Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Никитос несколько раз кивнул и с тем же задумчивым видом пошёл к лестнице и начал спускаться.

– Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу, – сказал Сергеев, когда шаги Никиты затихли.

– Ну, типа того, – кивнул я. – Значит, пришла пора вступить в открытый бой…

Через полчаса мы встретились с Жанной.

– Ну что я тебе хочу сказать, – покачала она головой, когда мы сделали заказ, – сегодня меня дёргали к самому главному городскому начальнику. Ты понял?

– Из‑за чего? – поинтересовался я.

Она покачала головой и нахмурилась. В ресторане действительно было немноголюдно. Вечерние цены ощутимо отличались от обеденных не в лучшую сторону. Поэтому ужинали здесь либо фанаты греческой еды, либо случайные едоки, командированные и пижоны.

Звук приборов, в отличие от ланча, был практически не слышен. Отсутствовал и гул голосов. Сейчас в зале царил интимный и романтический полумрак, а интерьер казался более дорогим, чем был на самом деле. В отделке стен поблёскивали золотые линии, добавляя ночной алхимической загадочности и намекая на золотое же руно.

– В общем, сегодня меня дёргали к начальству, – повторила Жанна. – И с невероятным пристрастием и подозрением спрашивали, кто у меня на Первом канале работает.

– На Первом канале? – усмехнулся я. – В телевизоре что ли? И кто же у тебя работает на Первом канале?

– Да похоже, что ты! – криво усмехнулась она.

– А почему спрашивали?

– А потому что, говорят, пришёл запрос…

– Запро‑о‑с? – протянул я.

– Запрос на участие в ток‑шоу. Я сказала, типа, ну а я при чём, посылайте кого‑нибудь. А он мне такой, нет, запрос‑то типа на тебя, персональный. Причём не орал, а наоборот, спрашивал, всё ли хорошо, нет ли проблем. Короче, меня в Москву будут посылать на ток‑шоу. Несколько раз спрашивал, мол точно ли у меня там связей нет?

– А ты что сказала?

– Правду. Босса обманывать нехорошо. Сказала, что никого там не знаю и на этом шоу двух слов связать не смогу.

– Сможешь, – кивнул я.

– Ну… я хочу сказать, что сегодня он… вёл себя очень сдержанно.

– Так орал же на тебя не он раньше? – уточнил я.

– Не он, – пожала плечами Жанна, – но он тоже любил прикрикнуть на подчинённого.

– Ну, как говорится, вот и всё, а ты боялась, только юбочка помялась.

– Краснов! – возмущённо воскликнула она. – Я тебя сейчас вилкой ткну, ты понял меня, поэт‑народник?

– Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка , – с улыбкой продекламировал я.

– И балалайку твою отчекрыжу нафиг, будешь знать тогда.

– Больно ты строга, Жанна Константиновна. Скажи лучше, когда мы снова устроим активные игры у тебя дома?

– Перебьёшься. Играй сам с собой, немаленький уже.

– А это вот ты напрасно, Жанна, – засмеялся я.

– Ладно, – чуть махнула она рукой. – Короче, дело твоего Бешметова в архиве отсутствует.

– Ну ещё бы, – хмыкнул я.

– Что значит «ещё бы»? То есть ты меня туда гонял, зная, что его там нет?

– Нет, не так. Изначально я не знал, там оно или нет. Не знал, а тут давеча получил кое‑какие доказательства.

– Какие же?

– А само дело, теперь оно у меня.

– Серьёзно? – вытаращила глаза Жанна. – И где ты его нашёл?

– Это секрет фирмы, но посмотри… – я показал ей фотографии на мобиле. – Видишь? Всё очень натурально и на подделку не похоже, правда?

– Да, может быть и правда, не знаю, надо вживую смотреть. Только я тебе хочу сказать, что доказать подлинность этих документов, которые неизвестно сколько лет жили неизвестно где и с кем будет ой, как непросто… Понимаешь?

– А ты сделай вид, что нашла их в архиве.

– Так они их сразу заберут. А если кто‑то до сих пор заинтересован в том, чтобы убрать или даже уничтожить дело, он может снова убрать его. На этот раз окончательно и бесповоротно.

– Ну ты предусмотри, чтобы не забрали. Найди и возьми себе.

– И как же это?

– Придумай, товарищ генерал. Ты же умная.

Она задумалась… А потом нам принесли еду, и мы переключились на более насущные вопросы, как вкус, размер и количество блюд.

– Спасибо за угощение, – сказала Жанна, когда мы закончили ужинать. – Оригинал у тебя, надеюсь, имеется? Или ты мне дезу хочешь скормить?

Зацепило. Я улыбнулся.

– Оригинал у меня.

На следующий день утречком я прибежал к Кукуше. К Альфе не заходил, оставил на попозже. Сейчас нужно было ехать за город, в тайгу, в заброшенную деревню, где остался всего один дом. Вернее, домов‑то было много, но жили люди только в одном. Вот туда мне и предстояла поездка.

У Кукуши меня уже ждал Матвеич и ещё один мутный кент, флегматичный, худощавый, мрачный и неулыбчивый. Он как раз допивал кофе, когда я пришёл. Не взглянув в мою сторону, он поставил пустую чашку на стойку, отошёл и сел за столик. Рожа его вполне определённо свидетельствовала о том, что периоды свободы в его жизни чередовались с периодами беспросветных ограничений.

– Может, с тобой съездить? – спросил у меня Кукуша, бросив подозрительный взгляд на этого чувака.

– Да ладно, работай, – махнул я рукой. – Зачем? Там ведь всё под контролем, да Матвеич?

Матвеич кивнул.

– Давайте, – бросил он. – Поезжайте, время идёт, чего тянуть‑то?

Я вышел из бани с этим мутным чуваком. Мы сели в немолодую и видавшую виды «Ниву» и поехали, и, в кои‑то веки не в сторону Осиновки. Сначала шли по шоссе, а потом свернули на более спокойную дорожку и дальше уже ехали по ней – сначала по асфальту, а потом по щебёнке. Щебёнка была засыпана укатанным снегом. Двигались не быстро, но и не особо медленно. И, в конце концов, въехали в присыпанную снежком заброшенную деревню.

Если бы не снежная пудра, лежавшая в этой умершей деревне, обстановку вокруг нас можно было бы смело называть декорациями для фильмов ужасов. Покосившиеся, завалившиеся заборы, безжизненные, почерневшие дома, некоторые даже с пустыми глазницами окон. В общем, павильон «Парамама Кукчерс» под открытым небом.

– И что, он здесь что ли где‑то? – спросил я у своего сопровождающего.

– Здесь‑здесь, – кивнул тот. – У Макара.

– У Макара. Это хорошо. Надеюсь, Макар – это человек, а не зомби, сожравший всех местных.

– Сейчас увидишь, – хмыкнул он и пожал плечами. – Вопрос сложный, затрудняюсь ответить.

Я покачал головой.

– А кто тут дорогу‑то чистит? Макар или пленник его?

– Не знаю. Снега‑то ещё и не было по сути, это так, в тот раз первый ещё насыпало. Вот он тут и прилёг. Здесь‑то похолоднее, чем в городе, полюс холода. Так что чистить пока и не надо было.

Мы подъехали к дому. Из трубы шёл дым. Дом был целый, неразрушенный, забор ровный, исправный. Наша «Нива» остановилась перед воротами, и водитель три раза нажал на клаксон. Подождали минуты три, и из калитки выглянула бандитская рожа. Гога Магога.

– Макар? – спросил я.

– Макар! – кивнул водила.

Макар тоже кивнул, но не приветствуя нас, а так, будто разговаривал сам с собой. Взгляд был тяжёлый, недобрый. Он мне напомнил Доцента из «Джентльменов удачи», только без карикатурности.

Створки ворот начали открываться. Сначала одна, потом другая. Мы заехали во двор, и Макар закрыл ворота.

– Здрасьте, – кивнул я, выйдя из машины.

Он бросил на меня взгляд, кивнул, но ничего не ответил. Водила тоже вышел. Макар махнул нам рукой, подзывая к дому.

– Он говорит вообще?

– Никто не слышал, – усмехнулся водила.

Мы вошли в рубленую сто тысяч лет назад и потемневшую от времени избу. Миновали сени, а потом оказались в довольно просторной кухне. От печи шёл жар. У окна стоял старый стол, накрытый клеёнкой и допотопный шкаф, выкрашенный в бежевый цвет масляной краской.

– Нам бы на жильца твоего глянуть, – кивнул водитель.