Нашествие (СИ) - Старый Денис

Мы точно имели дело с бродниками. То, что такие существуют, я знал лишь по сведениям, которые описывали битву на реке Калка. Тогда некие силы, называемые бродниками, выступили на стороне русичей, но в итоге предали.

А ещё я знал, что некоторые исследователи казачества, в угоду тому, чтобы состарить истоки казаков, именно бродников называют первыми станичниками. Судя по тому, что я видел в поселении, не так уж далеки были от истины историки будущего.

И да, скорее всего, в том месте, где освоились бродники, одна из их общин. А вообще я думаю, что их значительно больше. И тут, на Дону, действительно, по всем признакам должен быть брод.

Я остановился, вытянул руку назад, показывая пальцами, что намереваюсь делать. Я брал на себя тех двоих, что шли вперёд, оставляя Мстивою того, кого назвали дядькой.

Метров семь. Если подняться быстро, подбежать к охотникам, то они не должны успеть снять свои луки и открыть стрельбу по нам. Так что…

— Хлопцы, стой! — почти выкрикнул старший охотник.

И тут я понял, что время истекает: дядька что-то почувствовал, и сейчас охотники натянут тетивы да будут рыскать глазами по месту — так и обнаружим мы себя, и ещё стрелу вдогонку получим.

И тогда я резко поднимаюсь, практически выпрыгиваю вверх, начинаю ускоряться. Расстояние до первого парня, практически подростка, не больше десяти метров. Он успевает только посмотреть на меня расширившимися глазами и дернуться назад, как получает мощный удар в челюсть. Всё, лежит.

На удивление быстро реагирует другой молодой воин. Он уже делает замах. В руках кистень. Перед атакой я одел шлем. И не зря.

— Дзинь! — полностью увернуться у меня не получается, потому железный набалдашник простого, но порой эффективного оружия проходит по касательной.

— И-ух! — на выдохе я бью под дых.

Парень слегка приседает, но его стеганую куртку не так-то легко пробить. Он разгибается, и мы едва не сталкиваемся лбами. Была бы девка напротив — даже и поцеловал бы, а так вышел мужской «поцелуй». Немного докручивая голову, чтобы самому не пораниться, я бью лбом в нос молодого мужчины. Готов.

Тут же бью второго в челюсть. Он падает, а я успеваю в полете еще ударить в живот с ноги.

А тот, которого называли дядькой, оказался вполне себе и быстрым, и смелым. Не успел Мстивой сработать на опережение. Мужик, переминавшийся с ноги на ногу напротив него, был уже с топором в руках.

— Опусти топор! — сказал я.

Сказал и демонстративно взял в руки лук и стрелу, которые уронил один из поверженных мной парней. Если бы я даже хотел метко сейчас выстрелить и убить человека, который пытается от нас защититься, то мог бы это сделать, может быть, только с десятой попытки. Да, потренироваться в стрельбе надо. Рязанцы говорили, что я, может был даже лучшим стрелком. Даже побеждал в каких-то там соревнованиях — а значит, это тело помнит. Был… Пробовал я стрелять, так себе результаты.

— Я не собираюсь тебя убивать. Я собираюсь с тобой поговорить, — миролюбиво сказал я, развернув руки в стороны и даже откинув лук.

— Вы из того нового поселения, с Перумова острова? — спросил мужик.

О, вот это да… Оказывается, о нас знают. Не уследили, получается., а чего тогда они медлили, если знали, что мы совсем рядом и мало способны защититься от нескольких десятков бойцов.

— Да. Мы оттуда. Как и другие ратники, что сейчас осматривают окрестности и ищут поселения. Мы — сотня старшая дружины князя Юрия Ингваревича, — сказал я, разом надевая на себя чужую личину, будто актёр.

— Но вы же все умрёте⁈ — удивился мужик.

Вот так поворот! Да еще и говорит таким уверенным тоном.

— И с чего ж мы умрем? — спросил я.

— Так место там гиблое. Мы, почитай, и не охотимся там, — объяснил мужик. — Нет, не ходим. Болота же рядом, а с другой стороны лес злой.

Мстивой посмотрел на меня вопрошающим взглядом, мол, куда ты нас привёл? Я чуть сдержался, чтобы не пожать плечами в жесте растерянности и недоумения.

— Ты, добрый человек, рассказал бы, как живётся у вас в поселении, — сказал я, стремясь изменить тему.

Огромные глаза Мстивоя, конечно, сбивали с толку. Но почему же это место должно быть гиблым? В этих болотах часто пропадают люди?

— А с чего я буду тебе рассказывать? Разве же ты с добром пришёл ко мне? С чего новиков побил? — спросил мужик.

Между тем он опустил топор, но не спрятал его, не повесил на ремень.

— А скажи мне, старина, всё ли у вас по справедливости? Не привиделось ли мне, что предводитель ваш завёл себе рабов? — спрашивал я.

И взгляда с него не сводил. При упоминании Плоскини он скривился — верно, не нравятся ему эти порядки. А мне на заметку, что есть люди в соседнем поселении, которые недовольны положением дел.

— А у вас, что ли, всё по справедливости? Разве же эта справедливость существует на свете? — говорил мужик, при этом мы почти синхронно спрятали оружие.

Мстивой вложил свой меч в ножны, а мужик приторочил топор к поясу.

— За новиков прости. Но с луками они были — стрельнули бы по неразумению. Так и войну бы начали, — между делом сказал я.

— Мне сказать тебе нечего. Хотите драки — будем смертным боем биться. Мальцов своих в обиду такоже не дам. А что до нашего поселения, то тебе с Плоскиней и его людьми говорить надо. Я более супротив него не пойду, — сказал мужик.

— Передай своему хозяину… — я специально сделал паузу, чтобы дать ему ещё больше прочувствовать ненависть к вожаку поселения.

Но тот опять промолчал, не желая посвящать меня в секреты бродников.

— Передай, что ждать буду его завтра по центру реки, в семи верстах на север. Оружные и одоспешенные должны будут стоять в четырехстах шагах от места нашей встречи. И кабы не было более трёх десятков. Обманет — всю сотню приведу и смертным боем биться буду, — жёстко говорил я.

— Передам… — сказал мужик. Постоял, подумал, пристально на меня посмотрел. — А у тебя сотня та есть? Коли так, то с чего силой не возьмёшь?

А это он уже, наверняка, продумывал, нельзя ли ему самому моей силой воспользоваться — и совершить переворот. И что мне отвечать? Ведь действительно, будь у меня столько воинов, то я бы мог это поселение взять и на щит.

— Крови лишней не желаю. А ещё мы люди пришлые. Сперва уговор должен быть, а если он не исполнится, тогда и пойдём в дело, — говорил я.

— Меня Лисьяром кличут. И я быть врагом тебе не желаю. И знать ты должен, что Плоскиня зело умело копьём бьётся. А меч у него для важности, — раскрыл мне всё же одну из тайн Лисьяр. ­– Но будет склонять до безоружного боя. На то у него раб есть. Превеликий и могучий.

— Иди с миром, добрый человек, — сказал я и демонстративно отвернулся.

Несколько секунд так простоял, внимательно послушал, не собирается ли кто-нибудь наблюдать за мной со спины. А потом стал удаляться от группы охотников.

Правда, какие они охотники, если возвращаются без дичи? Или они вовсе только собрались охотиться?

Добрались до своего поселения мы довольно быстро. И это несмотря на то, что мы с Мстивоем ещё занялись тем, что обследовали тщательно то место, где я предполагал встретиться с лидером общины бродников.

И не зря! В одной из заток мы обнаружили большую семью бобров. Я сказал бы даже, что целый клан. На двух плотинах занимались разными делами не меньше двадцати взрослых особей. Это очень приятная новость.

И совсем непонятно, почему бродники не обследовали это место, которое находилось не так уж далеко от нас. Но уж точно не на острове Перуна.

— Если это остров старого бога Перуна, то почему на нём нет капища? Почему ленты на деревьях не висят? — спрашивал я у Мстивоя.

Сейчас, наверное, мой собеседник опять будет смотреть на меня, будто на дитя — мол, уж такое знать должен. Но нет, воин также не мог ответить мне, зачем бояться Перуна и почему этот остров именно его, если здесь нет капища.

— Опалённое дерево видел? — поразмыслив некоторое время, всё-таки отвечал мне Мстивой.