Гасконец. Том 1. Фландрия (СИ) - Алмазный Петр

— Долго ещё? — спросил Анри.

— Меня больше волнует, безопасно ли зажигать фонарь, — сказал я.

— Думаю, да, — пробормотал Диего. — Лучше получить пулю, чем утонуть в трясине.

— Паршивец, — не сдержался я. — Ты что, не знаешь, куда нас ведёшь?

— Я? Знаю, но… — Диего замялся. — В общем, этот ублюдок застрелил нашего проводника! Одним из первых!

— И ты только сейчас об этом говоришь? — угрожающе процедил Анри.

— Лучше попытать счастья, чем умереть сразу! — ответил Диего.

— Звучит разумно, — я пожал плечами и запалил фонарь. Неровный свет свечи в нём лишь едва мог осветить сумрачное болото.

— Видишь что-нибудь, какие-нибудь ориентиры?

Диего кивнул, и указал рукой на треснувшую иву вдалеке.

— Словно в неё молния ударила, — зачем-то сказал я, и в то же мгновение действительно ударил гром. Ещё через мгновение на наши шляпы упали первые капли дождя.

— У вас скверный язык, Шарль, — усмехнулся Анри д’Арамитц. — Горазд кликать беду.

— Словно полил дождь из золота, — сказал я громче, но в этот раз мой скверный язык не сработал. — Увы, Анри, боюсь, вы ошиблись.

Мушкетёр засмеялся и ненавязчиво ткнул шпагой в Диего, чуть ниже спины. Тот только тихо выругался себе под нос, на испанском, и пошёл вперёд. Я хотел вручить ему фонарь, но он шёл слишком быстро. Я последовал за ним, освещая путь до ивы.

Дождь, тем временем, усиливался. Прошла хорошо если минута, прежде чем мы добрались до ивы, а дождь уже лил с такой силой, что мне стало боязно за фонарь. А через мгновение ещё и ветер подул, и косые струи дождя, до этого бомбардировавшие наши шляпы и плечи, наконец-то устремились нам в лицо.

— Будьте вы прокляты, Шарль! — крикнул Анри, пытаясь перекричать стихию. — Вы и ваш язык!

Ударила молния, метрах в ста от нас, а следом раздался новый громовой раскат.

— Мой язык вам ничего не сделал! — бросил я мушкетёру. — Диего, нам ещё долго?

— Час, — устало произнёс блондин. — Возможно, умереть на реке было бы разумнее с моей стороны.

— Господь с вами, — ответил я. — Куда дальше?

Испанец повертел головой, держась связанными руками за иву. Наконец, он заметил новый ориентир.

— Сейчас до большого валуна, там должно быть нацарапано слово.

— Какое?

— Потаскушка.

— Ну я не удивлён, если честно.

Мы добрались до «шлюшкиного камня», как ласково назвал его Диего, минут за пять и даже не утонули. Фонарь вёл себя просто по-свински, пламя свечи дрожало и норовило потухнуть в любой момент: даром, что скрывалось за прочным стеклом и сверху было защищено жестяной пластиной. Через отверстия в крышке всё равно попадала вода, и все трое понимали, что если мы не найдём укрытие, фонарь скоро отправится в свой фонарный рай.

Диего устало уселся на шлюшкин камень, терять было нечего. Камень был мокрый, наши штаны были мокрыми.

— Пута мадре, — выдохнул он. — Какая же мерзкая неделя выдалась.

— А у меня неделя была замечательной, — улыбнулся я. — Ну, до встречи с тобой, конечно.

— Признаюсь, сегодняшний вечер куда интереснее трёх предыдущих, — вставил злой Арамис, поводя плечами. Шпагу он до сих пор не убрал, так и разгуливал с ней по болотам. — Куда дальше?

— Дай подумать… кажется, сейчас нужно строго на север, двести шагов. Не сворачивая.

— Тогда вперёд, дорогой друг, — я устал ждать, стоя под проливным дождём. Он уже превращался в настоящий ливень.

Диего поднялся на ноги. В этот миг новый порыв ветра сорвал шляпу с головы Арамитца. Тот выругался и бросился её ловить.

— Стой, идиот! — закричал Диего, и вместо того, чтобы с удовольствием наблюдать за смертью врага… побежал за ним.

Видно ничего не было. Сперва я услышал плеск, потом мат на французском, а затем новый плеск.

Я сделал пару осторожных шагов, освещая себе путь фонарём.

Злой Арамис барахтался, пытаясь уцепиться за высокую траву. При этом потерянная шляпа уже снова украшала его голову.

Связанный по рукам испанец тоже угодил в трясину. Его засосало уже по грудь и поделать он не мог уже ничего.

Глава 16

Рядом не было ничего. Ни ветки, ни палки. Верёвок тоже не было — одной я привязал лодку, другой был связан наш пленник.

Тогда первым делом я стянул с себя сапоги. В них воды оказалось больше, чем я выпил за весь день. А значит, они утянули бы меня на дно, ошибись я хотя бы на шаг.

Вариантов не было, я приблизился к тонущим, нога соскользнула и почти сразу же ушла под воду.

— Лучше бы тебе за нас помолиться, Анри, — сказал я, ставя фонарь на относительно твёрдую землю.

— Идите к чёрту, Шарль! Ведь именно этим я и занят, — совершенно беззлобно ответил мушкетёр. Я бы не удивился, если б он в этот момент улыбался.

Я вытянулся во весь рост, пытаясь ухватиться за Диего. Он уходил под воду куда стремительнее, к тому же, мне была нужна верёвка. Блондин, кажется, уже принял свою судьбу. Закрыв глаза, он тихо шептал что-то на испанском. Скорее всего молитву, но из-за шума дождя, я не мог различить ни слова. Мои руки скользнули по его плечам, я потерял равновесие и чуть сам не свалился головой в топь. Колено ушло в мягкую почву на добрых пять сантиметров, если не больше.

— Вы не могли бы перестать обниматься с испанцем, Шарль? — спросил Анри д’Арамитц и в его спокойном и холодном голосе всё равно чувствовалось некое нетерпение.

Со второй попытки, я всё-таки смог ухватить испанца за предплечье. Потерявший уже всякую надежду блондин никак не это не отреагировал. Часть меня его понимала — потерять друзей, попасть в плен, да к тому же согласиться предать своих. Кто бы не смирился со смертью на его месте? Но я не мог позволить умереть ни ему, ни д’Арамитцу.

— Просыпайся, принцесса, — крикнул я ему в лицо.

Нельзя было его просто тянуть. Положение у меня было не самым устойчивым, вытянуть его целиком я бы всё равно не смог, а от толчка он бы скорее ушёл под воду.

— Руки! Мне нужны твои руки! — снова закричал я.

Ноль эмоций. Это человек уже считал себя мёртвым. Но время истекало не только у него, а у всех троих. В конце концов, кто мешал ему думать о скором спасении, мечтать (пусть и впустую) о том, что появится вдруг ещё один отряд испанцев и отобьёт его?

— Диего Артуро Перес! Ты позоришь своего отца!

Это сработало. Испанец открыл глаза, полные гнева и боли.

— Я твою мать… — начал он, но руки приподнял. От этого, он сам ушёл в воду чуть ли не по плечи, но мне было достаточно. Я перехватил его за запястья, начал распутывать верёвку. Слава Богу, узлы я всё ещё крутил как школьница, может поэтому О’Нил так легко избавился от пут по дороге в Лиль.

Ушла минута или две, прежде чем я полностью развязал пленника. Верёвка была у меня в руках. Я отполз на полметра, выпрямился и крикнул:

— Ловите, Анри!

Мушкетёр сообразил сразу. Я бросил ему верёвку, и он схватился за неё так сильно, что я даже испугался. Вдруг вырвет из моих рук. Я сделал очень осторожный шаг в сторону, так, чтобы верёвка повисла над Диего. Снова присел.

— Хватайся, сукин сын, — приказал я. — Анри, обвяжи вокруг запястья!

Оба послушались. Я снова встал, отошёл к шлюшкиному камню и упёрся в него ногами.

— Диего! Держись что есть силы! — попытался я перекричать дождь.

Испанец ответил что-то обидное и это придало мне сил. Если уж пленник может огрызаться, получив от судьбы хотя бы крупицу надежды на спасение, то как я могу опускать руки.

Рассмеявшись своим мыслям — и, наверняка, укрепив товарищей в мысли о том, что я умалишённый — я начал тянуть. Самое сложное в этом деле, не отпускать верёвку и не ослаблять хват. Ни на секунду. Стоит перестать тянуть, и тонущий попросту получит импульс, благодаря которому сильнее уйдёт под воду.

Тянуть обоих сразу было совсем не просто, я крепко сжал зубы, сдерживая стон. Руки горели, мышцы ныли, а голые пятки скользили по шлюшкиному камню.