Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

Остальные газеты содержали не менее разрушительные материалы. «Los Angeles Times» публиковала данные о подкупе федеральных банковских инспекторов, «Boston Globe» — о махинациях с золотыми резервами, «Philadelphia Inquirer» — о связях с организованной преступностью, «Detroit Free Press» — о вывозе капитала в Европу в обход американских законов.

Звонок телефона прервал мои размышления. Я снял трубку, зная, что звонит О’Мэлли.

— Босс, — его голос звучал торжественно, — вы видели газеты? Это произведение искусства.

— Патрик, — ответил я, — это только начало. Что у нас с реакцией на улицах?

— Небоскребы Уолл-стрит уже окружены толпами. Люди требуют объяснений. Полиция выставила дополнительные патрули у здания Continental Trust на Мэдисон-авеню.

Я встал и подошел к окну. Внизу на Стоун-стрит собирались группы людей с газетами в руках. Мужчины в потертых пальто и рабочих куртках, женщины в скромных платьях, все они читали и обсуждали утренние новости. Их лица выражали гнев и возмущение.

Следующие два часа я провел, отвечая на телефонные звонки. Репортеры, политики, бизнесмены, все хотели получить комментарии о разворачивающемся скандале. Я отвечал осторожно, изображая удивление и выражая надежду на справедливое расследование.

В половине девятого утра в кабинет вошел Бейкер с пачкой телеграмм.

— Уильям, — сказал он, складывая очки в футляр, — реакция превзошла все ожидания. Сенатор Ла Фоллет требует немедленного созыва специальной комиссии по расследованию банковского картеля. Губернатор Рузвельт объявил о создании комиссии штата Нью-Йорк по финансовым преступлениям.

Это хорошо. С Рузвельтом еще предстояло встретиться. Мисс Левински принесла сводки с фондовой биржи:

— Сэр, торги по акциям всех дочерних компаний Continental Trust приостановлены. Биржевой комитет объявил об этом в восемь утра. Курсы рухнули на семьдесят процентов за первые полчаса торгов.

Но самое главное происходило на улицах. К десяти утра толпы людей собрались у всех филиалов Continental Trust в Нью-Йорке. Вкладчики требовали закрытия счетов, инвесторы — возврата денег, а граждане просто выражали свое возмущение.

— Мистер Стерлинг, — секретарша мисс Джонсон вошла в кабинет с очередной стопкой телеграмм, — звонили из Вашингтона. Министр финансов Меллон создает специальную комиссию по расследованию банковского картеля. Хотят, чтобы вы дали показания как пострадавшая сторона.

Я улыбнулся. Меллон прекрасно понимал, что Continental Trust представляет угрозу для всей финансовой системы страны. Их методы, принуждение, подкуп, убийства, разрушали основы честного предпринимательства.

В полдень я дождался телефонного звонка от агента Айвса:

— Мистер Стерлинг, публичная реакция превзошла все ожидания. Конгрессмены требуют принятия нового антимонопольного закона. Президент Гувер лично следит за ходом расследования.

— Агент Айвс, — ответил я, — а что с арестованными?

— Восворт и Форбс отказываются давать показания. Но их юристы уже намекают на возможность сделки. Думаю, через неделю получим полные признания.

К вечеру стало ясно, что информационная атака превзошла все ожидания. Общественное мнение полностью повернулось против Continental Trust. Газеты называли их «врагами американского народа», политики требовали расследования, а простые граждане выражали свое возмущение на улицах.

Я сидел в кабинете, наблюдая, как сгущаются вечерние сумерки над Нью-Йорком. В половине четвертого дня черный Packard особого назначения остановился у главного входа в здание Merchants Farmers Bank. За рулем сидел государственный водитель в форменной фуражке, а задние стекла автомобиля были тонированы настолько, что невозможно различить силуэты пассажиров.

Я спустился с седьмого этажа в сопровождении О’Мэлли, который нес мой коричневый кожаный портфель с важнейшими документами, теми самыми материалами, которые через три часа должны изменить политическую карьеру губернатора Рузвельта.

— Босс, — сказал О’Мэлли, когда мы достигли фойе банка, — этот рейс в Олбани может стать историческим. Вы уверены, что Рузвельт готов к такому шагу?

— Патрик, — ответил я, застегивая двубортное пальто из темно-серой шерсти, — Рузвельт не просто готов. Он ждет этой возможности. Дело Continental Trust даст ему то, что нужно каждому политику, мечтающему о Белом доме, — шанс стать национальным героем.

Дорога до аэродрома Митчелл заняла полчаса. Там нас ждал правительственный самолет Ford Trimotor, трехмоторный монолитный красавец, который мог доставить пассажиров из Нью-Йорка в столицу штата Нью-Йорк за полтора часа полета.

В половине седьмого вечера мы приземлились на небольшом аэродроме в пригороде Олбани. Еще один правительственный автомобиль, темно-синий Buick Master Six, ждал нас у терминала.

Губернаторская резиденция в Олбани встретила нас мягким светом электрических люстр и запахом горящих дубовых поленьев. Особняк в георгианском стиле, построенный в 1850-х годах, служил официальной резиденцией губернаторов штата Нью-Йорк уже восемьдесят лет.

Франклин Делано Рузвельт встретил меня в рабочем кабинете, просторной комнате с высокими потолками, обшитой панелями из темного дуба. За массивным письменным столом красного дерева висел портрет Александра Гамильтона, первого министра финансов Соединенных Штатов.

— Уильям! — Рузвельт поднялся из-за стола, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Его улыбка освещала весь кабинет, но я заметил усталость в его голубых глазах — признак напряженных дней в должности губернатора. — Дэвид Роквуд сказал, что у вас есть нечто чрезвычайно важное.

— Губернатор, — я пожал его крепкую руку, — то, что я привез, изменит не только ваше положение в штате, но и шансы на президентских выборах.

Рузвельт жестом пригласил меня к креслам у камина. На низком столике из красного дерева стоял поднос с хрустальным графином виски, двумя бокалами и серебряной коробкой с гаванскими сигарами.

— Виски? — спросил он, наливая янтарную жидкость в бокалы. — Это двенадцатилетний шотландский односолодовый. Подарок от посла Великобритании.

— Благодарю, — я взял бокал и сделал небольшой глоток. Виски оказался превосходным. Мягким, с ароматом дыма и меда.

— Сэр, — начал я, открывая портфель и доставая толстую папку с документами, — помните наши разговоры о необходимости усиления федерального контроля над банковской системой?

— Конечно помню. Ваши идеи о страховании депозитов и разделении коммерческих и инвестиционных банков стали основой многих моих предложений.

— Сегодня утром эти теоретические рассуждения получили практическое подтверждение, — я положил папку на стол и открыл ее. — Continental Trust, крупнейший банковский холдинг страны, полностью разгромлен. Сорок три руководителя арестованы по обвинениям в валютных нарушениях, подкупе должностных лиц и создании монополистического картеля.

Рузвельт выпрямился в кресле:

— Боже мой… Уильям, вы говорите о финансовой империи стоимостью в несколько сотен миллионов долларов.

— Именно. И вот документы, доказывающие их вину, — я протянул ему первую пачку бумаг. — Списки подкупленных сенаторов и конгрессменов. Схемы вывода капитала в Европу. Доказательства финансирования промышленников в Германии.

Рузвельт надел очки в золотой оправе и начал изучать документы. Его лицо постепенно мрачнело:

— Сенатор Расс получал по пять тысяч долларов ежемесячно… Конгрессмен Холден… Боже, половина банковского комитета Палаты представителей!

— Сэр, — продолжил я, — это ваш шанс. Continental Trust не просто нарушал законы, они предали Америку. Финансировали враждебных Америке европейских политиков, вывозили капитал за границу в то время, когда миллионы наших сограждан теряли работу.

Рузвельт поглядел в сторону окна, на огни Олбани в зимней ночи:

— Уильям, если эти обвинения подтвердятся… Это станет крупнейшим финансовым скандалом в истории страны.

— Они уже подтверждены. Федеральные агенты провели скоординированную операцию по всей стране. Руководство Continental Trust под арестом, документы изъяты, счета заморожены.