Воронцов. Перезагрузка. Книга 3 (СИ) - Тарасов Ник

— И вот что ещё, — добавил я, вспомнив важный момент. — На будущее — после измельчения, перед тем как газом обрабатывать, нужно глину предварительно прокаливать, чтобы убрать лишнюю влагу. Тогда ещё лучше будет получаться.

— Влагу убирать, ясно, — повторил Пётр, запоминая. — Всё понял, барин. Сделаем. — кивнул он с серьёзным видом.

— Кстати, вот и займись этим, — добавил я. — Организуй сбор глины и подготовку. Людей возьми, в помощь.

— Сделаем, Егор Андреич, — с готовностью отозвался он. — Я уже и место присмотрел хорошее, там глина чистая, без примесей.

Подходя к деревне, я решил проверить как там дела на стройке дома для Степана.

Строители трудились вовсю — кто-то крепил стропила, кто-то обшивал стены. Работа кипела, и было видно, что мужики стараются на совесть.

— Ну как? — спросил я у Захара, руководившего работами.

— Ещё пару дней и будет готов, — ответил тот, вытирая пот со лба. — Ну, в первом приближении, так сказать. Понятно, что ещё работы много, но крыша над головой уже есть, как говорится.

Я обошёл строение, осматривая его со всех сторон. Хороший дом получался — крепкий, просторный. Степану с семьёй должно понравиться.

— Добротно делаете, — похвалил я. — Продолжайте в том же духе.

Попрощавшись с Захаром и мужиками, я двинулся к своему дому.

Пока подходил, задумался над тем, сколько у меня в наличии денег есть. Вопрос был не праздный — скоро придётся в город ехать, а для этого нужно понимать, каким капиталом мы располагаем.

«Так, давай посчитаем», — мысленно рассуждал я, шагая по утоптанной тропинке. Я вспоминал каждую поездку в город, каждую партию досок, каждый привезённый товар.

Торговцы с досками приезжали четыре раза, это точно. Но сколько они привезли и увезли? И ещё ведь Фома доски отвозил… два раза или три? Да ещё Иван с Митяем один раз ездили.

«Нужно всё разложить по полочкам», — решил я.

Первый раз торговцы увезли семь возов. По пятьдесят досок на воз, по восемьдесят пять копеек за доску… Получается… семь возов по пятьдесят, это триста пятьдесят досок. Это двести девяносто семь рублей вышло.

А потом ещё три раза приезжали, и каждый раз брали по десять возов. Это уже тридцать возов по пятьдесят досок — тысяча пятьсот штук. Выходит около тысячи двухсот семидесяти пяти рублей.

Фома ездил три раза, помнится. Первый раз один воз, потом по два. Плюс ещё Иван с Митяем один воз возили. Итого семь возов, это ещё триста пятьдесят досок. Но там уже по полному рублю за штуку брали, без скидок. Значит, ещё триста пятьдесят рублей.

«Итак, с досок выходит… — я на секунду остановился, подсчитывая общую сумму. — Двести девяносто семь, плюс тысяча двести семьдесят пять, плюс триста пятьдесят… примерно тысяча девятьсот двадцать два рубля».

Я присвистнул. Сумма выходила внушительная. Но ведь были и расходы — немалые. Охране платили, инструменты и материалы покупали. Да и за сожжённый воз я скидку сделал.

«Пусть на расходы ушло рублей шестьсот-семьсот, — рассуждал я. — Тогда в наличии должно быть около тысячи двухсот-тысячи трёхсот рублей».

Солидная сумма. С такими деньгами можно многое сделать. Можно новые инструменты заказать, можно ещё людей нанять.

«А ведь ещё кузнец заказы выполняет, — вспомнил я. — И горшок от Игната тоже разошёлся, значит, и оттуда деньги идут».

С каждым шагом настроение моё улучшалось. Дела шли в гору, и это радовало.

«Значит, в город нужно ехать двумя телегами с досками, — решил я. — Это ещё сотню рублей принесёт, не меньше».

Подходя к дому, я уже прикидывал, с кем в город ехать в этот раз. Надо выбрать людей понадёжнее, да таких, что за словом в карман не полезут. И список составить, что купить нужно — железа побольше, инструменты новые, да по хозяйству чего…

Степан пришел ко мне во двор и я заметил его довольную улыбку, прятавшуюся в густой бороде.

— Егор Андреич, — окликнул он меня, приближаясь широким шагом, — рыбу перед обедом Митяй принес! Такие лещи — один к одному, ладонь в ладонь. Уже разделали и приготовили для копчения, как вы учили.

— А мясо как? Просолилось? — спросил я.

— Смотрел утречком, — кивнул Степан, — тоже в самый раз. Когда коптить будем?

Он переминался с ноги на ногу, и было видно, как ему не терпится приступить к новому делу. Я улыбнулся — вот что значит правильно заинтересовать человека.

— И еще одну коптилку сделал, — похвастался Степан, раздуваясь от гордости. — Для мяса, все как вы велели.

— Ну что ж, — я поднялся, — давай тогда будем коптить. Погода самая подходящая — ни дождя, ни сильного ветра.

Я окликнул Машку, которая развешивала выстиранное белье на веревках во дворе:

— Машенька, поставь-ка картошки целенькой отваривать. К рыбе да мясу в самый раз будет.

Машка кивнула и, подхватив корзинку, направилась к погребу за картошкой. А мы со Степаном пошли к коптильням, которые расположились за сараем, подальше от жилья, чтобы дым не мешал.

— Смотрите, барин, — показывал он, — тут я еще полочки сделал, чтоб мясо не соприкасалось.

Коптильня действительно вышла на славу — основательная, продуманная до мелочей. Видно было, что Степан не просто выполнял указание, а вложил в работу душу.

— Отличная работа, — похвалил я, и Степан расцвел, как мальчишка.

Вскоре подошли Митяй с Ильей, неся на деревянных подносах подготовленную рыбу — крупных лещей, уже выпотрошенных и натертых солью с травами. Лещи были один к одному — золотистые, с упругой чешуей, которая отливала на солнце перламутром.

— Красавцы! — одобрил я, осматривая улов. — В первую коптильню их.

Степан сходил за мясом — свиные хрящики и ребрышки, уже просоленные и вымоченные в рассоле с чесноком. Мясо выглядело аппетитно даже в сыром виде — розовое, с тонкими прослойками жира, источающее пряный аромат трав.

— Это во вторую коптильню, — распорядился я. — И давайте огонь разводить, да не простой, а с опилками ольховыми, чтоб дым был правильный.

Закипела работа. Мужики ловко развели небольшие костры под обеими коптильнями, подбрасывая влажные ольховые опилки, которые давали густой ароматный дым. Я сам проследил, как развешивают рыбу и мясо внутри коптилен — всё должно быть на правильном расстоянии от огня, чтобы прокоптилось равномерно.

Когда всё было готово, мы установили коптильни на угли. Теперь предстояло самое сложное — ждать.

— Рыба быстро приготовится, — сказал я, глядя на клубы дыма, вырывающиеся из трубы первой коптильни. — А мясу надо дольше потомится.

— Эх, и славно то как, — мечтательно произнес Илья, вдыхая ароматный дым.

— Это только начало, — усмехнулся я. — Потом и колбасы делать будем, и окорока коптить. Всему свое время.

Вскоре вся деревня наполнилась дразнящим ароматом копчения. Дым от коптилен стелился над крышами, завлекая своим запахом, заставляя желудки урчать от нетерпения. То и дело кто-нибудь из мужиков подходил к Степану, проверяя, как идут дела, принюхиваясь и облизываясь.

Наконец, пришло время проверить готовность. Я сам открыл первую коптильню, и меня обдало волной горячего ароматного воздуха. Внутри, на решетках, лежали лещи, ставшие из серебристых золотисто-коричневыми, покрытые тонкой корочкой, блестящей от выступившего жира.

— Готовы! — объявил я, вдыхая божественный аромат. — Снимайте осторожно, чтоб не поломались.

Митяй и Илья, надев рукавицы, чтобы не обжечься, начали аккуратно снимать рыбу с решеток и укладывать на большое деревянное блюдо, которое специально для этого случая выточил Захар.

Ровно уложенные лещи выглядели как произведение искусства — золотистые бока поблескивали на вечернем солнце, а аромат заставлял сглатывать слюну.

— Теперь вторая коптильня, — скомандовал я, и Степан с готовностью её открыл.

Там, на крючках и решетках, висели и лежали свиные ребрышки и хрящики, приобретшие глубокий красновато-коричневый цвет. Мясо выглядело сочным, покрытым глянцевой корочкой, сквозь которую проступал жир.