Японская война 1905. Книга восьмая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Новости от Брюммера?

— Пока тихо. Море волнуется, туман… По словам Чернова, это нормально, что мы не можем до них достучаться.

— Может быть, остановиться? — осторожно предложил Людендорф.

Я только вздохнул. Вообще, на этого немца у меня были большие планы, но… Кажется, он еще очень сильно не дорос до того офицера, которым должен был стать в моей истории в 1914 году. И то, что он перестраховщик, еще ладно. А вот то, что он часто смотрит на ситуацию тактически, а не стратегически — вот проблема.

Ну какая остановка! Только пока мы идем вперед, мы можем навязывать свою волю и контролировать ситуацию. Пока броневики Буденного занимают улицы нижнего и среднего города, пока они пробиваются к верхнему, тысячи людей готовы слушать наших офицеров. Не будет этого, и из спасителей и героев мы моментально превратимся в еще одну жертву!

А уж о том, что германцы проявят инициативу и станут ядром для местных иммигрантов, и вовсе пришлось забыть. Не хватало Людендорфу огня.

— А если мои люди сядут на пароходы и поднимутся по Миссисипи? Серьезные укрепления мы не возьмем, но хотя бы у мостов высадимся и не дадим их разрушить, — немецкому полковнику пришла в голову новая идея.

И вот эта уже была ничего. Я как раз не мог оторвать ни роты от основных сил для чего-то подобного. И прусские войска вполне могли бы нас выручить. Вот только потянут ли? Подумав, я усилил их снайперами и минометными командами — вот теперь точно должны справиться. Еще один офицер покинул штаб, и я фактически остался один.

Ждать новостей хоть по одному направлению.

Карл Брюммер немного завидовал Арсению. Лосьев выделялся и во время учебы, и с генералом быстрее всех нашел общий язык. За глаза его называли вторым Мелеховым, а то и Куропаткиным и пророчили великую карьеру. Впрочем, у самого Брюммера был и другой пример. Генерал Шереметев: тот тоже часто оставался в тени взявшего на себя большую часть работы Мелехова, но все равно проявил себя. А потом и вовсе получил самостоятельное назначение, причем на самую важную западную границу.

И вот у Брюммера появился свой шанс. Не как у штабиста, не как у артиллериста, а как у полноценного офицера, который должен будет решить исход боя. Они вышли из порта Хьюстона еще сутки назад, потом получили сигнал, что фронт прорван, и теперь флотилии каботажников с тяжелыми русскими пушками нужно было добраться до Нового Орлеана.

Пара часов при хорошей погоде. Но небо нахмурилось, пошли волны, и они замерли в каких-то сотнях метров от берега — маломощным двигателям торговцев просто не хватало запаса, чтобы гарантированно перебороть волны и течение. Еще и связь пропала, так что было никак не понять, нужно ли рисковать. А то, даже если выгрести до порта, шаг в сторону — и сядешь на брюхо.

— На Миссисипи течение мели сносит: пойдем назад, надо будет заново замерять глубину, — взятый с собой местный лоцман глотнул из фляжки с чаем и почесал черную лысину.

Возможно, он бы предпочел что покрепче, но кто же ему даст. А вот горячий чай из трав и ягод для здоровья генерал приказал варить в любых частях, что будут работать в Новом Орлеане. Лоцман сначала ругался на подобное нововведение, но потом распробовал и даже проникся. В целом он оказался даже неплохим мужиком.

Провел их через устье Миссисипи, потом прикрыл от ветра островами Чанделер, и вот впереди уже пролив Риголетс. Один рывок, который им пока никак не сделать.

— Какие шансы, что пройдем? — уже в который раз спросил Брюммер. — Может, в прилив шансы будут выше?

— Прилив только вечером, — лоцман закусил губу. — Но малый прилив поднимет воду только на три сантиметра, не стоит на это рассчитывать.

Три сантиметра — Брюммер сдержал вздох. Это точно не три метра, как бывало в Инкоу, вот где можно было пару раз в сутки полностью менять все правила… В этот момент ветер немного изменился и начал доносить до них звуки из города. Стрекот ручного оружия, гулкий бас калибров покрупнее, дополненный ревом пожаров, которые смогли разгореться несмотря на погоду.

Брюммер весь обратился в слух, привычно высчитывая расстояние и накладывая его на карту города. И бой определенно задержался где-то вдали от центра. Нехорошо! Буденный — очень хороший офицер, но иногда армии просто нужны пушки. А пушки у него, Брюммера!

— Готовимся прорываться! — он все-таки принял решение.

У него двенадцать кораблей. Если из них дойдет хотя бы половина — пусть даже без него самого — этого будет достаточно, чтобы перевернуть любое сражение. А утопленные орудия… Ничего страшного! Говорят, у американцев их много, будет где и чем восполнить потери!

Брюммер все-таки пришел.

Чуть не потерял четыре корабля — три на мелях, один и вовсе чуть на скалы не улетел, когда у него не выдержала паровая машина. Но очень помогли местные рыбаки. В городе как раз немного спал кровавый угар, они увидели еле справляющиеся каботажники и выплыли им навстречу. Кажется, что могут мелкие суденышки? Но вот почти целая их сотня вытянула всех пострадавших. Два корабля целиком, а с остальных сняли команды — и уже хорошо.

А потом, стоило крупным калибрам появиться в порту Нового Орлеана, дела в городе сразу пошли на лад. Теперь Буденный получил возможность вызывать огонь против спрятанных в домах пушек и баррикад, продвижение ускорилось, и враги просто перестали успевать перекрывать улицы. До вечера мы полностью заняли средний город и вышли на основные улицы верхнего.

Уже никто не сомневался, что завтра мы зачистим и остальное. В итоге еще недавно собиравшиеся стоять до последнего защитники Нового Орлеана начали отступать. Я специально приказал не перекрывать железную дорогу, чтобы не затягивать с зачисткой города еще на недели. Пусть уж лучше рядом останутся только те, кто готов с нами сотрудничать. Десять поездов и то, что смогли на них вывезти — это очень скромная цена за возможность навести порядок в таком городе, как Новый Орлеан.

Жаль только, не получится переложить этот процесс на готовых хозяев города, как мы всегда делали это раньше. Но, возможно, мне стоит и самому попробовать… Смогу ли я сделать лучше, чем местные богатеи и аристократы? Или до некоторых сфер я все же пока не дорос? Я думал об этом вечером, я думал об этом утром, готовя первые шаги на новом поприще. Даже начал накручивать себя, но так и не успел довести дело до конца, как ко мне еще до прихода гостей заглянула Казуэ. И лицо японки прямо-таки лучилось от скрытого удовольствия.

— Микадо объявил, что решил присоединиться к Сацуме? — пошутил я, приходя в себя.

— Не стоит смеяться над… Впрочем, для некоторых идей даже лучшие представители династии Ямато еще не созрели, — Казуэ улыбнулась. — А вот что гораздо интереснее: я слышала, что вы дали сбежать из города всей старой элите!

— Вас порадовало мое доброе сердце?

— Мое сердце порадовалось тому, как вы ловко расчистили место для себя. Причем вам хватило ума не ставить военную администрацию, а пригласить сюда представителей всех общин.

Я вздохнул: действительно, я пригласил всех. И это не пара человек и даже не десяток, как было раньше. Все общины, как города, так и окрестностей — это больше сотни людей всех цветов кожи и наций. И вот через улицы, на которых еще недавно гремели бои, сюда шли целые толпы. Шли и ругались — сначала друг с другом, потом с писарями, которые заставляли их всех официально регистрироваться… А потом эта простая церемония и выданная бумага как-то разом снижали накал.

Уже без криков и с каким-то детским интересом люди занимали свои места. И чем больше их садилось, тем тише становилось в зале. И только Казуэ улыбалась все больше и больше.

Глава 16

Вашингтон бурлил. Вторжение, которое раскачало жизнь самой «передовой» страны мира, но в то же время казалось чем-то далеким и не таким уж важным, неожиданно ударило, словно колотушка в подворотне. Американский флот! Лучшие корабли с лучшими пушками и лучшими командами были подло разбиты японцами, и это нельзя было спустить! Газеты и радио Херста сегодня не рассказывали улицам, что думать, они озвучивали то, что простой народ чувствовал самим сердцем.