Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

— А какую роль я должен сыграть в этом деле?

Я встал и подошел к нему:

— Создайте специальную комиссию штата по расследованию банковских преступлений. Позиционируйте себя как человека, который борется с коррупцией на всех уровнях власти. Американцы увидят в вас лидера новой эпохи, политика, который ставит интересы народа выше интересов Уолл-стрит.

Рузвельт повернулся ко мне, его глаза блестели:

— Уильям, это может изменить всю расстановку сил в стране. Если я докажу, что готов бороться с финансовыми монополиями… Избиратели Запада и Юга увидят во мне не еще одного кандидата от восточного истеблишмента, а реформатора.

— Именно в этом суть, — согласился я. — Continental Trust контролировал банки от Нью-Йорка до Сан-Франциско. Их падение покажет, что вы готовы противостоять самым влиятельным силам в стране.

Рузвельт вернулся к столу и взял другую пачку документов:

— А что здесь?

— Доказательства того, что Continental Trust спровоцировал крах в октябре 1929 года. Они заранее знали о готовящемся обвале и использовали инсайдерскую информацию для скупки обесцененных активов.

— Они причастны к Великой депрессии?

— Не просто причастны, они один из главных виновников. Создавали искусственный спрос на акции, а затем резко сбрасывали их, провоцируя панику.

Рузвельт сел за стол и взял золотое перо:

— Уильям, я объявлю о создании комиссии завтра утром. Но мне нужны гарантии, что федеральные власти поддержат расследование.

— У меня есть письменные заверения от Министерства финансов, — я достал из портфеля официальный документ с печатями. — Министр Меллон лично заинтересован в том, чтобы это дело получило максимальную огласку.

— Прекрасно. Я читал статьи в газетах. «New York Times», «Washington Post», «Chicago Tribune», вся Америка узнала о преступлениях Continental Trust. Да уж, Стерлинг, вы опасный противник, когда вы бьете, кровь так и брызжет во все стороны.

Он указал на карту Соединенных Штатов, висящую на стене:

— Уильям, вы понимаете, что это не просто расследование коррупции? Это возможность показать американскому народу альтернативу нынешней экономической системе.

— Сэр, — сказал я, — именно поэтому я здесь. Continental Trust представлял худшие черты необузданного капитализма — жадность, коррупцию, безответственность. Их падение даст вам платформу для продвижения ваших реформ.

— Страхование банковских депозитов, регулирование фондового рынка, программы общественных работ…

— Все это станет не теоретическими предложениями, а необходимыми мерами для предотвращения новых Continental Trust.

Рузвельт налил себе еще виски и поднял бокал, но затем остановился, его лицо приобрело серьезное выражение:

— Уильям, прежде чем мы продолжим, я должен задать вам прямой вопрос. В прессе появлялись сведения о ваших необычных деловых связях. Газета «Washington Herald» писала о возможных контактах с организованной преступностью.

Я поставил бокал на стол и посмотрел Рузвельту прямо в глаза:

— Сэр, я ценю вашу откровенность. Да, Continental Trust пытался дискредитировать меня, распространяя подобные слухи. Но позвольте мне объяснить, что происходило на самом деле.

— Я слушаю, — Рузвельт откинулся в кресле, внимательно изучая мое лицо.

— Когда Continental Trust объявил мне войну, они использовали все доступные средства. Коррумпированных судей, подкупленных чиновников, продажных журналистов. У меня не было выбора, кроме как найти союзников там, где их можно было найти.

— Вы говорите о мафии?

— Я говорю о людях, которые тоже стали жертвами Continental Trust. Некоторые дельцы потеряли миллионы долларов в их финансовых схемах. Другие лишились контроля над доками из-за их интриг. Мы объединились против общего врага.

Рузвельт встал и прошелся по кабинету:

— Уильям, это крайне рискованная игра. Связи с организованной преступностью могут разрушить любую политическую карьеру.

— Именно поэтому Continental Trust использовал эту тактику, — объяснил я. — Они знали, что даже ложные обвинения в связях с мафией сделают меня неприкасаемым для респектабельных деловых кругов.

— А что произошло с вашим банком? Говорили о массовом изъятии депозитов…

— Объединенная атака. Continental Trust использовал подставных лиц для одновременного изъятия крупных сумм, создавая искусственную панику. Плюс давление через федеральных банковских инспекторов, которые получили «анонимные» жалобы.

Рузвельт вернулся к креслу:

— И как вы выжили?

— Благодаря помощи федеральных агентов. Люди из Секретной службы поняли, что Continental Trust представляет угрозу не только для меня, но и для всей финансовой системы страны. Мы заключили соглашение о сотрудничестве.

— Какого рода соглашение?

— Я предоставляю информацию о финансовых схемах мафии и Continental Trust в обмен на федеральную защиту. Фактически я негласный агент под прикрытием.

Рузвельт присвистнул:

— Боже мой, Уильям. Вы играли одновременно на трех фронтах, против Continental Trust, с мафией и с федеральными органами.

— Выбор был невелик, — признался я. — Либо я находил способ выжить в этой войне, либо Continental Trust уничтожил бы меня так же, как уничтожил моего отца.

— Ваш отец?

— Эдвард Стерлинг, владелец текстильной фабрики. В 1925 году Continental Trust разорил его предприятие через манипуляции с кредитами, а затем инсценировал его самоубийство.

Рузвельт покачал головой:

— Уильям, это объясняет многое. Вы не просто боролись за выживание бизнеса, вы мстили за отца.

— Отчасти да. Но в процессе я понял, что Continental Trust это угроза для всей страны. Они не просто нарушали законы, они подрывали основы американской демократии.

Рузвельт, продолжая сидеть, протянул мне руку:

— Уильям, я верю вам. Более того, после того, что вы сделали с Continental Trust, я хочу предложить вам более тесное сотрудничество.

— В каком смысле?

— Я готовлюсь к президентским выборам 1932 года. Мне нужен человек, который понимает реальные проблемы американской экономики и знает, как их решить.

Я пожал его руку:

— Сэр, я готов помочь. Что вас больше всего беспокоит?

Рузвельт вернулся к карте на стене и указал на промышленные районы:

— Безработица, Уильям. Четырнадцать миллионов американцев без работы. Мои соперники предлагают ждать, пока рынок сам восстановится. Но люди не могут ждать, они голодают прямо сейчас.

— И что вы предлагаете?

— Федеральные программы трудоустройства. Масштабные общественные работы. Строительство дорог, мостов, плотин. Но республиканцы называют это «социализмом», а консервативные демократы боятся дефицита бюджета.

— Сэр, а что если мы покажем, что такие программы не только помогут безработным, но и принесут прибыль?

— Как это возможно?

— Каждый доллар, потраченный на общественные работы, генерирует два-три доллара экономической активности. Строители тратят зарплаты в магазинах, владельцы магазинов заказывают больше товаров, производители нанимают рабочих.

Рузвельт заинтересованно наклонился вперед:

— Вы можете это доказать математически?

— Могу подготовить детальный экономический анализ. Плюс у меня есть связи в финансовых кругах, люди, которые могут профинансировать пилотные проекты, демонстрирующие эффективность подхода.

— Это именно то, что мне нужно. Не просто теория, а практические доказательства того, что «Новый курс» может работать.

— Сэр, — сказал я, — дайте мне шесть месяцев. К осени у вас будет экономическая программа, которая не только решит проблему безработицы, но и станет основой вашей избирательной кампании.

Рузвельт улыбнулся, той широкой, заразительной улыбкой, которая вскоре покорит всю Америку:

— Уильям, добро пожаловать в команду будущего президента Соединенных Штатов.

Глава 16

Возрождение империи

Здание федерального суда на Перл-стрит встретило меня знакомым запахом старого дерева, пропитанного десятилетиями юридических баталий. Массивные мраморные колонны поддерживали потолок, украшенный лепниной времен президента Гранта, а широкие ступени лестницы были отполированы тысячами подошв адвокатов, истцов и свидетелей.