Путь к славе (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Хотя какой там мог быть расчет? Скорее уж банальное отчаяние…

Естественно, против регулярной армии, действовавшей при поддержке артиллерии и авиации, восставшие ничего сделать не смогли. Лихие двадцатые, когда партизанская тактика и внезапные конные удары могли дать повстанцам хоть какие-то шансы на успех, канули в небытие… Терцы поддержали горцев, но участие казаков в боевых действиях носило ограниченный характер — а вот с победы Красной Армии начался очередной виток депортаций. Казаков, итак сильно обнищавших после гражданской, по какой-то причине записали в «кулаки»… Получается, что высланные терцы (уцелевшие при депортации и не умершие от голода) хоть где-то и живут — но казаками уже не считаются, и про свои казачьи корни были вынуждены забыть.

Ну, кроме тех, кто сумел бежать за кордон…

Тем не менее, сколько-то природных терцев (или их потомков) могли осесть в городах, успев переселиться из обнищавших станиц — и найти работу на заводах. Другое дело станица Невинномысская — она ведь изначально кубанская! И в отличие от терцев, у кубанских казаков хотя бы землю не отбирали для расселения горцев… Впрочем, после поражения Белого движения, кубанское казачество также потеряло все свои права, привилегии — и само звание казаков. Естественно, что Первая Мировая и Гражданская крепко сократили мужское население; к сим бедам добавился тиф и голод.

А коллективизация, голод и депортация «кулаков» лишь увеличили потери среди старых казаков…

И если в Невинномысской да ближайших к ней станицах и уцелел кто-то из настоящих пластунов, воевавших против турок в Закавказье иль на фронтах Германской… Тех самых пластунов, умевших бесшумно подобраться к врагу (минуя проволочные заграждения), взять часовых в ножи и добыть языка… А порой и вырезать целый взвод немцев, закидав огневые точки гранатами! Так вот, уцелевшие пластуны в полк все равно не попали — его формировала казачья молодежь, лишь в 1936-м вновь получившая право называться казаками.

К слову говоря, молодежь с большим энтузиазмом начала «оказачиваться», массово вступая в клубы или кружки «Ворошиловских всадников»; их крепко поддержал маршал Буденный Семен Михайлович. В кружках учили верховой езде, стрельбе из мелкашек (что вполне подходило для начальной военной подготовки), владению холодным оружием — точнее сказать, отработке некоторых ударов шашками, укола на скаку или блоков-«отбивов».

Однако это был сущий мизер от того, что умели царские казаки — воевавшие на Германском фронте или в Гражданскую; про навыки ближнего боя пластунов и говорить нечего! Но последние были слишком возрастными для вступления в полк; в теории, они могли бы пополнить его в качестве добровольцев лишь во время большой войны… Да наверняка еще пополнят — коли придет нужда.*

*В реальной истории 9-ю «пластунскую» дивизию РККА в годы Великой Отечественной пополняли в том числе и возрастные добровольцы в возрасте до 50 лет — из числа ветеранов еще Первой Мировой (прим. автора).

Майор Тихонов прекрасно осознавал боевые качества своих подчиненных — и уровень их боевой подготовки. Это была конница, способная пройти строем на параде или совершить марш-бросок в конном походном строю; его казаки могли спешиться и вроде неплохо стреляли — но и только. Для дерзкой операции, что изначально планировал комбриг, не имеющие боевого опыта кубанцы подходили крайне мало… К слову сказать, сам майор происходил вообще из малоросского казачества, и относился к Черниговским казакам — ситуация для Российской империи уникальная! Ведь после расформирования Гетманщины и упразднения Запорожского казачества Екатериной II, а также переселения запорожцев на Кубань, малоросские казаки уцелели не как войско, но как сословие. При этом, в отличие от бугских, екатеринославских или азовских казаков, малороссов после расформирования «войска» в крестьян не обратили…

Тем не менее, приказ есть приказ — а войну без потерь не выиграть. Как и было изначально обговорено, майор отобрал от каждой сотни по одному, два отделения. Очень долго выбирал казаков в передовую группу, что должна была закидать гранатами окоп боевого охранения… Но с помощью стереотрубы разведчики обнаружили второй германский окоп, выдвинутый вперед — и тогда майору пришлось спешно формировать вторую группу «пластунов».

Сын кубанской казачки и русского железнодорожника, окончившего Елецкий жд техникум и направленного в Невинномысскую по распределению, Тимофей Иванович Сотников попал как раз во вторую группу. Старшина некстати вспомнил, что на последних учениях по гранатометанию, состоявшихся в полку, Тимофей довольно далеко и точно бросал учебный макет гранаты Рдутловского… У хулиганистого в детстве парня был развитый глазомер. Пацанами часто играли в «войнушку», закидывая друг-друга конскими каштанами (у них мягкие иголки) или снежками; кроме того, отец с детства приучал сына к зарядке и физическим упражнениям, турнику. А когда Тимофей подрос, то заинтересовался местной борьбой на поясах, что у карачаевцев и балкарцев называется «тутуш» — и научился неплохо бросать через бедро или «подсадом» через себя… Все это способствовало физическому развитию молодого парня.

«Оказачиваться» пятнадцатилетний Тимофей начал как и все — три года назад; немалую роль в последнем сыграла одноклассница Ксюшка, природная кубанская казачка. Уж больно понравилась Сотникову чернявая смешливая девчонка с милыми ямочками на щеках и персикового цвета кожей… Кроме того, не хотелось ни в чем уступать знакомым пацанам. Как-то резко те стали «казаками» — и начали носить традиционные кубанки да форсистые черкески! Это не говоря уже о фехтованиях шашками, стрельбе из мелкокалиберных — но все равно ведь настоящих винтовок. На лошадях в станице и раньше никто ездить не запрещал — но когда увидел Тимофей джигитовку, у него аж сердце обмерло от восхищения… В общем, взыграла в парне казачья кровь!

Да и дед по матери, инвалид еще Германской войны, кое-что показал с коротким клинком, не выдержав настойчивых просьб внука…

И вот результат: пыхтит, густо обливаясь потом, ползет вперед, обдирая локти и колени о колючки, да невидимые в темноте камни Тимофей Сотников. Сперва волновался (да что там, боялся!) так, что бой сердца отдавался в ушах; теперь же одна надежда — доползти бы поскорее до конца… И будь что будет.

— Замерли. Сотников, говорю же — прекрати пыхтеть…

Старшина Алексеенко остановил группу «пластунов» — вовремя! То ли что услышал пулеметный расчет, то ли сработала чуйка у зольдат боевого охранения… Но вдруг гулко загрохотал пулемет — и желтые светлячки трассов устремились в сторону казаков. Они вспороли землю совсем рядом, шагах в десяти впереди — а немцы уже запустили в небо очередную осветительную ракету.

— Головы опустите… Задницы прижмите!

Отчаянный шепот старшины, прекрасно осознающего последствия обнаружения группы, заставил Сотникова вжаться в землю — целиком распластавшись на влажной и холодной почве…

— Господи, защити…

Сзади послышался обреченный шепот кого-то из товарищей — но молился казак не зря. Немцы огрызнулись еще парой коротких очередей и неожиданно стихли, так и не разглядев уткнувшихся в пожухлую траву казаков. Вскоре потухла и осветительная ракета — после чего старшина Алексеенко, Владимир Михайлович, обратился к Тимофею:

— Сотников, за мной. Остальным пока здесь оставаться — дай Бог вдвоем проползти незамеченными… Но пыхтеть прекращай, Тимоха. Иначе точно услышат нас немцы…

Старшина был бывалым бойцом — хоть и не являлся казаком по происхождению. Его призвали в армию еще в конце двадцатых, и Алексеенко краем зацепил войну с басмачами… А после Владимир стал участником малоизвестного похода в Афганистан — СССР пытался вернуть власть свергнутому правителю Амануллу-хану. Двухтысячный отряд Красной Армии действовал неплохо — успел захватить несколько афганских городов и разгромить крупный отряд узбекских басмачей, отступивших в Афган. Но когда струсивший Аманулла-хан бежал в британскую Индию с частью государственной казны, отряд развернули назад… По окончанию службы Алексеенко решился остаться на сверхсрочную (и кормежка не в пример лучше, и какой-никакой достаток) — и принял участие в разгроме последней крупной банды басмачей в Каракумах.