Тот замер на секунду, нахмурив брови, видно было, что не совсем понял мое предложение. Но спорить не стал, просто кивнул, принимая приглашение.
— Да Илюху тоже бери с семьей, — добавил я, кивнув в сторону его товарища.
Петька снова кивнул, переглянувшись с Ильёй, который тоже слышал мои слова и теперь вопросительно смотрел на брата.
— А пока, пойдемте, что покажу.
Я направился к своему дому, мужики молча последовали за мной. Во дворе, под навесом, где у меня была устроена небольшая мастерская, я достал кусок парусины, на котором ранее сделал схему и разложил его на столе. Петька с Ильёй с любопытством склонились над ней.
— Слушайте внимательно, — начал я, показывая на рисунок. — Нужно сделать форму из дерева под бутылку, чтоб потом отвезти кузнецу, чтобы такую же сделал из металла.
Я нарисовал как мог, объясняя пальцем каждую деталь. Решил сделать в виде пельменницы — это было проще всего объяснить мужикам.
— Только под две части, — продолжал я. — Выямка, что гладкая должна быть, — я показал на вогнутую часть рисунка, — а с другой стороны выпуклость, чтоб входила в эту выямку так, чтоб между ними зазор был миллиметра в два.
Петька почесал затылок:
— Это чтоб стекло там было, что ли?
— Именно, — кивнул я. — Причём — две такие на одном «устройстве», чтоб одинаково придавливались.
Я показал, как форма должна складываться, чтобы получались две одинаковые полубутылки одновременно.
— А потом ещё и чтоб обе части соединялись так, чтоб края ещё не остывшей заготовки спаялись между собой. Нужно будет сделать, чтоб форма складывалась, соединяя обе части.
Мужики переглянулись. Илья вытер пот со лба и неуверенно спросил:
— А это… чтоб что получилось-то?
— Бутылки, — ответил я просто. — Стеклянные. Для наливки и прочего.
— А-а-а, — протянул Петька, и в глазах его загорелось понимание. — Чтоб в них жидкость хранить, значит.
— Именно, — улыбнулся я. — Разное можно будет хранить.
Илья всё ещё выглядел озадаченным:
— А из чего делать-то форму эту?
— Да из любого дерева, — ответил я. — Нам же только как шаблон. Только выбирайте без сучков, чтоб ровнее было.
Петька кивнул, уже прикидывая, откуда взять подходящий кусок дерева:
— У меня кусок остался от того, что на бочку пошёл. Думаю, хватит.
— Отлично, — одобрил я. — Завтра и займёмся. Можно будет на глине опробовать, чтоб всё было чётко и ровно.
Мужики ушли, обсуждая предстоящую работу, а я остался во дворе, размышляя о том, как лучше организовать производство стеклянных бутылок. Дело новое, непривычное для деревни, но если всё получится, это будет большой шаг вперёд. Наливку можно будет не только пить самим, но и на ярмарку возить, продавать. Да и для других жидкостей стеклянная тара подойдёт лучше, чем глиняная или деревянная.
Вечером устроили чаепитие под яблоней. День выдался тёплый, но не жаркий, и вечерняя прохлада была особенно приятна. Машка расставила кружки, разложила ложки. В центре стола красовался торт — пышный и высокий.
Семьи Петьки и Ильи пришли почти одновременно. Петькина жена Дарья, принесла с собой варенье из лесной земляники — баночку совсем небольшую, видно, приберегала для особого случая. Илья пришёл с женой и двумя сыновьями-погодками, лет восьми и девяти. Мальчишки держались скованно, оглядываясь по сторонам и явно робея в присутствии барина.
— Садитесь, не стесняйтесь, — пригласил я, указывая на лавки. — Чай у нас сегодня особенный, да и угощение тоже.
Все расселись, поглядывая на торт с любопытством. Такого в деревне ещё не видали — пироги пекли, блины, оладьи, но торт был в новинку.
Машка разлила чай по чашкам — ароматный, китайский. Потом взяла большой нож и стала разрезать торт на аккуратные куски (так, как я ей сказал сделать накануне). Гости следили за каждым её движением, затаив дыхание.
— Это что же такое? — не выдержала Дарья. — Как вы это называете?
— Торт, — ответила Машка с гордостью. — Егор Андреич придумал. Там мука, яйца, масло, сахар, а между коржами сметана, взбитая с мёдом.
Она положила по куску каждому и сама села рядом со мной, с нетерпением ожидая, когда гости попробуют наше творение.
Первой рискнула жена Ильи. Она осторожно отломила кусочек ложкой и положила в рот. Глаза её расширились от удивления, а потом она закрыла их, наслаждаясь вкусом.
— Господи, что же это такое вкусное! — выдохнула она. — Как же это… Нет, не могу даже описать!
Все принялись пробовать торт, и вскоре над столом повисла та особенная тишина, которая бывает только тогда, когда люди наслаждаются по-настоящему вкусной едой.
— Какая же ты у меня умница, — сказала Прасковья, радуясь дочери. А Фома уплетая свой торт за обе щеки, тоже улыбнулся.
Машка попробовала свой кусок и аж застонала от удовольствия, так ей понравилось. Она перевела сияющий взгляд на меня:
— Боже, какая же вкуснотища! — воскликнула она.
Я довольно улыбнулся.
Петька, уплетая уже второй кусок, кивал, соглашаясь:
— Машка, да ты чародейка! Как это так можно из простых продуктов такое сотворить?
Илюшкины сыновья, забыв о смущении, уплетали торт за обе щёки, измазав лица в креме. Его жена пыталась их утихомирить, но я махнул рукой:
— Пусть едят на здоровье. Для того и делали.
Пока все наслаждались угощением, я поинтересовался у Петьки:
— А что там со стеклом? Как продвигается?
Петька, прожевав кусок торта, вытер рот и ответил:
— Семён расплавил следующую порцию и залил на камне. Сейчас остывает до завтра.
— А Прохор с ребятнёй камень нашли и шлифуют, — добавил Илья. — Хороший такой камень, ровный, для формы как раз подойдёт.
— Ну и отлично, — кивнул я, довольный новостями. — Значит, всё идёт как надо.
Машка, слушая наш разговор, вдруг спросила:
— А можно я завтра ещё торт сделаю? — и, заметив мой удивлённый взгляд, добавила: — Он мне так понравился, да и всем по вкусу пришлось.
— Конечно можно, — улыбнулся я. — Ты же видела, как и что — вот и сделай.
Дарья, сидевшая напротив, внимательно слушала наш разговор:
— А может, вместе испечём? — предложила она Машке. — Я к тебе завтра приду, ты меня научишь, и вместе сделаем?
Машка просияла:
— Конечно! Приходи пораньше, чтоб успеть всё сделать.
Мужчины тем временем перешли на обсуждение завтрашних дел. Петька рассказывал Илье, что завтра будет делать форму, а тот предлагал, как лучше выточить нужные детали.
— А как вы думаете, барин, — обратился ко мне Илья, — сколько таких бутылок нам понадобится?
Я задумался на мгновение:
— Для начала хотя бы дюжину. А там посмотрим, как пойдёт дело. Если всё получится, можно будет и больше делать.
Петька кивнул, соглашаясь:
— Дюжину осилим. Главное, чтоб форма удачная вышла.
— Выйдет, — уверенно сказал я. — Завтра покажу, как точнее выстругать, чтоб зазор правильный был.
Чаепитие продолжалось до самых сумерек. Торт был съеден до последней крошки, чайник опустел, а разговоры не стихали. Обсуждали и новую форму для бутылок, и стекло, и урожай, и планы на будущее. Дети Ильи и Петра, наигравшись во дворе, заснули прямо на лавке, прижавшись друг к другу.
Когда стало совсем темно, гости начали собираться домой. Дарья ещё раз поблагодарила Машку за угощение и пообещала прийти завтра пораньше. Илья подхватил сонных сыновей на руки и они отправились к себе.
— Спасибо за угощение, барин, — сказал на прощание Петька. — Такого вкусного отродясь не едал.
— Машку благодари, — улыбнулся я.
Фома с Прасковьей обняли дочь, что-то ей тихо сказав.
Когда гости ушли, мы с Машкой остались вдвоём под яблоней. Она прижалась ко мне, положив голову на плечо:
— Хорошо посидели, правда?
— Правда, — согласился я, обнимая её.
— А знаешь, что самое приятное? — спросила она тихо.
— Что?
— Видеть, как людям нравится то, что ты делаешь. Как они радуются новому вкусу, новым вещам. Это… это как будто маленькое чудо творишь.
