Ревизор: возвращение в СССР 48 (СИ) - Винтеркей Серж

Одна только беда вполне могла бы быть – в горкоме не нужны никому все эти уголовные дела и разоблачения. Так что такого ретивого начальника, борющегося за чистоту рядов сотрудников таксопарков возбуждением уголовных дел, могут и с работы под каким‑то благовидным предлогом снять. И он, скорее всего, это тоже прекрасно понимает.

Лекция, не приходится удивляться, у меня была по Дню Конституции. Конечно, я всю её построил вокруг свеженаписанной статьи, что с утра в «Труд» отвёз.

Ну и ничего, что они потом всё это в «Труде» прочитают. Во‑первых, не все прочитают: большинство какие‑то другие газеты выписывает всё же. А во‑вторых, даже если прочитают, реакция у них будет на это сугубо положительная: что товарищ советский корреспондент снизошёл до них и поделился с ними своими наработками для статьи, которую аж в самом «Труде» напечатали.

В общем, никаких для себя проблем я в этом абсолютно не вижу.

Тема была благодатная и много раз мной уже отработанная. Ясно, что большинство народу вовсе не задумывалось, что бесплатная квартира бывает только при социализме. Так что мои примеры о том, как американские банки отбирают квартиры, выданные в ипотеку, после того как человек после десятилетней, к примеру, выплаты кредита потерял работу и больше платить не может, нашли горячее сочувствие.

Будь аудитория попроще – завод какой‑нибудь, – наверняка уже и гневные выкрики с рядов бы начались о том, что себе позволяют империалисты: честного трудового человека вместе с детьми на улицу выкидывать только потому, что он работу потерял.

Но здесь, конечно, у нас были сплошные чиновники. Они себе такой чистосердечной реакции не позволили. Просто хмурили брови и недовольно качали головами, переживая за судьбу простого американского работяги в мире злобного капитализма.

В общем, лекцию приняли «на ура». Опять же, учитывая статус организации, где я сейчас работал, никакие сомнительные вопросы и в принципе не могли быть заданы. Чиновники всё же о своей карьере очень сильно пекутся, и ни в коем случае не захотят быть даже заподозренными в том, что они неправильно идеологически мыслят. Это не рабочие на заводах, что могут высказать что-нибудь, не задумавшись, что это чистой воды антисоветчина, лишь бы впечатление на Маньку, что рядышком сидит, произвести. Мол, смотри, как я лектора прилизанного в костюмчике своим пролетарским вопросом аж в оторопь ввел!.. Тут все люди продуманные сидят.

***

Москва, КПК ЦК КПСС

Владимир Лазоревич сидел в некотором смятении за своим столом и задумчиво щёлкал зажигалкой, внимательно следя за появляющимися и исчезающими язычками пламени. Была у него такая привычка, что позволяла ему успокоиться. Что хорошо, совсем безвредная, учитывая, что некоторые с той же целью водку стаканами пьют.

Вот, наконец, и заметили по-настоящему те доклады, которые писал для него Павел Ивлев, и он регулярно предоставлял их для рассмотрения Политбюро ЦК КПСС.

Нет, правда, и до этого было пару скупых упоминаний от помощников членов Политбюро, которые заинтересовались этими докладами по поводу научно‑технического развития и тех его выгод, которые можно использовать для ускоренного развития советской экономики.

Но вот сейчас заметили, так заметили, нечего сказать. 10 декабря 1973 года стартует очередной двухдневный пленум ЦК КПСС, на котором и Брежнев лично будет выступать. Там же будут с докладами выступать и председатель Госплана, и министр финансов. Будут утверждать проект Госплана развития народного хозяйства СССР и государственного бюджета СССР на 1974 год.

И, что выбивалось из привычного сценария, ему предложили сделать доклад по необычной теме, выбивающейся из привычных рамок пленума. Какие научно-технические новшества можно внедрить в советскую экономику в 1975 году, вдумчиво проработав их за следующий, 1974 год и выделив соответствующие бюджеты?

На прошлых пленумах ничего похожего и в помине не было.

Межуев, не доверяя своей памяти, на всякий случай полез и прошерстил всю информацию по тем пленумам. Да, он в них тоже участвовал, но мало ли был с кем‑нибудь интересный разговор или просто отвлёкся на какие‑то собственные мысли, пропустив какой‑нибудь доклад?

Нет, ничего подобного на них не было.

Хуже всего то, что он не знал, чья именно эта инициатива. Его просто поставил в известность председатель КПК, велев готовиться к этому докладу. При этом он точно знал, что так дела не делаются. Меньше недели до Пленума осталось… Обычно такие доклады дают за несколько месяцев. Это очень настораживало…

А ведь с такого рода вещами не шутят. Если точно не знаешь всю подноготную появления вот такого решения, то оно может означать всё, что угодно. Как искреннее желание действительно за счёт новых средств НТР ускорить развитие советской экономики, заслушав этот доклад и решив что-то внедрить по его итогам, так и вполне возможную попытку кого‑то из старых влиятельных врагов свести с ним счёты. Второе вполне возможно тоже, к сожалению. Предложить выступить с этим докладом, чтобы потом, задав парочку язвительных вопросов, показать всю глубину его некомпетентности. А ведь с этой целью можно же и других подговорить, чтобы не один только человек каверзные вопросы задавал, создав атмосферу умных людей в зале и тупого Межуева на сцене…

Не секрет, что из‑за его принципиальности врагов у него много. И пока он не выступит с этой речью и не увидит реакцию на неё, он не будет до конца знать, что именно происходит: первое тут наличествует или второе.

Так что совсем непонятно: эти доклады от Ивлева настолько хороши, что вызвали желание внедрять их в экономику? Или то, что в них содержится – вообще неважно, с ним просто хотят свести счёты? Чертовски хороший вопрос, не правда ли?

Наконец он совладал со своими нервами и тут же отложил зажигалку в сторону. Надо приниматься за работу.

Нажав интерком, он велел:

– Таисия Григорьевна, немедленно соберите мне все копии докладов, поступавших из Верховного Совета за подписью Павла Ивлева, и принесите в мой кабинет.

– Только за этот или за прошлый год? – удивлённо спросила секретарша.

– Я сказал – все копии за всё время нашего сотрудничества. Приступайте.

– Поняла, – сказала Таисия Григорьевна немного недовольным тоном.

«Нет, ну а что за идиотское уточнение она попыталась сделать? Все – значит все. Почему бы его мог заинтересовать вдруг исключительно только 1973 год?» – немного раздраженно подумал Межуев, и понял, что ни черта он не успокоился. Все же весь на нервах…

Оставшиеся до доклада дни придётся, отложив все другие дела в сторону, шерстить эти доклады, и искать из них те идеи, которые уже, с его точки зрения, вполне реально можно будет внедрить. Потому что нет ничего хуже, чем если он предложит что‑то, что нужно внедрять, а потом все полетит под откос. Поверят, выделят бюджет, а потом окажется, что эта вещь принципиально невнедряемая. Технология слишком сырая, к примеру…

Может быть, кстати, если эта инициатива выдвинута его врагами, на это и сделан весь расчёт. И тогда, выступив с речью, он сразу и не узнает, какова задумка с этим предложением выступить с докладом с высокой трибуны была заложена. Вполне может быть, что свести счёты с ним хотят по итогам 1975 года, в надежде, что он для его внедрений окажется провальным…

Нельзя допустить, чтобы даже часть его предложений просто сожрала бюджетные деньги без видимого эффекта. Значит, отбирать проекты для внедрения ему необходимо, исходя и из этой тоже перспективы…

Поэтому ему нужны либо те предложения от Ивлева, которые можно реализовать за один бюджетный год, либо то, что заведомо нужно реализовывать несколько лет.

В первом случае проект будет реализован, и придраться будет не к чему. Во втором случае с самого начала будет отчётливо видно в документации, что финансирование требуется обеспечивать несколько лет подряд для достижения каких‑то значимых результатов.

И со временем до получения видимого позитивного эффекта тоже надо все тщательно рассчитать. Мало ли какие дополнительные препятствия возникнут на пути реализации этого проекта? Вот на что можно всегда рассчитывать, так это на различные дополнительные препятствия.