Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Послушай, Сергей, – повторила она мягко и положила руку в пушистой варежке мне на грудь. – Серёжа, ну что ты суету разводишь?

– Ничего себе, суета.

– Вспомни, ведь я тебе говорила, что была на УЗИ. Правда? Помнишь? И что ребёночку восемь недель было на тот момент. А мы с тобой на тот момент столько ещё знакомы не были. Ну, то есть ты понимаешь. Близко знакомы, я имею в виду.

– Ну да, но ты же могла мне наврать.

– Что⁈ – глаза её распахнулись, и лицо стало негодующе‑обиженным.

– Ты могла мне наврать. Ведь ты явно кому‑то наврала. Почему не мне? Например, могла сказать, что срок восемь недель, а сама, например, не ходила ни на какое УЗИ, а просто пописала на эту штучку. На тест.

– Ну… пописать на тест я, конечно, могла. Но я ходила на УЗИ.

– А вот я уже не знаю…

Она засмеялась:

– Слушай, тебе ещё рановато. Ты почему, так торопишься папашей стать? Так и быть, будешь приходить, нянчиться, я тебе разрешу. Под моим присмотром, конечно.

– Нет, ты мне сейчас ответь. В сторону разговор не уводи, пожалуйста. Скажи чётко, отец ребёнка… кто?

Я сделал паузу перед этим «кто». Хотел спросить «отец ребёнка – я?», но в последний момент не решился. Вставил дурацкое «кто».

– Серёж, – всплеснула она руками. – Сейчас у меня очень непростой период в жизни. Много волнений, надежд, хлопот. Понимаешь? Мысли там разные, тревоги, мечты, всякое такое.

– Понимаю, – кивнул я.

– Ну вот, хорошо. И в этот… э‑э‑э… и на этом жизненном отрезке мне совершенно не важны все эти разговоры… Как же это объяснить? Тебе сложно понять… Ты мужчина. У тебя… В общем, конструкцией не предусмотрено понимание таких вещей. Но внутри меня появилась жизнь. Жизнь! Новое существо, которое будет разговаривать, бегать, смеяться, думать, принимать решения, грубить может быть, а может и не будет… Но зачем ты меня заставляешь сейчас думать о том, что в данный момент совершенно не важно для меня? Как вам не надоедят эти постоянные дурацкие вопросы? Что вам всем надо? Почему вы все лезете с ними?

– Но ты же сказала Юле…

– Ну мало ли кому я что сказала.

– Класс! Так ты и мне мало ли что могла сказать.

– Серёж, что я сказала тебе – это между нами с тобой. А что я сказала Юле? Какая тебе разница? Может быть, я просто хотела, чтобы она от меня отстала?

– То есть ты ей соврала?

– Не морочь ты мне голову, – воскликнула Альфа и глаза её вдруг увлажнились, а губки надулись. – Ну пожалуйста. Хватит.

– Ты что, сама не знаешь?

– О‑о‑о! – выдохнула она, хлопнула ладошкой себя по лбу, и на лицо её посыпались снежинки, сбитые с шапки. – Фу! Всё лицо мокрое из‑за тебя. Серёжа, я всё тебе сказал ещё тогда. Не приставай ко мне. Не дави на меня, пожалуйста. Я так радуюсь в последнее время, что никто на меня не давит. Я даже с отцом своим сократила общение. Понимаешь? Я хочу новую жизнь начать. Прекращай сейчас же.

– То есть ты мне ничего не скажешь?

– Блин, Краснов, я тебе сейчас пойду двойку поставлю за первый урок в следующей четверти.

– Да хоть кол! – возмутился я. – Ты чего не понимаешь, я же должен знать.

– Всё, я дальше с тобой не пойду.

– Почему это?

– Ну ты меня уже достал своими вопросами. Что за допрос? Что за недоверие? Слушай, отстань, тебе говорю. Отстань.

Она сверкнула глазами и я вдруг понял, что она действительно изменилась. Может, потому что теперь отвечала не только за себя… Я не знал, но в ней появилась сила… Маленькая, но сила.

– Ну смотри, – погрозил я пальцем. – Ты же понимаешь, я всё равно не отстану.

– Что значит не отстану?

– Я генетический анализ сделаю.

– Генетический анализ? – Альфа захохотала и прижала мокрую заснеженную варежку к лицу. – А‑а‑а, Краснов. Пойдём лучше кофе выпьем без кофеина. На миндальном молоке. Пойми, тебе незачем ломать голову. Я вообще тебя не понимаю. Тебе надо просто жить и двигаться вперёд. Вот и всё. Надо школу заканчивать, в институт поступать, а не искать себе проблемы.

Она потянула меня за руку, и мы двинулись дальше.

– То, что было между нами… – она запнулась и повертела головой, проверяя, не слышит ли кто‑нибудь, – то, что было между нами, это было прекрасно, Серёжа, ну правда. Но сейчас всё поменялось. И это тоже прекрасно. И пусть то, что было, останется счастливым и тёплым воспоминанием. Не дави на меня. Я сейчас в балансе. Я счастлива. Я жду. Я меняюсь каждый день. Ты понимаешь? Ну, пожалуйста.

– Знаешь что, Алфёрова…

– Ты чё, Краснов, офигел? – хохотнула она…

Мы погуляли, попили кофе, потом ещё погуляли. И я пошёл домой. Сегодня меня никто не дёргал, и вечер прошёл спокойно. Единственный, с кем я разговаривал, был Кукуша. Я позвонил ему и договорился съездить за мамой. Напрягать его, конечно, было не очень удобно. Я подумал, что надо было придумать какой‑то другой вариант, трансфер или ещё что‑то, но он обрадовался.

– Да‑да, конечно, отлично! А мы‑то ждём уже с Ларисой, когда поедем.

– В смысле? – удивился я.

Лариса как раз хотела смотаться домой. У неё кое‑какие делишки. Мы её закинем на пути туда, а на обратном заберём. Ну вот, и как бы ждали, когда надо за мамой ехать, за твоей, потому что… Ну, чтоб несколько раз не мотаться.

– А, ну я понял, понял. Ну хорошо, ладно, спасибо.

В общем, этот вопрос был урегулирован. Я лёг пораньше и выспался. Хорошо выспаться никогда не бывает лишним. А утром я встал, сделал зарядочку, позавтракал и двинул в школу.

– Куда, куда? – окликнул меня охранник. – Куда ты идёшь? Нет никого.

– Я к Лидии Игоревне, – пояснил я.

– Нет её, – недовольно буркнул охранник.

– Как нет? – возмутился я. – Она меня вызывала сегодня.

– Ну я откуда знаю. Жди.

– Ну так дайте пройти‑то.

– Нет. Может, она вообще не придёт.

Пока препирались с охранником, появилась Медуза.

– Ты что тут делаешь, Краснов? – удивилась она.

– Да к вам иду, Лидия Игоревна.

– Ну что же, пойдём. На ловца и зверь, как говорится, бежит. А я шла, как раз, думала про тебя. Хотела тебе звонить, а ты вот он, видишь, тут как тут, сам нарисовался.

– У меня, Лидия Игоревна, интуиция. Я почувствовал электрические вибрации вашего сердца, потому что я настроен на вашу волну.

– Ну‑ну, электрические вибрации. Будешь скоро про вибрации в Пятьдесят девятой школе рассказывать.

– Лидия Игоревна, Лидия Игоревна, – покачала я головой. – Опять вы за старое взялись, да?

– За старое или за новое, а результаты теста у тебя неудовлетворительные? Неудовлетворительные.

– Были же удовлетворительными. Фальсифицировали всё‑таки?

– Были, да сплыли, – пожала она плечами. – Можешь хоть видео снять, хоть аудио. Мне плевать. Понял меня? Никто это во внимание принимать не будет. А то, что ты прошлый раз мне демонстрировал, так это ты всё с помощью нейросетей сфабриковал. Сейчас это просто делается.

– Неужели? Научите меня?

– Научишься на уроках информатики, но только не у нас, – злорадно улыбнулась она, – а в Пятьдесят девятой школе. Пойдём, я тебе кое‑что покажу.

Она открыла дверь своего кабинета, зашла и подошла к столу. Огромные настенные часы неприветливо и громко цокали.

– Вот, видишь, – с победным видом вытянула Медуза руку в сторону стола и указала перстом на небольшую пластиковую папку. – Это твоё личное дело. Специально распечатала. Видишь, оно уже на столе у меня лежит?

– Вижу, – кинул я.

– А знаешь почему? Потому что я его подготовила. Когда там твоя мама приедет?

– Скоро приедет.

– Ну вот, как приедет – сразу пусть идёт сюда. Я ей всё объясню, что делать, как быть, как поступать, если сын тупица да ещё и хулиган, и как перевестись в другую школу.

– А я не хочу в Пятьдесят девятую, – покачал я головой.

– Так кто ж тебя спросит? В хорошую‑то школу тебя с такими оценками не возьмут.

– Ох, Лидия Игоревна, ну что ж вы за человек такой? Я ж вас предупреждал. Говорил, что займусь вами.

– Так, ты тут мне не хами, я тебе не подружка на переменке. Я директор школы.