулу нахмурился и глухо зарычал, но Чукки это не остановило. Её ладони крест-накрест легли на чёрный ирокез бунтаря.

– Время – для сильных и время – для слабых… кровь – она всегда идёт по кровавому следу… кто станет ковать – тот четыре подковы утроит… и Чёрная Смерть станет ложем и домом Невесте – с лицом луноликой Селены и волосом Лилии Синей – как целое небо востока…

От последних слов Чукки у Миши всё закружилось перед глазами в бешеном круговороте – она одной рукой схватилась за край стола, другой сжала своё колено. Гэбриэл обеспокоенно накрыл руку Миши своей ладонью. Но полковник тут же отдёрнула руку назад и, сжав губы, отвернулась.

А Чукки уже возлагала руки на седую голову профессора:

– Время – для жизни и время – для смерти… смерть многолика и смерть одинока – и радость, и горе в обеих руках… когда все идут на молитву – Смерть выбирает Седьмой себе день – чтобы править, судить и нести приговор… тет-а-тет – в одиночку… всегда – для Души и вечно – для Бога…

Чукки глубоко вдохнула и посмотрела на Мишу нормальным человеческим взглядом.

– Капитан? Всё нормально?

Чукки ничего не ответила, она сняла руки с головы профессора и пошла к старинному пристенному буфету возле прохода на кухню.

– А мы?! А про нас забыли?! – с полным недоумением на лице Мэлвин держал обеими руками морскую свинку перед собой и от имени обоих взывал к праведной справедливости.

– А вы на десерт! На закусь! – эгоистичный подколодный смех Танго сразу же разрядил несколько «подогревшуюся» обстановку.

Чукки включила кнопку нагрева энергочайника и распахнула деревянные дверцы двух длинных узких полок над буфетным столом:

– Чай! – с лимонником, бергамотом, вереском, жасмином и чабрецом. Кто любит цейлонский, тому…

– Дулю под нос! – отреагировал на дурацкий смех Танго и Мэлвин.

– А как ты догадался? – капитан кинула искренне удивлённый взгляд на Мэлвина и снова отвернулась.

– Два дурака – пара! – рассерженно пробубнил Зулу, нервозно приглаживая к голове свой любимый ирокез.

– Чукки, детка, заваривай сегодня все сорта, какие есть… каждый выберет себе сам.

– Хорошо, профессор.

Чукки выставила в ряд пузатые фарфоровые чайнички с пастушками на голубых, розовых, бежевых лужках и залила каждый до половины крутым кипятком, и тут же выплеснула всё их содержимое в большую миску на столе – сразу же всыпала в каждый чайничек по доброй горстке разнотравной цветочно-листовой смеси. По комнате поплыл божественно-дурманящий аромат луговых и благородных трав.

– Я буду кофе! Благо, этого наркотика у нас хоть упейся! – Танго курила сигарету за сигаретой, Красавчик только успевал подносить зажигалку, но никто не ставил ей этого в упрёк: время и так многое поменяло местами за последние годы, за последние часы.

Танго встала, и сама поставила большую турку на плиту. Облокотилась спиной на кухонный стол.

– Андрей, сынок, может, ты хотя бы попьёшь с нами чая? – профессор безуспешно пытался достучаться в свою заушную «улитку» до мальчишки-генокера. – Танго, сходи за Андреем! Пусть он выпьет хоть чашку чая.

– Ага, побежала пешком!! К чему это пустое дёрганье, док? Он всё равно не придёт. А силой волочить я его не собираюсь: была охота тянуть из реки бегемота… Вы сами приучили его любить до беспамятства Лео аки родную сестру-кровинушку! Вы лучше меня знаете, Андрей будет сидеть возле Лео, пока она не поднимется. А если она таки однажды надумает отчалить к вашим родовым предкам, то он, не задумываясь, последует за ней – прямо в пекло. И нечего из-за меня попусту сердце изводить на инсульт. Вы, док Румаркер, сами Андрея таким сделали! С меня спроса теперь не имейте.

– Из твоего каменного сердца никакого инсульта не выбьешь. Тогда хотя бы отнеси Андрею в лабораторию чая с заварными эклерами – он их очень любит!

– К чрезмерному сладкому тоже, между прочим, приучили его вы, док, – Танго поставила на стол большую чашку с кофе и лениво откинулась на спинку своего стула, расслабленно выпустив длинную спиралевидную дымку на трепещущий язычок свечи. – Пусть Чукки идёт! Всё равно она как бункерное привидение стучит кандалами туда-сюда.

– Чукки не стучит кандалами туда-сюда! Если ты ещё не заметила, она режет яблочный пирог Андрея и носит на стол ватрушки и эклеры. А капитан Мэлвин убирает со стола тарелки – молодец!.. добровольный помощник…

– Ну вот кто молодец, тот пусть и батрачит! Я к огурцам-молодцам, слава вселенским богам, в этой жизни не отношусь.

– А к кому? К плохим парням?

Танго неохотно повернула голову к занудливому словоблудцу:

– Ещё к каким плохим! Тебе, Красавчик, такие и в кошмарных снах ещё не снились.

– Ещё нет? А что, будут?

– В твоём варианте? – Танго чуть поразмыслила и твёрдо кивнула. – Стопроцентно!

– Танго!! – не выдержал профессор.

– Не пойду – и точка!!

– Я схожу, Джон! Хочу перекинуться с Андреем парой словечек, заодно занесу ему чай с пирожными.

– Сиди, Гэбриэл! – профессор махнул рукой на полковника, который уже хотел подняться со своего стула. – Отнесёшь, как только закончим наше чаепитие: хочу, чтобы свой первый общий застольник мы закончили все вместе.

– Мэл, – послышался голос Чукки из кухни, – иди нарезай пирог! Я разолью чай.

– Полковник, вы слышали! Она назвала меня Мэ-э-эл… Боже, как же я люблю резать пироги с начинкой! А вдруг там пугачки из магазина страшилок, – Мэлвин, который было уже снова умостился на своём месте, предварительно удостоверившись, что всё лишнее со стола, кроме пирожных, ватрушек и чашек им добросовестно убрано, тут же подскочил со стула, посадил Федю на своё плечо и угрём проскользнул на кухню за спиной Зулу.

Сержант чуть не свалился со стула, пытаясь на ходу зацепить Мэлвина за куртку:

– Не давайте этому Психу нож!!

– Спокойно, Зулу! – Гэбриэл перетащил взгляд сержанта на себя. – Пусть Мэлвин потешится, он сорок лет рукам воли не давал…

– Главное, чтобы он мозгам воли не давал! Участь приколотой к обеденному столу крысиной свиньи мне совсем не кажется перспективной, Гэбриэл.

– Ххе! Такого мальчика-кабанчика, как ты, сержант, одним кухонным ножичком не завалить – здесь нужен как минимум целый кухонный набор мясника для разделки крупного рогатого скота.

Зулу недобро посмотрел в сторону лыбящейся Танго, но это совершенно никаким наездом не повергло в трепет неспешно потягивающую свой кофе лейтенанта.

Чукки спокойно разлила по чашкам чай на заказ и пошла на кухню за вторым блюдом для яблочного пирога.

– Миша, мне надо с тобой переговорить по поводу завтра.

– Позже, Джон… Встретимся в ФЗ-лаборатории, я хочу сегодня ещё поработать на компьютере.

Мэлвин и Чукки вместе вернулись в столовую – Мэлвин поставил на стол второе блюдо с яблочным пирогом, а Чукки стала раскладывать по пустым десертным тарелкам эклеры и пироги.