Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

К несчастью для усердно трудившихся французов, именно этот остров использовался русскими артиллеристами для пристрелки новых нарезных орудий, и потому все необходимые ориентиры и углы возвышения были им хорошо известны. И как только противник начал выгрузку орудий на позиции, по ним тут же открыли огонь. Первый же снаряд разворотил недостроенный еще бруствер, покалечив двух матросов и распугав остальных. Другой расколол торчавший из воды гранитный выступ, осыпав обломками пораженных столь точным огнем артиллеристов.

Следующие серии попаданий ранили еще несколько моряков, заставив остальных прятаться за незаконченными стенками укреплений, и разбили борт грузового баркаса, отправив его на дно вместе с орудием. Но самым результативным стал пятый залп. Легший с перелетом русский снаряд пробил борт транспорта, и, разорвавшись в трюме, вызвал пожар. Увидев клубы дыма, русские артиллеристы пришли к выводу, что здесь их работа окончена, и поспешили перенести огонь своих орудий на британцев.

Между тем стрельба английских канонерок и мортирных судов становилась все более плотной. Тяжелые бомбы то и дело разрывались посреди русских укреплений. Впрочем, гранитные стены русских фортов и равелинов проявили себя достаточно хорошо. С такой дистанции им, в сущности, и не могло ничего всерьез угрожать. Чего, к сожалению, никак нельзя сказать о кирпичных и деревянных постройках.

Что самое печальное, отвечать на столь массированный огонь могли только шесть более или менее дальнобойных пушек на линейных кораблях и присоединившиеся к ним чуть позже два нарезных орудия береговых батарей. Тем не менее, даже они смогли повредить одну из канонерских лодок, после чего той пришлось спешно отойти за линию фрегатов.

В какой-то момент адмирал Бейнс, наблюдая затянутые дымом, непрерывно накрываемые разрывами бомб русские укрепления, посчитал, что они достаточно разрушены и приказал высадить десант на остров Друмс-Э. Заняв места в шлюпках, англичане быстро погребли к вражескому берегу, однако, как только они приблизились, по ним открыли огонь вооруженные штуцерами стрелки, прятавшиеся до той поры в специально устроенных ложементах.

Потеряв несколько человек, британцы хотели было повернуть назад, но тут в бой вступили свежие силы. Из прикрываемого линейным кораблем «Россия» прохода между фортом Густав-Сверт и островом Сканланд вышло несколько снабженных брустверами канонерок «константиновского типа». Две головные: «Проказник» Сухопрудского и «Забияка» Хоменко, — сразу взяли курс на Друмс-Э. Надо сказать, что их командиры изрядно рисковали, повернувшись к неприятелю небронированным бортом, однако прежде чем те отреагировали, русские моряки успели потопить один баркас с десантом артиллерийским огнем, а экипажи остальных проредить из митральез.

Впрочем, англичанам пока было не до них, поскольку вслед за «константиновками» из глубины военной гавани через обращенную к открытому морю горловину Среднего фарватера, проходящего между Варгеном и Вестерсватом, вышел странного вида корабль, без мачт, но с единственной трубой, торчавшей из крыши угловатого каземата. Побывавшие в сражении в Рижском заливе моряки с легкостью признали в этом хтоническом чудовище один из русских броненосцев, но ошиблись. Ибо это был только недавно вступивший в строй «Бомарзунд», под флагом капитана первого ранга Бутакова.

Восточная война придала мощное ускорение карьере многих талантливых офицеров, одно из первых мест среди которых, несомненно, занимал Григорий Иванович Бутаков. Всего два года назад он, будучи лишь капитан-лейтенантом, вступил на своем «Владимире» в схватку с «Перваз-Бахри» и одержал первую победу в бою между паровыми кораблями.

Затем было еще немало сражений, апофеозом которых стал Второй Синоп, после чего на командовавшего моим флагманом уже теперь капитана первого ранга Бутакова пролился настоящий дождь наград: Аландская звезда, золотое оружие с надписью «За храбрость», придворное звание флигель-адъютанта…

Но, как и следовало ожидать, столь блестящая карьера не могла не вызвать зависти. Стоило мне вернуться в Петербург, как перспективного офицера тихой сапой перевели со строевой должности в ревизионную комиссию. Формально это можно было назвать повышением, а по факту означало ссылку подальше от настоящего дела. И что самое печальное, никто из командиров Черноморского флота, включая обычно благоволившего Бутакову Корнилова, не воспротивился этому решению. Слава Богу, хоть в Николаев не отправили, как в свое время Казарского…

К счастью, без моего ведома подобные перестановки в Морском ведомстве были невозможны. Поэтому наткнувшись на знакомую фамилию в длинном списке, я тут же заинтересовался, о котором именно Бутакове идет речь? [1] Убедившись, что речь о будущем создателе «Тактики парового флота», я приказал без лишней огласки перевести его на Балтику и назначил исправляющим должность начальника дислоцировавшейся в Свеаборге 3-й бригады 2-й Флотской дивизии.

— Благодарю за доверие, Константин Николаевич, — прочувствованно заявил он при личной встрече, состоявшейся около месяца назад. — Но не вызовет ли мое назначение на столь высокую должность нового возмущения среди заслуженных адмиралов?

— Непременно вызовет, — усмехнулся я. — Да вот беда. После того, как я велел переоборудовать парусники в плавучие батареи, уже трое отказались от столь лестной должности. Ну а на нет и суда нет!

— Все же в мои лета…

— Помилуй, но ты все же на семь лет старше меня. Неужто боишься не справиться?

— Никак нет, но…

— Вот что, Григорий Иванович, политесы мне разводить некогда, а потому слушай и мотай на ус. Главное сражение этой войны состоится именно у Свеаборга. За сухопутный фронт я спокоен. Комендантом там состоит бывший вице-директор инженерного департамента генерал-лейтенант Сорокин. Мы с ним шапочно знакомы еще со времен Венгерского похода, и насколько могу судить, человек он дельный. А вот про часть морскую того же сказать не могу. Поклонский офицер храбрый, но не то, что броненосными, паровыми кораблями никогда прежде не командовал. Бойе и вовсе кроме канонерок ничего в бой не водил. А ты у нас, как ни крути, основоположник. Ну-ну, не тушуйся, чай, не барышня! В общем, брат, отправляйся в крепость и принимай команду. Знакомься с подчиненными, изучай театр боевых действий. Времени на подготовку у тебя не так много, а потому не теряй его даром. Справишься, быть тебе контр-адмиралом!

— Не за чины служу, ваше императорское высочество.

— Это верно. Но без награды тоже все одно не останешься. Для офицера честолюбие все равно, что хер. Показывать стыдно, а без него нельзя! Ну все, ступай. Перед отправкой зайдешь, я для Поклонского письмо передам.

Наутро сказанная мной шутка разлетелась сначала по всему флоту, а затем и по всей России. Ну вот, украл крылатую фразу у только что поступившего в Академию Генерального штаба Драгомирова. Прости, Михаил Иванович, даст Бог, сочтемся…

Если считать вместе с «константиновками», выходило, что под началом Бутакова оказалась «чертова дюжина» броненосных кораблей. И он, как никто, сумел правильно ими распорядиться. Стремительно, если так можно высказаться о делавшей не более шести узлов батарее и ненамного превосходящих ее в скорости канонерках, выйдя из-за островов, они заняли позицию перед минными заграждениями и обрушили всю мощь своей артиллерии на легкие силы противника.

Оказавшись под огнем тяжелых 60 и 68-фунтовых орудий, шлюпы и канонерские лодки поспешили выйти из боя. А вот парусно-гребные мортирные суда немного замешкались и успели получить полной мерой. Одна из удачно выпущенных русских бомб разворотила борт «Мастифа», из-за чего тот вскоре перевернулся. Другая разбила руль «Харди», практически лишив его возможности управляться. Однако отчаянные усилия севших на весла моряков помогли спасти маленький корабль. Остальные сумели ретироваться, отделавшись более мелкими повреждениями. Но в любом случае, обстрел русской крепости после этого прекратился.