Ирландия. Тёмные века 1 (СИ) - Сокол Артем

— Это на пять тысяч ртов? — я провёл рукой по лицу, чувствуя, как щетина впивается в ладонь. — Хватит на три дня. Остальное возьмёт с земли.

Руарк хмыкнул, перевернув кинжалом глиняную фишку с изображением волка:

— Его воины — не овцы, чтобы пастись на лугах. Они сожгут амбары, вытопчут поля, вырежут скот…

— И останутся ни с чем, — перебил я, указывая на красные метки вдоль границы. — Если мы успеем.

На рассвете я отправился в Друим Кетрен — деревню, чьи амбары ломились от прошлогоднего урожая. По дороге встретил караван торговцев из Уи Энехглайсс. Возницы, завёрнутые в плащи из грубой шерсти, вели подузданных волов, гружённых бочками с солёной сельдью и мешками овса.

— Благослови, брат Бран, — поклонился старший, Маэл Койл, его лицо покрывала сеть морщин, как карта дальних путей. — Слыхал, Айлиль кличет дружины.

— И ты везёшь им провиант? — спросил я, притворно-равнодушно.

Он засмеялся, выплюнув жвачку из сосновой смолы:

— Мои волы тянут только в Эйре. А те псы — пусть гложут кости своих предков.

От него мы и узнали детали. Торговцы, эти вездесущие пауки, опутавшие остров сетью слухов, уже неделю шептались на постоялых дворах: Айлиль запретил реквизиции в своих землях. «Не троньте крестьян — они наши глаза», — будто бы сказал он вождям. Но правда крылась в другом — урожай в Лейнстере побили затяжные дожди, а запасы зерна съели грызуны.

— Он ведёт их к нам, как стадо к сочному лугу, — проворчал Руарк, когда я вернулся с докладом. — Значит, ударит по житницам у Шаннона.

Мы собрали совет в каменном круге друидов — теперь здесь, под открытым небом, решали судьбу Эйре. Старейшины, обёрнутые в плащи с вышитыми дубами, слушали молча. Только Келлах, опираясь на меч, прервал тишину:

— Выжжем поля. Пусть идут по пеплу.

— И обречём своих же крестьян на голод? — возразила Айне, её серебряные браслеты звякнули, когда она встала. — У нас есть лучшее оружие — время.

План родился сам собой, как росток сквозь трещину в камне.

На следующий день гонцы поскакали в каждую деревню с приказом: «Скрыть зерно в лесных схронах. Увести скот в горные долины. Оставить врагу лишь пустые амбары да колодцы, засыпанные камнями».

Я наблюдал, как в Уи Гаррхоне старики и дети копают ямы под старыми дубами, обматывая мешки полынью, чтобы зерно не сгнило. Женщины уносили в лес кур и коз, их крики сливались с карканьем ворон. Даже собакам надели намордники — чтобы лай не выдал тайников.

— Как мы будем есть, если все зароем? — спросила девочка лет восьми, таща за собой котомку с ячменём.

— Вернёмся, когда прогоним волков, — ответил её отец, и в его глазах я увидел ту же решимость, что и у легионеров на стенах.

Айлиль перешёл границу на рассвете второго дня второй луны. Его армия растянулась вдоль дороги, как многоножка в железных чешуйках. Разведчики докладывали:

— В авангарде — конница Уи Нейллов. Кольчуги блестят, будто чешуя. За ними — пехота с топорами. Обоз — в хвосте, под охраной отроков.

Мы с Руарком поднялись на сигнальную вышку у перевала Слив-Блум. Внизу, в долине, дымились костры захватчиков.

— Смотри, — ткнул я пальцем в цепь повозок. — Везут пустые мешки. Для грабежа.

Руарк усмехнулся, доставая из-за пояса свисток из кости орла:

— Пусть собирают камни.

Первая стычка произошла у деревни Друим Дарг. Отряд Айлиля, посланный за фуражом, вернулся побитый с изорванными в клочья мешками.

— Амбары пусты! — кричал всадник, его конь пенился удилами. — Колодцы завалены камнями, оттуда даже крысы сбежали!

К вечеру лагерь захватчиков загудел, как растревоженный улей. Голодные воины, которым обещали богатую добычу, начали роптать. Айлиль приказал казнить двух мародёров, пытавшихся украсть овец у своих же обозников, но это лишь подлило масла в огонь.

— Они сожрут друг друга, — сказал Келлах, наблюдая в подзорную трубу — диковинку, выменянную у викингов на бочку виски. — Осталось подтолкнуть.

Ночью наши лучники выпустили в лагерь Айлиля стрелы с берестяными письмами: «Возвращайтесь домой. Ваши жены пекут хлеб из коры. Ваши дети едят глину». А на рассвете торговцы Маэл Койла развернули на холме «рынок» — жарили баранину, выставили бочки с элем. Запах донёсся до вражеских дозоров.

К полудню к нам перебежали первые дезертиры — тощие парни с пустыми глазами. Они молили о еде в обмен на информацию:

— Вожди Уи Маэлтуйле уже спорят о добыче, которой нет. Айлиль клянётся, что завтра возьмёт Гаррхон…

— Завтра, — перебил Руарк, — он будет хоронить своих коней в котлах войска.

Мы ударили на третью ночь, когда луна скрылась за тучами. Арбалетчики Кайртира, обмотанные тёмными плащами, подползли к лагерю по высохшим руслам ручьёв. Их «Клыки» щёлкали бесшумно, как клювы ночных птиц. Сторожевые костры гасили стрелами с мокрыми тряпками — дым окутал стоянку едкой пеленой.

Из леса выкатились колёса с горящей смолой — «подарок» от плотников Глендалоха. Огненные диски, подпрыгивая на кочках, врезались в палатки. Лошади рвались с привязей, топча спящих. В хаосе никто не заметил, как исчезли остатки обоза…

На рассвете Айлиль стоял на пепелище, сжимая в руках пустой мешок с вышитым волком. Его армия, ещё вчера грозная тень на карте, рассыпалась как гнилое зерно. А по дорогам Эйре уже ползли слухи:

— Они пришли с мечом, а уйдут с пустым брюхом.

***

Ветер с востока принес запах гниющих тел. Я стоял на краю леса, впиваясь взглядом в лагерь Айлиля, раскинувшийся в долине как гнойная язва. Дым от чадящих костров поднимался к низкому небу, смешиваясь с туманом. Вместо боевых песен — тишина, прерываемая стонами. Голод сделал свое дело.

— Смотри, — прошептал Руарк, указывая на группу всадников, вырывающихся из лагеря галопом. — Гонцы.

Я кивнул. Мы ждали этого. После недели выжженной земли и партизанских ударов даже упрямый Айлиль понял: его армия не дойдет до Гаррхона на пустых желудках. Теперь он вынужден покупать зерно у своих же вассалов, разоряя казну.

— Пусть тратят серебро, — пробормотал я, ощущая холод эйритового арбалета за спиной. — Чем больше выжмут из Лейнстера, тем быстрее кланы отвернутся от него.

Ночью мы ударили первые. Арбалетчики Кайртира, заранее пришили к плащам мох, кору, ветки, и прочий лесной мусор, и в этих импровизированных маскхалатах подползли к лагерю по руслу пересохшего ручья. Охотники научили нас маскироваться, но мы добавили свое — обмазали ещё лица глиной, смешанной с углем. В темноте мы были тенями.

— Цели — кони, — приказал я, и двадцать тетив щелкнули в унисон.

Болты с шипением впились в бока лошадей, привязанных к кольям. Животные взревели, рванув упряжь. Одна из повозок, груженая пустыми мешками, опрокинулась, раздавив спящего воина. Хаос. Крики. А мы уже отступали, растворяясь в лесу, пока в лагере зажигали факелы.

— Следующий удар — через три часа, — сказал я Кайртиру, когда мы вернулись в укрытие. — Пусть не спят.

Он кивнул, вытирая сажу с «Клыка». На прикладе арбалета появилась новая зарубка.

К утру в лагере Айлиля начался бунт. Воины из клана Уи Фаэлайн, чьи земли уже голодали из-за поборов, потребовали плату вперед. Айлиль приказал казнить зачинщика, когда палач занес топор, из толпы полетели камни.

— Деньги на еду, ты обещал король! — орал седой ветеран, швыряя в Айлиля пустой кошель.

Айлиль отступил под защиту телохранителей, его лицо, обычно бледное, пылало яростью. Мы наблюдали за этим с холма, прячась за валунами. Руарк усмехнулся:

— Теперь он поймет, что меч голодного рубит и своих.

Гонцы вернулись через пять дней. Их кони, покрытые пеной, пали у ворот лагеря. С собой они везли тридцать мер зерна — смесь плевел и гнилой ржи. Цена — вдвое выше обычной.

— Вожди Уи Буйде потребовали серебро, а не обещания, — доложил наш лазутчик, мальчишка-погонщик скота. — Айлиль отдал последние слитки из казны. Теперь его воинам нечем платить.

Я представил, как король Лейнстера считает монеты в походной палатке. Каждое кольцо, отданное за гниль, приближало его крах. Но зерна хватило бы лишь на три дня.