Бродник (СИ) - Старый Денис

— Это что ещё за чудо-юдо? — спросил Андрей, стараясь скрыть не страх, а недоумение.

Или даже испугался. Великан выглядел для всех грозно, не мог оставлять равнодушным.

— Воспитанник мой, божий человек, юродивый, который принял меня за хозяина своего, — спокойно ответил я.

— Хрст, — раздался треск льда.

Мне стоило больших трудов оставаться невозмутимым и не шелохнуться. Лед нередко трещин, но лишь однажды он раскололся.

А вот Андрей дернулся. Он уже хотел развернуться и бежать к берегу, но, увидев, что я стою на месте, проявил стойкость и храбрость. В целом создавалось впечатление, что он нормальный мужик, свой, русич, с которым можно идти в бой. Оставалось только убедить…

— Дюж — это свои, это друзья! — поспешил сказать я, когда воспитанник оказался совсем рядом и готов был вступить в бой с Андреем.

В этой кольчуге, сшитой из трёх других, чтобы налезла на Дюжа, он казался ещё свирепее. А когда получится выковать ему ещё и оружие, тогда он будет страшен. Сравнение было, словно у меня не человек в воспитанниках, а могучий орк.

— Угу-м! — сказал великан.

— Постой в сторонке и не встревай в наш разговор! — потребовал я от Дюжа. — Если нужно я призову тебя.

Он отошёл, но недалеко. Андрей также сделал знак воинам опустить луки. Вот интересно: смогли бы они попасть по Дюжу с расстояния более сотни метров так точно, чтобы выбить его? Цель большая, но и расстояние велико для прицельной стрельбы. Наверное, собрались здесь мастера, которым подобное под силу. Нужно будет Дюжу еще наклепать пластин на кольчугу, или чешуй. Сделать своего рода бахтерец. И тогда хана всем.

— Пойдёшь к своим воинам и подтвердишь, что я над вами здесь голова? — не спросил, а больше потребовал я, и было видно, что Андрей колеблется. — Вам отдых нужен, вам поесть нужно. У нас не так сытно, и вы станете большой обузой, — добавил я. — Возможно, придётся прямо сейчас забивать свиней. Но то уже моя задача — как вас кормить.

Действовал я еще и через еду. Если они голодные, то это незначительный, но тоже аргумент, чтобы подчиниться.

— Евпатий очнётся, ему быть главным. Он боярин, — сказал сотник.

— Очнется, буду с ними говорить, — сказал я.

Если уже заговорили про социальный статус, то против боярина идти никак нельзя. Или всё-таки можно? Нет, тут нужно было обойти ситуацию. Если б я был предводителем бродников и вошёл, как глава двух поселений в их сообщество. Вот тогда можно было бы говорить о главенстве. Получается, что рязанцы на моей земле. Не довольны — пусть говорят с главой донских бродников, ну или воюет со мной. Но я пока не бродник, хотя стоило бы съездить к Белой Веже, где главное поселение этих людей непонятного роду племени.

— Боярина Евпатия Коловрата я уважаю. Буду с ним договариваться. И ты, и ещё кого-то, войдёте в состав Совета Старшин. Что до Коловрата… — я замялся.

На меня давило понимание человека из будущего. Евпатий Коловрат — поистине легенда, я считал, что это миф, но такой герой нужен, чтобы показать, что Русь не сломилась, что были те, кто отчаянно сопротивлялся нашествию.

А если нужен, так обязательно появится. Если по всем статьям русские княжества проиграли, нужно создать хотя бы символ, на которого могли бы ориентироваться будущие поколения.

И вот он, всё ещё лежащий, но как утверждал сотник Андрей, периодически приходящий в себя.

— Пойдет на поправку, даст Бог, поднимется на ноги, — сказал я. — Я отдам ему первое слово во всех военных делах, окромя поселений… Наше то дело.

Я думаю, что если Коловрат окажется адекватным человеком и мыслящим стратегически, то должен унять свою самолюбие, легализоваться под другим именем, и жить. Жить, чтобы иметь возможность периодически бить ордынцев, усиливаться, чтобы бить еще больше.

— Так что скажешь? Со мной ты, али супротив? — настаивал я.

Андрей задумался. А ответ нужен был скорый, что произошло в Береговом оставалось только догадываться. Ведь до сих пор дым чадил и сигнализировал тревогу.

Глава 14

Поселение Островное.

18–19 января 1238 года.

— С чего ты так держишься за главенство? — спросил Андрей. — Коли какая девица есть у тебя, так оставили бы тебе, не трогали…

— А кто бы тебе дал мою девицу? И по девицам скажу: ежели вы думали кого силой брать, то лучше уходите. На наших поселениях никакого насилия быть не должно. Натерпелись беглецы рязанские насилия. На всём этом, как и на наших правилах, клятву дадите все дружно перед поселенцами, — строго сказал я.

— На тупых мечах или на кулаках? — неожиданно спросил Андрей. — Дружина зрит, ждет.

Чуть не вырвалась фраза: «А без этого разве никак?» Но, судя по всему, никак. Мир и люди не ушли далеко от примитивного восприятия друг друга и окружающего мира. Культ силы был в ходу. Не силы ума или хитрости, хотя и эти добродетели ценились, но первостепенно — грубая мужская сила.

Князья и бояре тренировались гораздо больше, чем простые ратники, поскольку им нужно было из поколения в поколение доказывать право на власть. Может, поэтому хитрому и изворотливому врагу удавалось добиваться успехов?

Ведь русский князь идёт в атаку первым, монгольский же хан в атаку не пойдёт никогда. И было бы неплохо, чтобы русичи понимали, что командующий на поле боя важнее десятка ратников, ведь со смертью командующего прекращается и бой, гибнет куда как больше воинов при этом.

— На кулаках, — будто задумавшись, сказал я.

— А я уж думал, состязаться в стрельбе из лука предложишь. В этом ты всегда был горазд, потому и стал десятником: того и гляди, и меня подпирать удосужился, свою сотню лучников набрал бы, — приговаривал Андрей, начиная снимать доспехи.

— Не на льду, — сказал я и решил немного смутить соперника. — Главу поселения бронников, когда мы с ним на кулаках бились, я так вдалбливал в лёд, что тот и провалился. Правда, был бы бит и без того не жилец: сломал я ему всё, что можно было сломать.

Я не увидел страха в глазах Андрея, скорее изучающий взгляд. Видимо, он сперва подумал, что на раз справится, играючи и напоказ воинам. Но, нет. Мало того, так как мне вся эта история с драками не нравится, есть у меня решение. Вот пусть и выкарабкается из ситуации, в которую я Андрея вгоню.

Скоро мы стояли друг напротив друга в одних шароварах, с голым торсом. Было видно, что Андрей борется с желанием рассмотреть мой шрам в районе сердца — для ратника такое ранение многое скажет. Впрочем, для любого адекватного человека. С этим не выживают! Точка!

— Как биться будем? До смерти друг друга колошматить, когда врагов полно и ломать друг дружку, не следует. Предлагаю до первой крови, — сказал я.

— Согласен, — ответил Андрей. — Ты же разумеешь, что это скоморошество, скорее, для ратников. Среди них найдётся дюжина достойных десятников, которые не станут подчиняться тебе. Да ты их всех знаешь, — ухмыльнулся он, выставив руки, как борцы. — Начали.

— Хух! — на выдохе я пробил прямой в нос.

Тут же хлынула кровь.

— Как и уговаривались: до первой крови, — сказал я.

— Сие не годно, ещё! — выкрикивал Андрей, явно уязвлённый.

— Окстись, Андрей Колыванович, — вмешался пожилой воин, который стоял ближе всех и выполнял роль секунданта.

С моей стороны был похожий старик. Они выглядели, словно братья-близнецы.

— Храбр Вышатович, но как же можно так? Я и дело своё не сделал, — возмущался Андрей. — Хоть бы мне ударить.

Мой взгляд был ровный: поражение Андрея — весьма условная уступка ему же. Быть побитым ради сохранения честолюбия сотника я не собирался. Так что бился бы в полную силу и весьма вероятно, что покачал бы ратника. А на все это будут смотреть воины, что пошли за ним.

И время… Оно вдруг стало очень важным ресурсом. Всё ещё неясно, что произошло в Береговом. Как только хоть что-то прояснится с пришлыми рязанцами, нужно срочно туда отправляться. И нельзя выглядеть побитой собакой, это если я все же мог бы пропустить удары от Андрея.