— Митя, маме нужно вылечиться, — пытался воззвать к его разуму Яр.
Тщетно. Митя рыдал, вцепившись в меня, и умолял никуда не уходить. Мне едва удалось его успокоить. Но и после этого, всхлипывая, он сидел на моих коленях и не желал ничего слушать.
— Митя, тебе же тут нравится, — говорила я.
— Нет, — отвечал он.
— Будешь играть с Василисой…
— Нет.
— А дядюшка…
— Нет.
Редко, но такое случалось и раньше. Милый и послушный ребенок становился истеричным упрямцем, если шел на принцип. Пришлось пообещать ему, что я его ни с кем не оставлю.
— Завтра он передумает, — сказала я Яру, когда Афанасий увел Митю в детскую.
— Нет, — возразил Яр. — Мы поступим иначе. Поедем все вместе в Горячеводск. Мне тоже советовали пройти там курс лечения. И Мите понравится, там сейчас красиво. Снимем дом. Афанасий справится и со мной, и с Митей.
«Это же очень дорого», — хотела сказать я, но слова застряли в горле.
Дорого, но… Я не отбираю у Яра последние деньги. И я ни о чем не просила. Может, просто принять этот подарок? Ради Мити. Ему нужна здоровая мама. И отец тоже… очень нужен.
Глава 34
Владияр не хотел никуда ехать. Он устал от лечения, что ничем ему не помогало. И в дороге, и на месте его ждут сплошные неудобства. На плечи Афанасия ляжет еще больше забот. Куда проще провести десять дней без Ульяны, в той же Малаховке. Но Любовь Абрамовна сказала, что курорт предпочтительнее. А Митя так плакал…
Там им будет хорошо. Там они с Ульяной смогут стать ближе друг другу. Мите понравятся горы. Они особенно красивы осенью, когда склоны раскрашены в золото и багрянец. И фрукты там слаще. И воздух чище.
Влад пообещал все устроить: билеты, аренду дома, отправку багажа.
Услышав, что ехать придется по железной дороге, Ульяна побледнела, но возражать не стала. Владияр и рад был бы предложить ей иной вариант, однако путешествие на лошадях ему теперь не по силам.
Не лежала душа к этой поездке, и все тут!
Зато Ульяна обрадовалась, когда Владияр предложил вернуться на дачу. Там остались вещи, что пригодятся в поездке. И подготовка требовала времени. Да еще Влад ждал в гости старого приятеля Добрыню с супругой. Все одно на даче спокойнее дожидаться дня отъезда.
Возвращению на дачу радовались все, включая Ночку. А ведь и ее придется брать с собой, оставить не с кем.
Ульяна хлопотала по хозяйству. Афанасий отправился за продуктами. Владияр, сидя у окна, наблюдал, как Митя носится по саду с Ночкой. И как-то незаметно задремал. А проснулся от Ульяниного крика.
— Митя! Митя! — Ее голос доносился из сада. — Ты где? Где ты спрятался? Митя, не смешно! Найду, уши надеру!
Владияр выехал на крыльцо.
— Может, он за калитку ушел? — спросил он громко. — Поищи на улице.
— Да не должен был, ему ж запрещено, — растеряно ответила Ульяна. И всплеснула руками. — Владияр Николаевич, разве можно так!
— Как? — буркнул он.
В городе она звала его по имени. А тут… опять. И слушать ничего не хочет о другой прислуге.
— Вы ж раздеты! Простудитесь! Вернитесь в дом, пожалуйста.
— За калиткой ищи, — сказал Владияр.
Он вот постоянно сбегал, несмотря на запреты.
— Кого ищем? — бодро поинтересовался Афанасий, поставив бидон с молоком на ступеньку крыльца.
Владияр вздохнул и толкнул дверь. Без него справятся. Не велик труд, мальчишку найти. В поселке безопасно, никто его не обидит. А в речку прыгать Митя сам не дурак.
И все же они долго не возвращались. Владияр измаялся в ожидании. И даже успел представить в красках пару несчастных случаев. А потом хлопнула калитка. И входная дверь.
— Марш в комнату! — услышал Владияр сердитый голос Ульяны. — И выходить не смей! Как освобожусь, решу, что с тобой делать!
— Он первый начал! — завопил Митя.
И побежал вверх по лестнице, громко топая.
— Выпорю! — крикнула ему вслед Ульяна.
Да что там произошло? Митя подрался, что ли? Владияр с трудом заставил себя не вмешиваться. Во-первых, он не знает, что случилось. Во-вторых, Ульяна — мать, и он обещал не оспаривать ее методы воспитания. Правда, при одной мысли о порке Мити что-то в груди болезненно сжималось.
Наконец, в гостиную вошел Афанасий.
— Что? — выдохнул Владияр.
— Митя заигрался, забыл Ночку привязать. Она и сбежала, подцепила лапой калитку. Верно, я виноват, ушел и не набросил крючок. Митя хватился Ночки, побежал искать.
Афанасий рассказывал спокойно, и Владияр решил, что ничего страшного не произошло. Однако ошибся.
— Уж не знаю, как, но эта прыткая псина аж до Невского добежала. И Митя — тоже. А там гуляют, музыка, парочки разодетые. И тут собака, да без хозяина. Ночка ж игривая, сами знаете. Прыгать стала, барышень пугать. Ее какой-то хлыщ и пнул… ботинком под ребра.
— С собакой все в порядке? — нахмурился Владияр.
— Да вроде. Вон, во дворе прыгает. Видимо, несильно пнули. Да Митя как раз подоспел. Увидел это. Камень схватил, да в лицо обидчику бросил.
— Попал? — упавшим голосом спросил Владияр.
— А то как же! Аккурат по лбу. Его прямо там не побили только потому, что одет прилично, на босяка не похож. Выясняли, чей, а тут мы с Ульяной.
За такое Владияра матушка высекла бы, не задумываясь. И откладывать наказание не стала бы.
— Ты все уладил? Я оплачу лечение. У ведуна, чтобы шрама не осталось.
— Да уладил, разумеется. И заплатил за причиненный вред. Шишка там, ничего страшного. Камень небольшим был, и Митя наш маленький еще, сила в броске небольшая.
— Понятно. Спасибо, Афанасий. А Ульяна где? Наверху?
— На кухне. Сказала, скоро обед подавать будет.
Какой, к бесам, обед!
Ульяну Владияр нашел на кухне. Однако готовкой она не занималась. Сидела у стола и беззвучно рыдала, уронив голову на руки.
— Ты чего? — Владияр подъехал ближе, коснулся ее плеча. — Из-за Мити?
Ульяна выпрямилась, поспешно вытирая лицо передником.
— Сейчас, Владияр Николаевич. Я быстро.
— Сиди, — велел он. — Я не голоден. Почему плачешь?
Она отвернулась и прошептала:
— Я не могу…
— Чего ты не можешь?
Вопреки обыкновению, Владияр не злился. Плач Ульяны выворачивал ему нутро, заставляя беспокоиться. Что еще произошло? Будто того, что Митя устроил, мало!
— Бить его не могу. — Ульяна посмотрела на него так жалобно, что сердце сжалось. — Я не смогу ударить Митю.
— А надо? — вздохнул Владияр.
— А ты как думаешь? — горько поинтересовалась она. — Что со двора ушел, ладно. Хотя тоже плохо. Но он камень в человека бросил. Тебя за такое не выпороли бы?
— Он бросил камень в человека, который ударил его собаку, — напомнил Владияр.
— О, это меняет дело! — воскликнула Ульяна не без сарказма.
— Ладно, согласен. Паршиво. И да, меня за такое выпороли бы. — Владияр не заметил, как стал гладить Ульяну по плечу, успокаивая. — Но я уверен, что матушка не стала бы этого делать, если бы знала, что есть наказание страшнее порки.
— Какое же? — нахмурилась Ульяна.
— Ее слезы. Хуже всего мне было, когда она плакала, расстраиваясь из-за моих проказ.
— А она… не знала? Ну, что ты не выносишь ее слез?
— Нет, не знала. А ты теперь знаешь. Митя мне как-то сказал, что твои слезы — его худшее наказание.
— Мне перед ним поплакать? — сердито поинтересовалась Ульяна.
Владияр незаметно выдохнул. Ершистая Ульяна — нормальная Ульяна. Значит, самое плохое уже позади.
— Нет, конечно, — ответил он. — У тебя на лице все написано. Хочешь, я поговорю с Митей? А наказание назначь обычное. Не надо его пороть.
— Хочу, — тихо сказала Ульяна. — Поговори. И сам… назначь.
Однако. На такое доверие Владияр не рассчитывал, хоть и предложил помощь.
— Пришли его ко мне, — сказал он. — И накрывай на стол, хорошо?
Она согласно кивнула.
— Яр… спасибо.
— Одного «спасибо» будет мало. — Владияр прищурился. — Хочу поцелуй.
