Да только Воитель уже без сил. Он падает на колени. Но его атака не пропала даром: Щипун тоже подламывает суставы ног и ползёт по дну. Припадает на лапу, но ещё жив. Панцирная громадина нависает над Феанором, и видно — сейчас оба рухнут. Каждый дышит с трудом. В живых их держит только инерция. Зрители задерживают дыхание. Похоже, атланты ещё не видели такого боя.
В мой затылок словно вонзаются ледяные иглы. И дело вовсе не в Феаноре — в конце концов, он сам решил драться из последних сил. Жалеть его как-то глупо.
Ментальное сканирование обнаружило прямо за трибунами боевую группу. Это не атланты, не ловушка князя Икриса. Это какие-то глубоководные твари. Скачанная у сотен иномирцев память услужливо подсказала название расы, подходящей специфическому ментальному слепку — громары. И среди них затесался кто-то сильный. Очень сильный. Источник — словно скала. Уровень крепкого Грандмастера, не меньше.
Сознания караульных атлантов гаснут одно за другим — как свечи на сквозняке. Скрытая охрана трибун сметена, будто её и не было. Как по команде, чётко, без суеты. Могу ошибаться, конечно, но вся эта диверсия… слишком гладкая. Словно её готовили изнутри.
Я не колеблюсь ни на секунду. Бросаю в мысле-речь команду — широким вещанием, через резонанс, с полным весом своей силы. Говорю так, чтобы каждому стало ясно: это не просьба, это приговор с отсрочкой.
— Хватит сидеть, кретины! Вас сейчас всех поубивают! Боевая готовность — немедленно!
Реакция не заставляет ждать. Вспышка паники — и тут же движение. Все вскакивают. Кто-то выхватывает оружие, кто-то просто орёт, но трибуны оживают. Моя альвийская четвёрка вскочила, а Змейка и Настя обратились в боевые формы.
Атланты поворачиваются в мою сторону. Типичная логика жаброшейных: раз чужак кричит об опасности — значит, сам и собирается их покрошить в труху. Молодцы. Интеллект на уровне разогретой устрицы.
Но ничего, главное — они приготовились. Сам я не теряю ни секунды. Пора прекращать балаган на арене. Псионический удар уходит из меня, словно концентрированный лазерный луч. Щипун вскидывается, поражённый точно в нервную систему, и валится на бок, как обрушившаяся башня. Глухой грохот от его падения прокатывается по амфитеатру, и даже каменные скамьи сотрясаются от силы удара.
Феанор хлопает глазами над тушей. Магматический доспех слетел, и отлично видно его взмыленное и перекошенное от ярости лицо.
— Филинов, мать твою! Ты опять вмешался! — возмущается он по мыслеречи.
Он бы поорал и больше, но не успевает. Со всех сторон на арену врываются громары. Волна каменнокожих гигантов налетает со всех сторон и враз уничтожает остатки стражи. Цыц, что же слабаки эти жаброшейные? Громаров, конечно, больше, но пару минут хотя бы можно было продержаться?
Приходится взять командование на себя, а то толпа атлантов даже не знает, куда деваться от приближающихся убийц. Вон даже князь Икрис со своими гвардейцами растерялся.
— Чего встали⁈ — громыхаю в головах жаброшейных. — Подземный переход! Быстро!
Поток бывших зрителей тут же устремляется в туннель в центре трибун. Икрис взмахом руки велит гвардейцам прикрывать отступление своих подданных. Князь успевает и мне кивнуть благодарно.
— Идём за толпой, — бросаю я жене и вассалам. — Феанор! К тебе это тоже относится!
— Как же ты бесишь, Филинов! — орёт в ответ Воитель, но, бросив разочарованный взгляд на крабью тушу, всё-таки слушается и бежит за нами в проход.
Но едва Воитель уходит в туннель, как краб резво встаёт, и его клешни звонко щёлкают в сторону громаров.
— Какого хрена⁈ — оглядывается назад Воитель и уже было бы собрался вернуться, но я хватаю могучего альва за плечо и дёргаю к себе.
— Это я его поднял! И точно не для тебя!
— Чего⁈ — буквально вскипел Феанор, окутавшись паром. — Филинов! Ты сделал из моего смертельного противника нежить⁈
— Феанор! Прекращай думать только о себе! — рявкает Зела, отвесив ему такую мощную пощёчину, что Воитель едва сознание не потерял — сил-то у него совсем немного осталось. — Из-за тебя нас всех убьют! Слушайся короля!
— Я сам король… — буркает Воитель, потирая щёку и зыркая на меня. — Ну и что мы делаем?
— Уходим за атлантами, — бросаю и сам показываю пример, уплывая вглубь туннеля.
Настя и Змейка держатся рядом. Замыкают отступление альвы.
Позади Щипун меряется клешнями с громарами. Да, у каменнокожих гуманоидов оказалось две пары рук, верхняя из которых — клешни. Впрочем, я ощущаю, что краба-умертвия ненадолго хватает. Его разделывает под орех тот самый непонятный Грандмастер. Причём очень быстро — с одного удара, похоже.
А силён дядя! Уже не терпится с ним встретиться.
Хоть мы и плетёмся позади всех, но толпа атлантов представления не имеет, куда бежать. Приходится опять покомандовать жаброшейными. Всё-таки моё ментальное поле шире ауры любого сканера, и засечь угрозу мне не помешает ни расстояние, ни толстые стены подземелья.
Я открываю широкий канал мыслеречи:
— Направо! Теперь на повороте налево! Там нет громаров! Справа ваша гвардия держит оборону, не будем им мешать!
В толпе полно женщин и детей, а детишек я люблю, потому и занялся эвакуацией. Будь они поголовно бородатыми мужиками — не факт, что я был бы такой добрый.
Толпа бежит, куда её гоню. Скользкие проходы, нижние тоннели, узорчатые арки. Позади, шатаясь, бредёт Феанор. Фламберг у него всё ещё в руке, зубы стиснуты.
Я хватаю Воителя за плечо, не церемонясь. Вливаю в него энергию. Просто вкатываю силу, как топливо в выдохшуюся печь.
— Я тебе что сказал в темнице? — зыркает он на меня.
— Сейчас не до всякой ерунды, — бросаю коротко. — Ты еле плетёшься.
Он вскидывает голову, глаза горят.
— Только не стой у меня на пути в следующий раз!
— Тогда не падай, — отмахиваюсь от тупоголового Воителя.
Десяток громаров всё же выскакивают из бокового прохода. Я знал о нём заранее, но решил не сворачивать — очень уж удобный проход. Просто предупредил княжескую гвардию, и они встретили врага. Альвы, Змейка и Настя присоединяются.
Мне же со стороны удаётся понаблюдать за новыми противниками. Эти твари — по сути каменнокожие великаны с множеством рук. Верхняя пара — клешни, нижняя — похожие на гуманоидные конечности с семью пальцами.
Атланты мечутся, словно оглушённые рыбьи стаи, потерявшие течение. Громаров, наконец, разбили, да только князь Икрис каким-то макаром умудрился получить рану. Он тяжело опускается у стены, окружённый гвардейцами и младшим княжичем.
— Отец, нет! Что же делать⁈ — в панике крутит головой княжич Гребень. По мыслеречи, настроенной гвардейскими телепатами, разливается волна испуга. — С нами Целителя нет!
— Не только его, — замечаю я задумчиво. Ведь нигде не видно княжича Океариса.
Но ладно, вернёмся к раненому. Князь сидит, вцепившись в живот, лицо пепельно-бледное.
— Я сбегаю наверх с отрядом! — Гребень аж трясётся, видно, сильно любит папку. — Мы найдём Целителя! Я поклянусь!
— Не стоит умирать напрасно, княжич, — отзываюсь спокойно. — Вся арена заполнена громарами.
— Король Данила прав, сын… — вздыхает князь. — Похоже, отмеренный мне путь истекает.
— Если только вы не страдаете суицидальными наклонностями, княже, — замечаю. — Я могу вам помочь, но при одном условии.
Князь поднимает полные боли глаза, не понимает.
— Король Данила, что вы хотите? — вопрошает Гребень, нахмурившись.
Я гляжу на обоих серьёзно:
— Никто об этом не узнает. Клянётесь?
Они удивлённо переглядываются, и князь кивает.
— Клянусь Океаном! Ваша тайна умрёт со мной! И я никогда не буду использовать её против вас!
— Никто из нас! — кивает Гребень.
Ну что ж, придётся помочь жаброшейному. Вроде мужик он неплохой. Я протягиваю щуп в Легион и достаю своего садиста-Целителя.
Затем, присев, кладу ладони на окровавленную рану. Свет разрастается под пальцами, склеивая разорванную плоть, восстанавливая ткани, будто всё это было не болью, а иллюзией.
