Я не стала возражать. Зашла и закрыла за собой дверь.
— Я беспокоилась.
— Ты? — удивился Владияр Николаевич. — Обо мне?
Я кивнула.
— Дома было… спокойно. Тут от меня одни неприятности. И вы… переживаете.
Он долго смотрел на меня молча, а потом пожаловался, с каким-то глухим отчаянием:
— Я даже обнять тебя не могу, не попросив сесть рядом.
— Вы уверены? — тихо спросила я.
— Не знаю, — ответил он честно. — Скорее, нет, чем да. Я ничего не могу тебе дать, кроме титула, положения в обществе и денег. Я не умею любить. И не верю в то, что можно полюбить инвалида.
— Мне ничего не нужно, Владияр Николаевич.
Я опустилась на пол рядом с коляской, прижалась щекой к неподвижной ноге. Он положил ладонь на мою голову, погладил по волосам.
«Я тоже не верю в любовь, Владияр Николаевич. Мы с вами разные, как лед и пламень. Но все же кое-что общее у нас есть. Во-первых, сын. А, во-вторых, и вам, и мне хочется толику обычного человеческого тепла и участия. Хотя бы иногда. Чуть-чуть. Вот как сейчас…»
— Ты могла бы называть меня по имени? — спросил Владияр Николаевич.
И я испугалась, что произнесла вслух свою мысленную речь.
— Я же по имени…
— Без отчества, — пояснил он. — Владияр. Или… Яр. И на «ты».
— Не уверена, что это уместно.
— Хотя бы, когда мы одни. Ой, ладно, забудь.
— Я постараюсь. — Я помолчала и позвала: — Яр.
— Что? — Его рука, ласкающая меня, дрогнула.
— Я так глупо упала. Мы играли в жмурки, я водила. И вдруг… — Я вздохнула. — Ты правильно догадался, я когда-то принадлежала к знатному роду. У меня были братья и сестры. И я вдруг вспомнила, как мы с ними играли. Услышала их голоса. И меня повело… Мне так жаль.
— Ты долго хранила в себе много боли.
«Как и ты, — подумала я. — И это — в-третьих».
— Уля, ты же… не сбежишь?
— Яр, мне некуда бежать. И незачем. Митя…
— Ш-ш-ш… Не надо о Мите. Мы поговорим о нем позже, хорошо?
«Когда убедишься, что у тебя есть бастард…»
— Конечно, — согласилась я. — Как скажешь, Яр. Мне пора идти.
— Куда это?
— Хочу приготовить тебе что-нибудь вкусное, для поднятия настроения.
С Зоей Федоровной всяко проще договориться, чем с собственной совестью. А чай Афанасий так и не принес…
Глава 33
— Однако, сударыня, вы себя запустили, — строго произнесла Любовь Абрамовна. — Ребеночку вашему уж четыре скоро. Можно было и раньше о здоровье позаботиться.
— Да… так получилось, — ответила я.
Любовь Абрамовна Шац, лекарь-гинеколог, осматривала меня тщательно — и руками щупала, и особым зрением ведуньи вглядывалась. И теперь неодобрительно качала головой, заполняя какие-то бланки. Я же одевалась за ширмой. Объяснять Любови Абрамовне, отчего я так долго не шла к лекарю, не хотелось совершенно.
— У меня что-то серьезное? Это не лечится? — спросила я, усаживаясь на стул напротив.
— Да отчего же… — На меня взглянули поверх очков. — Лечится. Бесплодие, как осложнение основного заболевания, это серьезно? Лишний вес не мешает? Ожирение приводит к другим патологиям. Суставы еще не болят? Поясница? Одно цепляется за другое, другое за третье и так далее. Высокое давление, проблемы с сердцем, с почками. И все потому, что вовремя не показались гинекологу.
— Я поняла. Я буду лечиться. Мне нельзя болеть, у меня сын.
Если Любовь Абрамовна хотела меня напугать, у нее получилось.
— Вот направления на анализы. Ваш диагноз мне ясен, но посмотреть состав крови и мочи лишним не будет. Вот список того, что вам может понадобится в отделении, и что брать с собой категорически не рекомендуется. Вот список продуктов, которые следует исключить…
— В каком отделении? — перебила я ее. — Мне нужно лечь в больницу?
— Разумеется. — На меня взглянули неодобрительно. — Дней на десять. Мы проведем полное лечение. Нужно устранить источник проблемы, восстановить обмен веществ.
— С детьми… нельзя?
— Вам не с кем оставить сына? — удивилась Любовь Абрамовна. — Тогда вам лучше в санаторий. Могу порекомендовать Горячеводск.
Она что-то говорила о чудесных свойствах минеральных вод, о термальных источниках, о грязях, но я не слушала, погруженная в новые переживания. Вот потому я и не шла к лекарю! Одного приема недостаточно, нужно лечение. И в моем случае лекарствами, как выяснилось, не обойтись.
Владияр Николаевич… Нет, Яр. Да, он оплатит лечение. И позаботится о Мите, в этом нет никаких сомнений. Но как же это… Стыдно? Неловко? Неправильно? Я не могла подобрать нужного слова.
— Вы меня слушаете, Ульяна Алексеевна?
— Да, конечно. — Я улыбнулась, сделав вид, что все прекрасно поняла.
— Начнем с анализов. Посоветуйтесь с родными, лечиться здесь или в санатории. Вы же родственница князей Юрьевских, я правильно поняла?
— Я? А, да. Конечно.
Марьяна ждала меня в комнате для посетителей.
— Все в порядке? — спросила она встревожено, вглядываясь в мое лицо. — Ты чем-то расстроена?
И зачем спрашивала, если не поверила моему ответу?
— Подожди здесь, я поговорю с Любовью Абрамовной.
Вернулась Марьяна быстро. Или мне так показалось. За временем я не следила.
— Я все выяснила, — заявила она. — Митя поживет у нас, это не проблема. Ты из-за этого расстроилась? И зачем? Ты же знаешь, в доме полно слуг, ребенок ничем нас не обременит. Василиса обрадуется. И Яр будет рядом. Все же хорошо, Ульяна!
— Конечно, — ответила я.
А что еще я могла сказать?
— Вот и славно! — обрадовалась Марьяна. — Сейчас сходим в кондитерскую, выпьем чаю с пирожными. И в ателье. Закажем несколько нарядов. А потом в магазин, купим что-нибудь приличное на первое время. И не возражай!
На «ты» мы все перешли еще вчера вечером. Марьяна сказала, что хоть я и младше их всех, но так будет лучше. Я трусливо не стала уточнять, кому.
— Мне нельзя пирожные. — Я вспомнила о списке запрещенных продуктов. — Нельзя выпечку и сладкое.
— Значит, просто выпьем чаю. — Марьяна взяла меня под руку и повлекла за собой. — Без пирожных.
Яр предупредил, что Марьяна займется моим гардеробом. Попросил не упрямиться. Я согласилась, чтобы не позорить его своим видом. Поэтому сейчас покорно шла за Марьяной.
В кафе речь неожиданно зашла о моих рецептах.
— Я спросить хотела, — сказала Марьяна. И мне показалось, что она немного смущена. — Твои чудесные рецепты. Вернее, тетрадь. Откуда она?
— Я же говорила, мама оставила в наследство. А ей она от бабушки досталась.
— А-а-а… А о бабушке ты что-нибудь знаешь? Любопытно, откуда она все это взяла. Сама придумала?
— Не знаю, — призналась я. — И бабушку никогда не видела. Отец… — Я замялась, но все же продолжила: — Он не любил родственников мамы. Не отпускал ее к ним, не приглашал их к нам.
— А-а, понятно. Я тут подумала, давай сводим детей в театр? Мне кажется, Мите будет интересно.
Мы легко перешли к обсуждению спектаклей для детей, в ателье вместе листали журналы с модными нарядами, выбирал ткани и фасоны, в магазине — мерили платья, юбки и жакеты. Марьяна вела себя дружелюбно и ненавязчиво и заставила меня забыть о том, что я ей не ровня.
— Хорошо провела время? — спросил Яр, когда мы вернулись домой.
— Скорее, да, чем нет, — ответила я, присаживаясь рядом с ним.
В гостиной мы были одни. Владислав с утра отправился в контору, решать какие-то неотложные вопросы. Марьяна убежала к детям.
— А что так? — забеспокоился Яр.
— Надо лечь в больницу, дней на десять. Я никогда не расставалась с Митей так надолго.
Я рассказала Яру о вариантах лечения.
— Ничего страшного, Митя останется здесь, с нами.
— Мама, не надо! Не хочу!
Мы не заметили, как Митя вошел в комнату. Вероятно, Марьяна сказала ему, что я вернулась, и он побежал меня искать. Не знаю, что он услышал, но, кажется, решил, что я собираюсь его оставить.
— Митя, ты не так понял, — уговаривала его я.
