Одинаковые. Том 2. Гимназисты (СИ) - Насоновский Сергей

— Спасибо вам, дорогой Андрей Михайлович, за вашу помощь, — поблагодарил я. — Сейчас мы быстро заедем домой, и Лёша принесёт наши паспорта. Они ведь понадобятся для оформления нужных бумаг?

— Егор Кузьмич, твои документы у тебя в квартире или ты их домой перевёз?

— Нет, нет, — ответил Кузьмич. — Я ничего не перевозил. Как мы с вами сложили всё в тот деревянный ящик под замок, так они там и лежат.

— Да, — подумал я, — стоит нам всё-таки организовать сейф для хранения важных бумаг и документов в Шувалово. Непорядок, если они будут находиться здесь в пустой квартире долгое время.

— Да, конечно, документы потребуются, буду ждать их от вас, — сказал стряпчий. — И прямо сегодня поспешу начать работу по ним, если быстро сможете принести. Как только появятся новости по бумагам, сразу зайду к вам.

Стряпчий проводил нас до двери, и мы отправились к себе, но по дороге разделились: я и Никита, в компании с Кузьмичом, направились в гимназию, а Леха побежал относить документы Томских

Конечно, оставалась вероятность, что мы не застанем на месте нашего уважаемого Свистунова, но кто знает, вдруг повезёт. В крайнем случае придётся разыскивать его домашний адрес.

И вот мы с Никитой и Кузьмичом поднимаемся по лестнице к центральному входу гимназии. Нам несказанно повезло: заместитель директора по учебной части Одиннадцатой мужской гимназии Санкт-Петербурга, Свистунов Павел Алексеевич — брат того самого жандарма Антона Семёновича, что когда-то направил нас в это гостеприимное учебное заведение, ещё будучи в Забайкалье, — оказался на месте.

— Добрый день, Павел Алексеевич, — поздоровался я, широко улыбаясь. Признаться, я был искренне рад видеть этого человека.

— Здравствуйте, здравствуйте, — приветливо ответил Павел Алексеевич, смотря на нас доброжелательно.

— Какими судьбами, рассказывайте, братья Горские? Приветствую вас, Егор Кузьмич, — он немного склонил голову в сторону нашего опекуна.

— Павел Алексеевич, подхватил я разговор. Мы к вам по достаточно нестандартному поводу и нуждаемся в вашей помощи.

— Прошу, прошу! — сказал Павел Алексеевич, приглашая нас в свой кабинет.

— Итак, я вас внимательно слушаю.

— Дело в том, что на самой окраине нашей родины у нас есть приятель. Его зовут Джугашвили Иосиф Виссарионович, в декабре ему исполнится 14 лет. Так вышло, что нам нужно привести этого человека в Петербург, где он сможет продолжить своё обучение. Скорее всего, испытания в гимназию с начала осени он не осилит, поэтому мы будем заниматься с ним в течение учебного года. Более того, мы очень надеемся, что получится часть дисциплин пройти экстерном по той же методике, которой мы пользовались с братьями в этом году, и в таком случае через год он смог бы начать учебу с 5-го или с 6-го класса.

— Конечно, нам бы очень хотелось, чтобы Иосиф поступил именно в 11-ю гимназию. — добавил я.

— Особых возражений, Илья, у меня к вашей просьбе нет, — сказал Павел Алексеевич.

— Если ваш друг действительно выдержит все необходимые испытания, то, милости просим, я точно допущу его к испытаниям.

— Еще такой момент, — вступил в разговор Никита. — Для того, чтобы спокойно и без задержек попасть из Грузии в Петербург, нужны документы. А самым важным из них будет приглашение на учёбу в гимназии, желательно с подписью её директора…

— Подскажите, Павел Алексеевич, господин Зубовский Андрей Станиславович, мог бы нам подписать такое приглашение, если вы походатайствуете об этом? Мы, в свою очередь, на благо гимназии, готовы вынести небольшую сумму, которой вы сможете располагать по своему разумению! — сказал я.

И Кузьмич протянул заместителю директора по учебной части конверт, в котором лежало 200 рублей на ассигнации.

Павел Алексеевич глянул на конверт, задумался, потом махнул рукой и сбросил его в верхний ящик своего стола.

— Что ж, ребятки, сделаем, сделаем вам приглашение. Привозите своего Иосифа, посмотрим, на что он способен. Вы, главное, там знания ему подтяните, чтобы не опозорили меня на испытаниях, а то всё-таки ходатайствовать за него стану, не ловко, знаете ли, за бездарей просить. — добавил он и задумавшись на несколько мгновений уставился на портрет какого то деятеля из ученой братии, что висел на стене кабинета.

— Вот что, голубчики, приходите-ка вы завтра часиков к двенадцати. Я думаю, что бумаги будут сделаны. А вот здесь

протянул он лист и перо. Напишите фамилию, имя, отчество, дату рождения и текущее место жительства, хотя бы населенный пункт. Он в Тифлисе сейчас? — спросил он.

— Нет, Павел Алексеевич, сейчас Иосиф Джугашвили проживает в Гори. Это небольшой городок в Грузии. — ответил Никита.

— Понятно, значит так и пишите. — спокойным тоном добавил заместитель директора.

Я записал данные известного мне человека и протянул лист бумаги Свистунова. На чём, откланявшись, мы с ним и расстались до завтрашнего дня.

И вот настал тот момент, когда нам пора отправляться в далекую солнечную Грузию. Задумавшись об этом, вспомнил плацкартные вагоны в июле по маршруту Москва — Сочи в 90-х годах, и я прям передернул плечами, причем синхронно втроем. Кузьмич, видя это, лишь приподнял одну бровь, но спрашивать ничего не стал.

Извозчик доставил нас до Московского вокзала, который находится на Знаменской площади у Невского проспекта.

Мы прошли на перрон, отыскали по номеру наш синий вагон первого класса, билеты в который удалось раздобыть находчивому стряпчему. При нас имелись все нужные проездные документы, а ещё приглашение для Иосифа Виссарионовича, которое сумел выправить Павел Алексеевич Свистунов. Нас встретил проводник и сопроводил в купе.

Интересно, что места никак не были обозначены номерами. Где располагаться пассажирам, определял сам проводник, однако он тщательно проверил наши билеты и только после этого выполнил все положенные в таком случае пассажирам первого класса расшаркивания, за что Кузьмич опустил в его ладонь пятиалтынный.

Зайдя в вагон, я сразу отметил особую роскошь. Если во втором классе отделка выполнена из сукна, то здесь видны панели из красного дерева, а мягкие диваны обшиты бархатом. Всюду отполированные до блеска бронзовые ручки. Множество изысканных декоративных деталей. А также яркое газовое освещение, что давало достаточно света в тех местах где днем не хватало солнечного света. Мне известно, что недавно его ввели вместо обычных свечей, которые доставляли не мало хлопот, в том числе по противопожарным соображениям.

Вещей у нас было немного, и в багажный отсек сдали только два тяжёлых чемодана, а ручную кладь разместили в специальных сетках прямо в купе. После того как поезд тронулся, в нашу дверь постучал проводник. Он предложил горячий чай, и, разумеется, мы не стали отказываться.

До Москвы ехать, по приблизительным подсчётам, около девятнадцати-двадцати часов. Конечно, это не скоростной поезд из двадцать первого века.

На «Сапсане» можно было бы домчаться всего за четыре часа. Что ж, вспоминая путешествие через всю Сибирь, такая скорость нынче кажется невероятной.

Выходит, прибываем мы в Москву на Николаевский вокзал, который расположен на Каланчёвской площади. Так, размышляя, допили с братьями чай — говорить с Кузьмичом было особо не о чем, и мы решили позволить себе немного отдохнуть после напряжённых дней сборов, проведённых в суете.

Судя по моим биологическим часам, проспали примерно пять — пять с половиной часов.

Значит, за это время поезд должен был преодолеть около трёхсот — трёхсот пятидесяти вёрст.

Что же это за станция? Я посмотрел в окно.

— Это Бологое, — сказал Кузьмич, глядя на меня.

Мы с братьями рассмеялись во весь голос, вспомнив стишок про рассеянного человека, что брюки через голову надевал, и это здорово подняло настроение.

— Это что за остановка — Бологое или Поповка? — и снова весёлый смех наполнил наше купе.

Решили немного размяться и выйти на платформу.

Но как только мы прошли в тамбур, в вагон ворвалась молодая женщина, лет двадцати пяти, и с криком: «Помогите!» — бросилась к нам навстречу.