После оформления мы с Гудковым запустили мелкосерийное производство пистолетов ПР-92, и они постепенно начали покорять рынок — технологическое превосходство перед аналогами того времени было очевидным. Все узлы через Томских были запатентованы отдельно, документы зарегистрировали в США, Франции и Великобритании. После этого к нам потянулись тонкой струйкой оружейные дельцы из Европы, с просьбой продать лицензию на производство. А вот наше ГАУ пока даже не почесалось, хотя всё больше офицеров делало заказы на ПР-92 через партнёрские оружейные лавки, куда мы поставляли небольшие партии товара — спрос рос с каждым месяцем. Думаю, скоро можно будет задуматься об автоматической винтовке, но здесь есть нюансы: появление такого оружия раньше времени способно сильно повлиять на будущие военные конфликты, поэтому всё надо тщательно просчитать. Мы не хотели форсировать прогресс исключительно в военном направлении.
Что касается автомобилей, наши мастерские стали лучшими по ремонту немногочисленного автотранспорта столицы, и очередь к нам стояла изрядная. За это время стало ясно: запустить что-то сложное технически можно, но проблема — в кадрах, и есть шанс сесть в лужу. Людей надо учить и учить, чтобы набрались опыта. Поэтому мы с братьями решили начать с малого. Я вспомнил из детства простой мопед «Рига-7» с четырёхтактным двигателем Д6 и педальным приводом — по сути, велосипед с моторчиком, способный разгоняться до 40–50 км/ч. Именно такую конструкцию мы запустили в производство, запатентовав отдельные узлы двигателя и новшества, которых в то время не было.
Удалось, вложив кучу сил, сделать надувные шины и покрышки, пусть и по космической цене, но аппарат получился отличный. На пробных моделях мы с братьями и Сосо как угорелые обкатывали новинку, ставя на уши окрестности Шувалова. После таких вылазок народ сразу разнюхал, где можно купить такой диковинный аппарат — заказы пошли всё чаще и всё большим потоком. Патенты опять же оформили на Олега Расторгуева, а изобретение назвали «моторный велосипед Нева-1». Сейчас управляющий Гудков вместе с Олегом отлаживает технологию производства, а мы подсказали схему конвейерной сборки — так проще учить даже неквалифицированных рабочих, закрепляя за каждым простую операцию, отвечая за качество своего участка рублём, ну и получая премию за отсутствие брака.
Все остальные события, происходившие в России, шли примерно так же, как и в известной мне истории. В этом году наконец-то утвердили строительство Среднесибирской железной дороги до Красноярска, и вроде как вот-вот должны начать возводить мост через Обь — именно там начнётся развитие будущего Новосибирска. Германия, как и прежде, инициировала таможенную конфронтацию с Россией, что закономерно подтолкнуло к сближению с Францией. Чем это обернулось для империи, какими кредитами всё закончилось и какими последствиями для страны привело в конечном счете — мне отлично известно. Если не ошибаюсь, именно из-за трудностей с платежами по кредитам экспедиционный корпус, отправленный во время Первой мировой во Францию, и был послан на помощь союзникам. А после революции этих людей просто списали, и в лучшем случае боевым офицерам удавалось зарабатывать на пропитание работая таксистами на улицах Парижа.
Отличные новости в апреле пришли и от Томских — дело с реализацией партии фарфора XVII века сложилось на редкость успешно. На аукционах в Питере и Европе удалось продать почти треть всего, что имелось: из двенадцати сундуков осталось восемь полных, а сумма, которую мы получили на руки, оказалась просто фантастической — 380 тысяч рублей серебром уже после вычета комиссии Томских. Надо сказать, комиссия у него была по местным меркам астрономической, и он теперь стал весьма состоятельным человеком: прикупил дом в Шувалово, практически в пяти-десяти минутах неспешной ходьбы от нас, и теперь мы часто ходим друг к другу в гости.
Дальнейшую реализацию фарфора мы решили на год-два пока притормозить — не хотелось будоражить умы знатоков и перекупщиков, понимающих в этом деле. Денег на все наши планы теперь хватит с головой, а антиквариат, пролежавший десятилетиями в укромном месте, ещё столько же спокойно может лежать дальше.
Мы сидели расслабленные, распаренные. За пару заходов Артём Фёдорович, который теперь отвечал за столь любимое нами занятие, притащивший отличных пихтовых веников, прошелся по телу с головы до пят. С Кузьмичом у них по поводу правильной заготовки и использования веников часто случались жаркие споры. На этот раз он пропарил нас так, что каждая косточка пела. Вылетев из парилки, мы снова уселись за самовар, но я предпочёл выпить холодного кваса — по старому рецепту Прасковьи его теперь мастерски готовила Алёнка. Мы поглощали этот квас в промышленных масштабах.
Вдруг раздался крик Машки:
— Илья! Никита, Леша! Там кто-то приехал!
Я увидел суетящуюся Машку, поспешно натянул портки, хорошо помня, чем кончились прошлые неожиданные визиты, когда пришлось разбираться с Арцибашевым, оружие всегда держали под рукой, поэтому Лёша и Никита, не теряя времени, схватили ПР-92 и двинулись к воротам.
За воротами стояла бричка почтальона.
— Здравствуйте, уважаемые. Здесь проживают братья Горские? — спросил он.
— Да, это мы, — ответил я.
— Вот, распишитесь в получении.
Мы давно оплачивали доставку телеграмм на свой адрес. Это было недёшево, но очень удобно — курьер приносил сообщение буквально в течении пары часов после поступления на телеграф, и не нужно было лишний раз бегать и проверять лично. Так и на этот раз: бричка домчалась до Шувалова, и телеграмму вручили в руки.
Я получил послание, попрощался с почтальоном и вошёл во двор. Открыв конверт, достал бумажку с коротким текстом. Послание было от нашей мамы:
«Мальчики, здравствуйте. У нас беда. Жену Анисима убили. Есаул Селивёрстов лежит при смерти. Хунхузы похитили ваших сестричек. Они живы, но угнаны в Китай».
Когда я дочитал эти строки из далёкого Забайкалья, стало окончательно ясно: год, проведенный в Санкт-Петербурге, наполненный лишениями и вызовами, на самом деле был не такой уж и трудный. Настоящие испытания все еще ждали нас впереди…
КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА. Продолжение здесь: https://author.today/work/477913
